Чтение 67–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

- Поговорите с ним, Ник. Присмотритесь. Я вас представлю как
русского мистика.

Он хороший человек, и не хотелось бы зря повредить ему: Если дело
зашло действительно далеко, что ж, придется исполнить свой долг. Но я
бы не хотел решать это единолично.

- А почему вы не обратитесь к своим?

- Честно?

- Разумеется.

- Мне почему-то перестали нравиться ребята из Вашингтона. Когда вы
разговаривали с ними, не обратили внимание, какие у них тусклые глаза?
После того, как исчез сэр Джейкоб Брюс, на меня стали косо
поглядывать: но и я кое на кого из них тоже поглядываю косо. Они
смахнут этого Лавкрафта, как муху, просто так, чтобы не беспокоиться
потом. Что им какой-то бумагомарака, если они и самого: Извините, Ник,
разболтался. Это все виски. Правда, достойный напиток?

- Более чем достойный. Превосходный.

- Может быть, нам удастся остановить его более гуманным способом.
Может быть, вообще не придется останавливать. Это же не гангстер и не
кладоискатель:

- Ладно,- сказал я, вставая. - Есть немецкое слово, которое на
любой другой язык переведется только так: любое дело следует делать
немедленно, если обстоятельства не требуют прямо противоположного.

- Такое слово наверняка понравилось бы покойному Клеменсу,- с
одобрением сказал Нат. - Так, значит, идем?

- Да. И захватим то, что осталось в бутылке. Это виски способно
растопить даже гранитное надгробье.

- Я буду всегда держать такую для вас, Ник. И велю сыну, чтобы,
когда бы вы ни появились:

Ангелы не знают арамейского.

Талмуд

Из дневных наблюдений Николай Степанович заключил, что дом на

Рождественском бульваре, облюбованный когда-то Каином для своей
резиденции, прибрала к рукам некая солидная фирма и теперь вовсю
реставрирует его; мало того, что материалы импортные, так и работают
турки; правда, охрана своя. Это была дополнительная трудность - хотя,
с другой стороны, и противнику придется не легче. Ночами турки не
вкалывают, успевают за день, так что дело иметь предстоит только с
охраной.

- Найдем что-нибудь, а? - спросил он Гусара.

Гусар посмотрел на небо. Николай Степанович тоже посмотрел на
небо, но там не было ничего, кроме облаков, ворон и поблекшего
привязного дирижаблика с рекламой пива "Гиннес".

- Кто же все-таки искал Рыбака? Враг? Или еще кто-то уцелел?

Гусар коротко проворчал.

- Уцелел, да. Действительно, странно бы думать, что остался один
я. И ведь еще кто-то был с тобой:

Гусар снова проворчал.

- Как бы нам это выяснить: Может, попробуем по принципу "да-нет"?
Я буду спрашивать, если "да" - ты отвечаешь, если "нет" -
помалкиваешь. Идет?

Гусар посмотрел на него таким презрительным взглядом, что Николаю
Степановичу стало неловко.

- Да, - агрессивно сказал он. - Да, только сейчас сообразил. Ну и
что? Бывает и хуже. Мог и вообще не сообразить. Потому что в детстве
пытался так вот разговаривать с Музгаркой, и ничего не получилось.

Сравнение с каким-то безмозглым Музгаркой решительно не
понравилось

Гусару. Он поджал брылья и наклонил голову, как бы говоря: ну, что
еще сморозим?

Они выбрали чистую скамеечку на бульваре и сели друг против друга.

- Ты с Тибета?

Молчание.

- Вот это да: А тогда откуда же?

Гусар посмотрел еще более презрительно и лапой тронул ботинок
Николая Степановича.

- Из Австрии?

- Грр.

- Человек, который был с тобой - австриец?

Молчание.

- Русский?

- Грр.

- Интересно: Вы вышли из рума в Предтеченке?

- Грр.

- Что же могло вам там понадобиться: Информация?

Молчание.

- Вещь?

- Грр.

- Как бы узнать, какая:

Гусар встал, оглянулся через плечо, приглашая следовать за ним, и
небыстро пошел по бульвару.

Возле перехода торговал киоск: старенький, кооперативных времен, в
центре таких уже не осталось. Гусар остановился перед ним, царапнул
лапой стенку и поднял морду. Николай Степанович проследил его взгляд.
Сквозь грязное стекло просвечивала жестяная, красная с золотом,
коробка китайского чая.

Золотой крылатый дракон изгибался на ней всем телом:

- Купить этот чай?

Молчание.

- Понял. Золотой крылатый дракон. Его вы искали?

- Грр.

- Нашли?

Молчание.

- Его там не было?