снежной вершине, и другая Алиса, трижды семи и еще чуть-чуть, подняла руку
и задумчиво обвела солнечного зайчика по контуру пальцем, и снова обвела,
и снова...
упавшую на глаза прядь волос. - Жалко, что уже вечер.
заката. Жена Золтана, Мирка, еще затемно уехала с Келли и Ивановыми на
базар в Тарасовку - продавать молодую картошку. Вряд ли они вернутся до
полуночи, и все же...
зачем-то, нарушая ею же учрежденное правило не говорить вслух о сложностях
этой любви.
провела по черным, с сильной проседью, волосам. Золтану было тридцать
восемь, просто он рано поседел, как это часто бывает у балканцев.
Алиса тихонько засмеялась. - Дружба народов, смотри... - они переплели
пальцы рук, и вышло, как на плакате из музея.
запрет на это страшное слово. - Я тебя люблю, и надо что-то делать, потому
что больше так нельзя жить...
проживем в большом мире? Я ведь умею много всего, я просто умею работать,
наймусь строителем...
часов на ветру, и падать на диван, и съедать не глядя то, что я тебе
подам, и засыпать перед телевизором? Милый, я видела все это... Знаешь,
что я тебе скажу? Если меня вдруг выгонят отсюда - а к этому идет, вот в
чем беда... если выгонят - я повешусь прямо на перилах моста. Меня слишком
круто брали в оборот, чтобы я хотела туда вернуться. По крайней мере, не в
этом году. И не в следующем. Может быть, через пять лет. Может, никогда.
Понимаешь?
цыган: без родины, без документов. Ничего нельзя. Детей кормить нечем.
Воровал. Ты знаешь.
арабским шейхам, бухарцам, филиппинским купцам, чеченским нефтяным
князькам... С нею можно было делать все, что угодно - кроме как убить,
конечно. За убийство с нанимателя спросили бы так, что потом и следа бы
его не нашли. Впрочем, настоящий садист ей попался только однажды, перс с
безумными глазами. Остальным просто было лестно иметь белую рабыню...
они вырастают, как птицы в дому. Ну, умеют они построить дом, сложить
печь... Разве же это нужно уметь там? Представь себе, что с коммуной
что-то случится. Разгонят, сама распадется. И что будут делать они,
приученные к любви?
выживут. Кое-кто добьется успеха.
- пояснил он. - У Ветки может оказаться свое понимание успеха.
Как Командор. Его шаги... Слушай, - она привстала. - Почему дети чего-то
боятся? Они что, предчувствуют то, о чем мы говорим?
настоящего страха, и они придумывают страшилки. Когда я был маленьким, все
безумно любили фильмы ужасов. А когда пришел настоящий ужас, их разлюбили.
Взрослые у нас тоже боятся, ты заметила?
замолчали. Неприятно. Куда-то пропадают собаки. Вчера, например, пропала
собака директора... Я боюсь, что меня выгонят из коммуны за аморальную
связь с женатым человеком. Я этого боюсь так, что на собак мне наплевать.
Говорят, что Стахов завел тайную гвардию и убивает тех, кто хочет тайно
убежать. Убивает, понятно, тоже тайно. Поэтому все об этом знают.
По-моему, чушь. Стахов может только размахивать руками и кудахтать, а не
ходить ночами с топором по городу. Не та порода. Вот ты бы смог. Может,
это ты их и убиваешь?
съедаю сам.
Алисе на томительный миг стало сладко-страшно, как в самом давнем детстве,
когда ждешь появления из шкафа лохматого чудища... Но у Золтана не
оказалось вампирьих клыков, и она припала к его губам, вздрагивая от
нетерпения...
лохмотья касались лба. Фонарь уцелел, но она избегала включать его
надолго. Осветить путь, убедиться, что ям и препятствий нет - и тихо-тихо
вперед, вытянув руку и касаясь плечом стены. Левая рука, то ли сломанная,
то ли вывихнутая, болела так, что из глаз сыпались искры. Ветка сделала,
как учили: вытащила, скуля, эту руку из рукава, потом надела куртку
поверх, застегнулась и подпоясалась. Прижатой полою руке было лучше, но
все равно...
очень давним, то ли вообще выдуманным. Ветке временами приходила в голову
мысль: а было ли все это? Даже не так: произошло именно это - или что-то
другое, а просто показалось, что это? Потому что на самом деле этого
просто не могло быть...
маленькими окошечками под самой крышей и выдавленными на боках старыми
гербами и буквами, уже облупившимися: "МПС СССР". Двери вагонов были
закрыты и заперты, и стандартный железнодорожный ключ, захваченный
предусмотрительным Сегой, их не отпирал. Там стояли совсем другие замки.
Почти неожиданно попался вагон с нормальными окнами. Они остановились, и
Сега стал предлагать одно окно разбить, залезть внутрь и посмотреть, что
там есть. Просто потому, что иначе останется только возвратиться ни с чем.
И тут раздались явственно шаги по крыше, они подняли головы, стали
смотреть вверх...
будто бы семи-восьмилетних ребятишек, голые грязные тела. Но они были
сильны и проворны, как собаки, они налетали молча и вцеплялись зубами, и
почему-то тоже молча отбивались мальчишки. Ружье Сеги упало под ноги, и он
никак не мог подобрать его. А потом, как-то отдельно, Ветка увидела
Фрукта, лежащего на спине - его прижимал к земле такой вот голый и,
часто-часто работая челюстями, перегрызал ему горло. Фрукт молотил его
кулаками, бессмысленно сучил ногами - все это почему-то в тишине, только
сопение и мягкий хруст. Луч перелетел на Сегу: Сега, прижавшись к стене,
отмахивался еще, но одной руки у него не было по локоть, а перед ним и
спиной к Ветке стоял зверь покрупнее остальных - и замахивался на Сегу
чем-то вроде большого серпа. Он не успел ударить: другой зверь, маленький,
быстрый, весь в крови, метнулся к Сеге и вцепился зубами в пах - и, резко
мотнув головой, все ему, наверное, там оторвал. Сега упал на колени,
запрокинул голову - и большой зверь ударом медленным и плавным перерубил
ему горло. А потом было что-то запутанное: они гнались за нею, все вместе,
хватая и цепляясь, но их зубы и когти соскальзывали с кевларовой курточки,
которую она носила, просто выдрючиваясь. Несколько шагов длилась эта
погоня, а потом под нею что-то подломилось, и она полетела вниз, вниз...
ватно ударилась обо что-то, услышала хруст и поняла: конец. Но - встала,
ощупала себя: да, жива, почти цела, и те за нею почему-то не полезли...
При свете фонаря осмотрелась. Над нею была узкая труба, в которую она и
провалилась. Скоб, чтобы вылезти, не было. Она уцелела потому, что
давным-давно кто-то составил под этой трубою пирамиду из пустых ящиков -
хотел, наверное, выбраться. А может быть, и выбрался. Будь обе руки целы -
можно было бы попробовать повторить этот подвиг. Подняться распорочкой.
Если, конечно...
отпрыгнула. В локоть будто бы воткнули оголенный провод. Под током. Она
подавила крик, но рвоту подавить не удалось...
выходу. Почему она решила, что выход в той стороне, она сказать не смогла
бы. Штольня. Или дренажная труба. Или кабельный канал. Время от времени
появлялись боковые ходы, и все новые и новые кабели, гладкие или
разлохмаченные, выходили из них и присоединялись к тем, что устилали
потолок и стены. Можно было понять, что она приближается к центру, но...
Она поняла, конечно. Потом. И изумилась, что была такой дурой. Даже с
поправкой на боль и страх. Шагала, как заведенный человечек. В полной
уверенности.
Березин Федор
Херберт Фрэнк
Ильин Андрей
Перумов Ник
Суворов Виктор
Прозоров Александр