Чтение 104–й страницы книги ~Транквилиум~

В селении Крепостец от ударов воздухом и от сотрясений почвы не
осталось ни одного стекла в окнах, ни одного горшка на полках. Деревянные
срубы устояли, а кирпичные печи в них расползлись, будто были слеплены из
песка...

Землемерный отряд, размечающий участки по берегу левого рукава
Эридана, был разметан страшнейшим взрывом на западе. Оставшиеся в живых
рассказывали, что там, где курился далекий прыщик Трубинской сопки,
полыхнуло ярче солнца - так, что недели, месяцы в глазах стояли лиловые
пятна. Живые деревья почернели от этого огня, а сухие - вспыхнули
факелами... Через час после того - стали с неба сыпаться черные камни, и
многих побило этими камнями... Вода отхлынула в реке, потом пошла высоким
валом.

Вареная рыба валялась по берегам...

Несколько месяцев, до зимы, по всему Загранью не выглядывало из-за
низких туч солнце. В остальном мире закаты и восходы были багровы...

(Шесть лет спустя Глеб побывает на месте этого взрыва. Вокруг
стомильной залитой водой воронки росла трава выше всадника. Странные, не
виданные нигде более птицы кричали вечерами, и кто-то ревел вдали,
огромный. Вода похожа была на нефть - а вернее, на ту воду, что наполняла
пыльный мир. Пить ее было нельзя. Лошади страдали от жажды сильнее, чем
люди, и экспедиция не стала долго задерживаться на этих темных берегах...)

- Я думаю, вы лучше, чем... кто-нибудь другой... поймете меня... -
Глеб говорил с трудом: укол морфином (приглашен был доктор чужаков -
просто потому, что был ближе всех прочих) туманил голову, обволакивал
сладким туманом. Свитки с чужими письменами разворачивались на изнанке
век, но этого никто не знал... Парвис слушал молча и внимательно. - Я
только что... освободился... вместе с моим... миром. Но пройдет еще не
один год... понимаете?.. когда образуется достаточная щель... это как
огромные льдины...

- Это я понимаю, - сказал Парвис.

- Дело обстоит так... Управление... регулирование... жизни там, у
вас... производится здесь... Вы это знаете... Женя все замечательно...
изложил... доказал... Но есть же и обратная связь, критическая...
Раздражая что-то здесь, вы гоните кровь там... успокаивая здесь,
замедляете жизнь там... но до определенных... рубежей... Если толкать еще
сильнее, там все пойдет вразнос - и вернется тройной отдачей... Если
тормозить сильнее, там затихнет, замерзнет, начнет распадаться - и распад
этот перекинется...

- Продолжайте, - сказал Парвис напряженно.

- Все на краю, на краю... еще движение... понимаете? Я сделал так,
что люди... им перестало нашептывать небо... но это проявится не сразу.
Надо помочь... Вы раскачивали Мерриленд - Америка только разгонялась от
этого... Палладия оборонялась от вас, и Союз тормозился, тормозился...
Понимаете?

- Вы хотите сказать, что мы виноваты?..

- Ну да. Пусть ненароком... Но это уже неважно. Сейчас идет обратная
индукция, и надо ждать... мощного отката... Быть готовым...

- К чему? Конкретно: к чему?

- Страшная депрессия - у вас... У нас - наверное, гражданская
война...

- Ничего не понимаю... Почему?

- Вы не видите знаки... это совсем другое.

- Что - другое?

- А, извините... это я о своем... Изменить путь не удастся, поздно,
слишком далеко... но можно попытаться направить... извините, я никак не
могу сформулировать...

- Направить - что? Куда?

- Сгармонировать... чтобы вовремя вывести из кризиса... не
промахнуться...

- Вы знаете - как?

- Знаю ли я?.. Господи, да только это я и знаю... - Глеб судорожно
вздохнул. - Я ведь теперь... последний атлант...

Господин Байбулатов и князь Голицын вошли и остановились. Громов
поднялся со скамьи, держа руку над кобурой. Двое из спецназовцев,
отобранных им, тоже встали.

Байбулатов показал ладони: пусто. Голицын засмеялся, тихо, но
отчетливо.

- Прошу прощения, господа, - сказал Глеб, - но вы сами выбрали время
для визита.

Он лежал на животе, почти ничем не прикрытый. Доктор только что
кончил вскрывать пузыри на его спине и ягодицах. Надо подсохнуть...

- У вас неплохая стража, Глеб Борисович, - сказал князь.

- У наследника тоже, - сказал Глеб.

- Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Кирилл Асгатович. - Я не повторю
своей ошибки. Князь Кугушев отдал мне приказ: тайно ликвидировать
наследника. Я не стану. Я с вами.

- Я тоже, - сказал Голицын.

- Кугушев претендует на трон?

- Он уже на троне, - сказал Голицын. - Чем нанес мне смертельную
обиду, - он опять засмеялся.

- Что вы находите смешного, князь? - недовольно покосился на него
Кирилл Асгатович.

- Не знаю. Померещилось, что мне опять четырнадцать лет - и что у нас
набирается хорошая футбольная команда...

ИНТЕРМЕЦЦО

В марте девяносто первого, через месяц после гибели на перевале Голец
отряда генерала Стражницина, Глеб получил телеграмму с Поста Веселого:
уровень воды в Прорве начал повышаться, течение замедлилось до пяти
вершков в секунду.

- Пришли настоящие проблемы, - сказал Глеб Алику.

- Ты меня извини, - тихо ответил тот, - но я уйду, наверное, в
отставку. Все. Вахту не в силах стоять... Это ты трехжильный, а я - уже
готов.

Дыхание его даже вот так, сидя, оставалось свистящим.

- И что ты будешь делать?

- Ничего. Заберу Лизу, сяду на ковчег...

Ковчегами называли громадные железные пароходы, вмещавшие по тысяче
человек и тысяче голов скота. Они поднимались по Грани и Эридану - иногда
даже до необжитых мест. Ни монархисты, ни республиканцы не нападали на
ковчеги - и даже беглый преступник мог получить на них убежище...

- А что говорит сама Лиза?

- Она поймет.

Глеб покачал головой. В этом он не был уверен. Елизавета Ивановна
Бабочкина только внешне напоминала Варю - характером же была схожа не
более, чем фамилией. Но влюбленный Алик заметить этого не мог.

- Лиза - слишком столичный житель, - только и сказал Глеб. Он мог бы
сказать и кое-что другое, куда менее приятное, но не стал. Не так много у
него осталось друзей, чтобы терять их из-за пустяков... - Хочешь отдохнуть
от всего этого? По-настоящему отдохнуть?

Не исчезая навсегда?

- Ну?..

- К истокам Тарануса. Хотя бы примерно узнать: что нас ждет? Не брать
его в лоб, понятно, что не пробиться, в зайти с севера, с притоков
Эридана.

- Нужен будет вертолет...

- Вертолет не дам. Самолет - дам. Будете расчищать полосы...

В сентябре превращенный в амфибию Ан-2 опустился на бескрайнее
зеркало того, что позже нарекли Океаном. Месяц спустя Глеб уже знал
достоверно: затопления всех обжитых земель Транквилиума не избежать ни при
каких обстоятельствах...

Елизавета Ивановна не дождалась возвращения Алика и вышла замуж за
капитана дворцовой стражи.

Казна, истощенная бесконечной войной всех со всеми, была пуста.
Крестьяне и казаки не желали продавать хлеб за новые бумажные деньги.
Чтобы обеспечить армию и города, Глеб двинул по Предгранью иррегулярную
кавалерию: забирать хлеб силой. Глеб Борисович, шептал Байбулатов, что же
вы делаете... Парвис прислал паническую телеграмму: это путь к гибели,
хрестоматийщина. Глеб разве что не смеялся в голос. Он написал и
опубликовал Свод прав и обязанностей гражданина. Республиканцы в своей
прессе (ему регулярно доставлялись газеты и журналы из Полкан-Городка и
Железного) обрушились на Свод, но как-то растеряно: то, за что они сами
ратовали, готово было воплотиться под рукой узурпатора, - а вот на это
были не согласны даже самые умные из них. Глеб понимал, что среди
республиканцев большинство - это простые и очень хорошие люди,
бескорыстные и любящие других. Жаль, что в этом проклятом мире всегда
достигается только та цель, от которой убегаешь во все лопатки...

В октябре, как он и рассчитывал, полыхнуло - как поднесли спичку (в