самоуверенные лица людей, почему-то уверенных в том, что все в мире
происходит по их воле и плану. Они приятно заблуждались, и никакими
усилиями их не выбить было за границы этого заблуждения.
эти ублюдки шумели и стреляли. Сейчас любое резкое движение с нашей
стороны вызовет обвал внизу. По нашим данным, бредуны и их подручные имеют
на руках несколько миллиардов фунтов ассигнациями, большое количество
золота в монетах и слитках, которое, будучи выброшено на рынок
одномоментно, полностью разрушит нашу кредитно-финансовую систему... Я не
уверен, что они добиваются именно этого, но прошу иметь в виду: они
способны это сделать. Кроме того, они имеют арсенал из нескольких тысяч
винтовок армейского образца, а также некоторое количество оружия из
Старого мира, которое по боевой эффективности превосходит наше в десятки
раз. Ими руководят профессиональные бунтовщики, прошедшие подготовку в
специальных лагерях где-то на островах Тринити, а некоторые - даже в
Старом мире. Впрочем, все это вы знаете. Я с полной ответственностью
утверждаю, что у правительства не хватит наличных сил и средств, чтобы
удержать эту кашу в горшочке. Равно как и не допустить к власти Макнеда и
тех, кто стоит за ним, легальным путем... Впрочем, это мы уже обсудили. Я
даже не слишком надеюсь на нашу армию и флот: среди офицеров немало тех,
кому риторика Макнеда по нутру. Итак, еще раз: выборы мы проиграем с
вероятностью двадцать к одному. Весь год идет четко организованная и
отлично проплаченная газетная кампания против правительства. А вы, господа
министры, просто соревнуетесь между собой в даче поводов для травли. Мы
все знаем, чем вызвана инфляция. Но народ нашим разъяснениям не верит, а
вранью Макнеда верит безоговорочно. И переубедить народ мы уже не
успеем... - Вильямс помолчал, собираясь с мыслями. - Предлагаемый вами
переворот, так сказать, в кругу семьи, еще более безнадежен, чем выборы...
Лично я вижу единственный выход из положения: сделать так, чтобы выборы не
состоялись. Поводов по закону два: карантин и война. Карантин объявлять,
слава Богу, не с чего...
осадил его, кивнул Вильямсу: продолжайте.
формально объявленная война - которая позволит не допустить войны большой,
всеобщей, настоящей. Что мы получаем? Во-первых, вносим раскол в ряды
потенциальных повстанцев: их воинственная риторика сработает на нас. Нужно
ли менять власть, чтобы начать справедливую войну - если власть эту войну
уже ведет? Мы перехватим этот флажок. Далее - мобилизация. Мощнейшее
средство для того, чтобы направить энергию разрушения в иное русло. В
у_к_р_е_п_л_е_н_н_о_е_ русло. Введение военного положения позволит
провести необходимые аресты и интернировать всех подозреваемых, а не
только тех, чья вина доказана хотя бы следствием. Более того: население
мгновенно займет сторону правительства, бредуны окажутся в изоляции - хотя
бы на время, но это время мы используем... Наконец, главное: в условиях
войны мое подразделение сможет наконец покончить с проникновением в наш
мир подрывных элементов, оружия и денег извне. Позвольте мне не оглашать
механизм этого, но... я обещаю. Итак, я предлагаю немедленно направить Ее
Величеству конфиденциальную просьбу инсценировать вторжение на один из
пограничных островов: Фьюнерел, Эстер, Левиатон. Я могу выступить в
качестве посланника, поскольку меня хорошо знают палладийские форбидеры.
Спасибо.
только на Вильямса.
позволял себе думать об этом, но лишь в сослагательном наклонении: ах, как
кстати была бы маленькая периферийная война... Спасибо за четкость,
полковник. Правда, вы заинтриговали меня относительно действий вашего
подразделения... Не намекнете?
Остаются: военный министр и министр финансов. И вы, полковник, тоже...
Бенедиктович Якоби благосклонно улыбнулся. - Даже трудно поверить, что вы
впервые в Палладии.
театре. Мне специально ставили произношение. Да, это были прекрасные
времена...
шпалерами протянувшиеся вдоль бонов. Их были многие десятки.
будет лишиться его навсегда...
знаю, у нас просто не хватит угля, чтобы перейти на чисто паровое
плавание.
просто их запрещено разрабатывать... Расскажите мне о самом ярком
впечатлении детства, пожалуйста.
Они познакомились на пакетботе и продолжили знакомство на берегу.
Знакомство быстро перешло в платонический роман, и Олив чувствовала, что
все идет к углублению отношений. Жена доцента, женщина тихая и очень
болезненная (если не сказать: постоянно больная), не возражала против этой
дружбы. Олив считала, что на ее месте тоже не стала бы возражать.
однажды Олив поймала на себе его странный взгляд.
восемь, потом девять - я жила у тетушек в Изольде. Изольда - очень милый
город, похожий на увеличенный до нормальных размеров кукольный. Дни с
апреля по ноябрь я проводила на пляже - можно сказать, все дети там просто
жили. Такой город детей: песчаные замки, пещеры, бассейны... И был
настоящий заколдованный замок: две отвесные скалы, соединенные перемычкой,
этаким мостиком - на большой высоте. Высокая и узкая буква Н. По одной
палочке этой буквы можно было подняться к мостику, а с другой - спрыгнуть
в море, там был такой выступ футах в сорока над водой. Но чтобы попасть на
этот выступ, следовало пройти по мостику. Он был достаточно широкий, вот
такой, - Олив показала руками. - Но в средней его части было место шириной
в ладонь и длиной шага четыре. На высоте примерно ста футов. И вот мы
проходили по этому мостику, чтобы спрыгнуть ласточкой на глазах у сотен
восхищенных. Я не помню, от чего больше замирало сердце. Может, от того,
что я была единственная девочка среди мальчишек - причем все они были
старше меня. Вот. А потом один мальчик упал с этого моста, и солдаты его
взорвали... в смысле - взорвали мост. Но это было уже после меня, когда
меня забрали другие тетушки...
двоюродные сестры отца. Он был единственным мальчиком среди такого
вертограда...
управлении железных дорог, и ему следовало посетить несколько лагерей
строителей: тянули дорогу от Новограда до Корабельного. У меня были
каникулы - и я упросил его взять меня с собой. Мы ехали в военном фургоне,
старом, деревянном, скрипящем, - и все везли с собой, даже овес и сено для
лошадей, потому что была зима, трава посохла, легла, а одним чертополохом
даже степные лошадки не наедаются вволю. В фургоне была печка, ее топили
сухим навозом - его было вдоволь по дороге - и хворостом, ракитой да
черемухой, только черемуха там и росла, вдоль лощин и просто так, над
подземными ручьями и речками. Длинные-длинные ленты черного кружева... И
однажды утром мы проснулись и увидели, что вокруг лежит снег. Он выпал
ночью, тихо, и покрыл все на свете, и казалось, что Бог сотворил мир
минуту назад. Солнце просвечивало сквозь легкие облака - и было
поразительно тихо. Звуков Бог еще не создал. Что уж говорить обо мне,
когда отец, человек технический, жесткий, практичный, и его спутники:
геодезист, ворчливый, старухообразный, вечно всем недовольный брюзга, и
возница, старый казак, повидавший столько, что нам и не приснится, - даже
они были поражены зрелищем... Да, мы стояли как бы у начала времен,
посреди чистого листа, и только нам суждено было написать на нем первые
строки. У меня больше никогда не было таких важных моментов в жизни.
морской, на материке нас живет мало, едва ли пятая часть; но русские, наши
предки, - нация континентальная, степная, лесная. И мое самое сильное
впечатление связано со степью, со снегом. А меррилендцы - жители
континента, и даже Новая Ирландия ваша - тоже континент: две с лишком
тысячи верст, разные зоны климата, свои высокие горы, свои внутренние
моря; но англосаксы - народ островной, морской - и вам помнится море. Это
заставляет задуматься, правда?
континентальные жители: селимся по побережью. Какие наши города не на
море? Меркьюри, Эффульгент... все, кажется. Нет, море у нас - не только в
памяти предков. Но в чем-то вы правы. Вывод этот ваш не на беседе со мной
одной построен?
таким же результатом. Если не вспоминают какие-либо катастрофы и первую
любовь - то потомки англосаксов говорят о море, а потомки русских - о
степях, лесах, реках...
Апраксина Татьяна
Суворов Виктор
Перумов Ник
Буркатовский Сергей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия