которой он не знает, как слезть. Можно лишь продолжать карабкаться вверх в
смутной надежде на чудо - при полном сознании, что чудес нет и не
намечается.
красивым. Он раскинулся на узких террасах по берегам сливающихся здесь
горных речек. Ночами шум текущей воды был хорошо слышен. Вымощенные дороги
вели к побережью, вдоль одной из речек вглубь горного массива и к двум
перевалам, на севере и на юге. Сам городок чем-то напоминал болгарские,
разве что здесь не было таких цветников, а крыши крыты были не красной
черепицей, а светло-серой, с зеленоватым отливом, плиткой. На горе,
неподалеку от города, стояла похожая на маяк темная каменная башня.
Адлерберг сначала подумал, что это остатки какого-то замка, но потом ему
сказали, что до изобретения телеграфа там стояло гелиографическое зеркало.
двух танках почти без горючего и двенадцати БМД, броня которых, как
выяснилось, не спасает от огня здешних пушек, можно только в кино. Тем
более, что патронов осталось по полторы тысячи на ствол, а снарядов - по
два неполных боекомплекта. Надежда была только на выходящую за всяческие
рамки жестокость, на ошеломление противника и на его деморализацию. И
Адлерберг, разослав главам государств свои телеграммы-ультиматумы, начал
готовить первую акцию устрашения.
приходилось серьезно работать локтями. Воняло именно так, как и должно
было вонять: давно не мытой возбужденной толпой.
рафинированные дезертиры? А если не на фронт, то куда?
сложнее.
кривыми гвоздиками. Потом Сайрус ухватился за ручку окна, несильно дернул
- и вывернул всю форточку с корнем. Молча выкинул ее наружу. За окном
летели паровозные искры. Пахло скверным углем.
посмеивался, вспоминая все это... хотя правильнее бы было, наверное,
оставаться злобно-серьезным или холодным и ироничным...
экстраординарным представителем генерал-губернатора Острова, выполняющим
специальное его задание, а именно: самолично изучить обстановку вокруг
города Вомдейл и представить свои рекомендации. Полномочия Сайруса были
огромны...
чердаках бельевые веревки - тащили, конечно, полковник и Дэнни, Глеб
ковылял кое-как: повисал на костыле, обходил его мелкими шажками,
перебрасывал вперед, втыкал, снова обходил, - он все не мог выбросить из
головы услышанный разговор... ах, надо было вернуться, надо было выяснить
все окончательно, теперь - будет мучить до самой смерти... то есть
недолго...
это наших?" - "Ну, из людей Турова, которые были тут." - "Ничего себе. А
мы его на танк прикрутили. Вот он поправится..." - "Кто же мог знать.
Переодетый..." - "Да... Какая-то, Петя, херня из всего этого получается,
мне не понятная. Как по-твоему: Адлер чокнутый или просто дурак?" -
"По-моему, и то, и другое." - "Вот и мне мерещится..." - "Плохо, что его
зайчики поддержали." - "То-то и оно. Есть у меня мнение, что надо когти
рвать - а то запросто лапки надуем." - "Это точно. Сколько нас осталось,
а, Захир? Ведь меньше трети..." - "Какая треть, Петя? Если всех считать,
что сюда вошли - полторы тысячи было! И что осталось?" - "Мне кажется, не
всех побило..." - "Ясно, не всех. Горелик, например, со своими - чтоб я
сдох! - ушли в камыш. Он же хитрый, Горелик, как лиса..."
служебное.
что его хватит на полтора шага из пыльного мира наружу и обратно. На самом
деле им с полковником пришлось прыгать раз двенадцать... и - ничего. Жив -
и еще ковыляю в гору...
дикого камня. Странно, но пыли не земле почти не было - лишь тонкий
местами слой там, где стояла бы вода после дождя. Если бы здесь были
дожди... Почему-то очень хотелось посмотреть, как выглядит башня в
реальном мире - но Глеб уверен был, что пришельцы в первую очередь именно
здесь поставят свои посты, поэтому рисковать зря не стал.
были, давно обвалились. Куча серых лохмотьев валялась наискосок от входа,
и зеленые медные гильзы катались по каменному полу. В стене были каменные
выступы в две ладони шириной. Они образовывали винтовую лестницу, уходящую
вверх, к продырявленной железной крыше. Свет втекал в высокие стрельчатые
окна.
противоположных стенах. Четко по диаметру.
выступам, как по обычной широкой лестнице.
ничего не заметил.
в кого.
сразу оказался перед нею.
волосы еще прикрывали черепа.
в сторону. В глубокой ямке позади челюсти тускло желтела серьга. Он
подцепил ее и положил на ладонь. Дешевая безыскусная поделка из плохого
золота с подозрительной стекляшечкой в центре...
где-то рядом должен быть проход. Где-то не слишком далеко...
уж потом... если оно будет, это потом...
засмеялся наверху.
ростовое, прикреплено было к стене. Второе, прямоугольное, поясное -
подвесили за углы на веревках. Глеб отвел его от вертикали, отпустил. Оно
медленно поплыло вперед, замерло, вернулось. Глеб его остановил и вернул в
нейтральную точку.
часам, осталось недолго...
к башне. Окна домов были закрыты, но слышно было, как там, за окнами, их
оплакивают. Адлерберг разрешил сегодня вызываться добровольно - тогда не
будут брать по жребию. И все десять - вызвались. Четверо пожилых мужчин,
два мальчика, два солдата, старик и старуха - супруги... Их провели по
городу и погнали в гору. Конвой был из "зайчиков" - почему-то так называли
тех, кто должен был создавать и охранять полевые тюрьмы и концлагеря - а
также производить ликвидацию тех, кто ликвидации подлежал. "Зайчиков" не
любили: за предписанное уставом шкурничество: во время боев им надлежало
оставаться в тылу, и только по подавлении вооруженного сопротивления
начинать действовать. Именно по этой причине они понесли самые малые
потери: оба истребительных удара, огневой и химический, пришлись на голову
и тело колонны, лишь слегка зацепив хвост... Теперь их было абсолютное
большинство: сто шестьдесят девять человек из трехсот одиннадцати
боеспособных. Среди семидесяти раненых и отравленных не до смерти
"зайчиков" было четверо.
перевалом Лонгволк - заложников выстроили в ряд на краю верхней площадки
гелиографической башни и под взглядами десятков биноклей расстреляли.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Андреев Николай
Лондон Джек
Андреев Николай
Пехов Алексей