Чтение 104–й страницы книги ~Сто полей~

Глаза Баршарга нехорошо сверкнули.

- Мой военный опыт подсказывает мне, ваша светлость, что когда
половину склада занимает оружие, другая половина редко занята мешками с
мукой. Остальное - тоже оружие, просто непонятно, как оно действует.

Экзарх молчал. По правде говоря, ему хотелось плакать, но он забыл,
как это делают.

- Следует ли, - спросил араван, - предоставить государю доклад о
происшедшем?

Харсома поглядел на него удивленно и сказал:

- Государь нездоров, к чему тревожить его пустыми слухами? Отложим
доклад до Государева Дня: я лично объясню отцу, как обстоят дела.

Араван Баршарг усмехнулся. Что возьмешь с вейца... Да уж, после
Государева Дня император будет здоров, только имя его будет не Неевик, а
Харсома.

"Великий Вей, - подумал экзарх, - неужели он не понимает, что может
быть, все наши планы уже лишены смысла? И что мы похожи на преступника,
который стремится выиграть в "сто полей", а над ним читают смертный
приговор..."

Стальные внутренние лепестки съехались за чиновником в потертом
кафтане и рослым командиром-аломом. Ночной свежий воздух пахнул в лицо, на
озерной ряби лежали, как два скрещенных меча, лунные дорожки от Галь и
Ингаль.

Экзарху было страшно: и доселе в историю вмешивались не вполне
мертвые вещи: Города, Идолы, Дворцы, - но вот эта не вполне мертвая вещь
как герой истории была особенно отвратительна.

У костра варвары раскурочили большую банку из корабля, с какой-то
сладостью с орехами, и съели.

- Я же сказал, - ничего не трогать!

Командир отряда потупился перед Баршаргом. По красивой картинке на
банке люди признали в ней волшебный горшок: сколько ни съешь, все будет
полон. А вот подвела картинка.

Командир пнул банку со злостью и сказал:

- Почему они едят такую радость, а мы - нет?

Экзарх брезгливо усмехнулся.

- Вы видите теперь, - с мрачным убеждением заговорил араван, глядя на
гладкий, без рисунка, кокон. - Это злой бог создал мир. Они покорились
злому богу, и он отдал им звезды.

Экзарх кивнул. Араван был из тех, кто любит искать оправдания
собственной жестокости в божьем промысле. Впрочем, люди всегда норовят
различить в небе то же, что донимает их на земле.

- Да, - сказал араван, - а что вор этот, который вопил, что его
убьют?

- Как что? - разозлился экзарх. - Сказано же в законах Иршахчана:
"Простой человек всегда прав".

Через неделю экзарх сидел за налоговыми документами, когда в
роскошный его кабинет вошел секретарь Бариша. Секретарь вполголоса
доложил, что учитель экзарха, господин Адарсар, посланный в Харайн с
инспекцией, трагически погиб, попавшись в лапы разбойникам Прозрачного
Леса. Эти гнусные люди прислали ему письмо от имени вдовы некоего
угольщика, жаловавшейся на притеснения. Инспектор отправился тайком
расследовать жалобу и попался в засаду.

Экзарх дернул углом рта и спросил:

- Надеюсь, он не долго страдал?

Глаза Бариши, недолюбливавшего аравана Баршарга, прямо-таки
распустились от радости.

- Напротив, - сказал Бариша, - на теле почтенного ученого - следы
жесточайших пыток. Разбойники, наверное, думали, что инспектор везет с
собой много взяток и пытались узнать, где хранятся деньги.

"Сволочь", - подумал экзарх о Баршарге, и ровным голосом сказал:

- Смерть моего учителя не останется безнаказанной, и произошла она
только оттого, что столица запрещает мне держать внутренние войска! Надо
увеличить отряды по борьбе с разбойниками и истребить всю эту нечисть. Я
хочу немедленно видеть аравана Баршарга.

В тот же день случилась еще одна смерть, вызвавшая куда меньше
пересудов: пятый секретарь архивной управы, которого Харсома месяца два
назад взял от наместника за чрезвычайную осведомленность в делах сект и
взяток, помер при обстоятельствах несколько скандальных: а именно,
покончил с собой в публичном доме через пять минут после того, как
босоногий мальчишка принес ему какую-то записку.

А еще через пять минут в дом ворвались страшные "парчовые куртки",
тайная стража, подведомственная аравану Баршаргу, и десятник парчовых
курток долго бранился над покойником.

Господин экзарх выразил свое соболезнование жене и пятерым законным
сожительницам покойника, и по городу пополз слух, что секретарь отравился,
испугавшись возмездия за хищения.

Араван Баршарг явился в кабинет Харсомы лишь вечером.

- Я вижу, вы не теряли времени зря, - сказал Харсома, - но я бы
предпочел, чтобы этого негодяя секретаря взяли живым.

- Я тоже, - сказал Баршарг, - я уверен, что за его спиной стоял сам
наместник.

Харсома нахмурился. Между наместником провинции, бывшим повстанцем, и
ее араваном, лучше всех против повстанцев сражавшимся, царила весьма
понятная неприязнь, которую Харсома всячески приветствовал. Чем больше
вражды между чиновниками - тем осведомленней правитель. Но сегодня Харсома
был недоволен.

- Не говорите глупостей, Баршарг! Половина документов компрометирует
наместника, а не вас! Государыня Касия просто хорошо заплатила секретарю!

Поджал губы и спросил:

- Что с кораблем?

- Мы вынесли все контейнеры, - сказал Баршарг, - засыпали ход к
кораблю и разбили чуть в стороне летний лагерь. Сами контейнеры я оформил
как мешки с хлопком и шерстью, присланные из Иниссы в счет возврата
провинциального долга, и разместил в Далахском складе.

- Почему не в разных местах?

- У меня есть много глупых чиновников и много чиновников, преданных
мне. Но только смотритель Далаха глуп и предан одновременно.

- Оно опасно?

- Да. Двое моих инженеров взорвались, пытаясь разобраться в
устройстве чужеземных мин. Если взорвется весь склад, грохот будет слышен
даже на той стороне ойкумены.

- Немедленно прекратите возиться с оружием, - сказал экзарх. - Если
об этом пронюхают шакуники, или в столице...

Баршарг промолчал. По правде говоря, на минах подорвались уже не
двое, а трое инженеров. Сам же Баршарг уцелел чудом, - он вышел на минуту
из лаборатории справить нужду, и взрывная волна швырнула его на землю с
расстегнутой ширинкой.

- Людей так и не отыскали? - спросил экзарх.

Баршарг нахмурился. По правде говоря, он сразу подумал, что у
приборов корабля они ничего не выпытают, а вот у команды... Вот уже
неделю, с тех пор, как нашли страшную находку, парчовые куртки аравана
Баршарга шарили по всей провинции. А теперь убийство Адарсара предоставило
великолепный повод для сыскной операции. Задерживали всех:
контрабандистов, воров, убийц, бродяг, неприкаянных варваров. Тюрьмы были
переполнены заключенными, прихожие - доносчиками. Экипажу упавшего корабля
было бы почти невозможно пробраться через этот бредень. Живой варвар - это
вам не неприятности, это живые премиальные. Баршарг уже пришел к
определенным выводам.

- Я полагаю, - сказал араван, - что продолжать эти поиски - только
чинить в государстве лишний переполох. Каждый чиновник норовит записать в
контрабандисты всех, кто ни проходит мимо, чтобы содрать с этих людей
взятку.

- А люди со звезд?

- Я убежден - их нет в ойкумене. Когда корабль падал, от него
отделилась звезда поменьше. Она должна была упасть далеко-далеко, за
страной аломов. На больших морских кораблях всегда есть шлюпки поменьше.
Возможно, эти люди сели в шлюпку и попытались спастись.

- Почему?

- Они везли оружие, - сказал Баршарг, - и если с их кораблем
случилась беда, они побоялись, что все взорвется, как взрывается порох для
праздничных ракет, если подпустишь к нему огонь.

- Что ты предлагаешь делать?

- Проверять, для начала, всех тех, кто пересекает границу между
страной аломов и Варнарайном.

Экзарх помолчал.

- Проверять - означает брать взятки. Ты думаешь, что предлагаешь? Это
будет указ, равносильный запрету на внешнюю торговлю! Даттам первый
закричит, что я хочу восстановить монополию государства!

- Добейтесь такого указа от государя и выставьте его как происки
государыни Касии, - пожал плечами Баршарг.

Прошло три недели, и господин экзарх получил из столицы официальное
приглашение участвовать вместе с государем и народом в летней прополке
риса.

За день до отъезда экзарха араван Баршарг явился во дворец с письмами
от столичных шпионов. Господин экзарх вставал с рассветом, стало быть,