воздухе повисла тяжелая вонь. Где-то вдалеке зазвенел колокольчик.
вернется!
оборотень. Я иду к истинному богу, и враг меня не остановит! Пусти!
Не хочешь - не надо. Все равно никуда не денешься. А на дьявола не
ругайся. Он-то ни в чем не виноват.
волос? Значит, сам бог того хотел. Дочь твою снасильничали по воле бога,
вся беда - от бога! И ты идешь к нему?!
побежал.
превратился в ведьму.
судорожно дергался, стараясь освободиться. Густой смрад шел от колдуньи,
заставляя его задыхаться. С трудом он вырвался и побежал дальше.
ведьма расхохоталась странным кудахтающим смехом. - Беги! - закричала она.
- У-лю-лю!.. Не хочешь - так беги! Все равно вернешься! Так и будешь
бегать по всей земле! Дарю тебе это!..
потухшие угли густо серебрились росой. Рено быстро сел, припоминая события
ночи. Песок вокруг был испещрен следами копыт. Невдалеке слышалось блеяние
уходящего стада, звякало ботало на шее вожака.
на самом дне души осело сомнение, и занозой застряли слова: "сам бог того
хотел".
Поля лежали пустыми черными ладонями, все чаще попадались дома с
растасканными соломенными крышами. И даже дома побогаче, крытые красной
черепицей, глядели не так весело. А ведь наступала осень, время, когда
урожай собран и уже обмолочен, и на всех дворах варят пиво.
больше убеждаясь, что нынче и воробью не прокормиться в здешних местах.
Безнадежное запустение ясно говорило, что недород приходит сюда не первый
год подряд.
купить, работники, несмотря на осеннее время, тоже никому не были нужны, а
сухари, взятые из дому, кончились два дня назад. Обычно Рено ночевал на
улице, но теперь, окончательно измученный, решился зайти в гостиницу,
выстроенную посреди большого пригородного села.
заглядывая в окно, разбрасывало по засаленным стенам кровавые блики.
Ржавые крюки, вбитые в черные балки были облеплены нитями паутины и
бахромой копоти. Под выложенной из фигурного кирпича аркой расположился
прямоугольный очаг, закрытый стальной решеткой. Конец каждого прута был
украшен бронзовой головой дьявола.
мясо, по огромному столу растекались лужицы вина, здесь пили,
разговаривали и порой дрались, по скрипучей винтовой лестнице уходили в
комнаты на втором этаже, подозвав коротким кивком миловидную служанку.
Теперь тут было пусто и холодно. Возле кучки углей, тлеющих в очаге,
грелся единственный посетитель - старый монах в заплатанной сутане. Он был
покрыт пылью и выглядел очень усталым, очевидно, делал пешком большие
переходы, стремясь поскорее выйти из голодных мест.
узкой двери, ведущей на хозяйскую половину, вышел трактирщик. Он был
невысок ростом и когда-то, вероятно, толст. Излишне просторная кожа
свисала на щеках дряблыми складками. Его передник был девственно чист, а
руки, привыкшие возиться с вином и мясом, праздно лежали на нем.
всех лжепророков, сегодняшний день принесет мне состояние! Садитесь,
сударь, поближе к очагу, тепло нынче слишком редкая штука, чтобы
пренебрегать им. Что изволите откушать? Могу предложить прекрасные печеные
желуди. В этом году необычайный урожай желудей. Вся округа собирает
желуди, а мельник Огюст делает из них муку. Можете также получить
желудевые лепешки.
на огне желудей.
опасно.
подгоревшие скорлупки.
мужик огромного роста с редкой черной бороденкой на плутоватом лице.
Выражение лица так не вязалось с мощной фигурой, что казалось будто к
плечам богатыря приставлена чужая голова. Вошедший был одет в просторную
суконную куртку и штаны, подшитые в паху кожей.
слушая его. - Но никто не продает. На площади кричат приказ магистрата,
чтобы не смели прятать излишки, а везли их на рынок. А откуда они? Все
вымокло еще весной, я не собрал даже семян.
дни Давида три года год за годом".
нас переживет.
темно-красным, совсем не таким как дома. Сладости в нем не чувствовалось
вовсе. Оно терпкой струйкой стекало в пустой желудок, заставляя его
сжиматься.
что она насылала дождь.
ведьма, как я апостол Петр!
так что кружки подпрыгнули, звякнув крышечками. - Я уверен в этом, как в
самом себе! Это была мокрая ведьма. Подумать только, третий год льют
дожди, урожаи вымокают на корню, все мрут с голоду, от людей одни тени
остались, а эта баба разжирела, как сентябрьский боров! И добро бы была
богачка, у которой припрятан хлеб, нет, нищенка, рваная шкура! Вот и
спрашивается, откуда в ней такая толщина, если она не ведьма? Она насылает
дождь, чтобы вся земля обратилась в болото.
начинается с голодухи.
на небо попадет, - он затряс кудлатой головой, отгоняя непрошенную мысль,
и уже другим тоном продолжал: - Все-таки она мокрая ведьма. Я видел все
своими глазами. Ей стянули руки за спиной и приковали к столбу длинной
цепью. Огонь разгорелся с одного конца, она убежала на другой и все
дергала цепь и кричала совсем по-человечески. А вот когда и там
заполыхало, то она завыла так, что я сразу понял, кто она. И забегала, и
забегала, а сама все воет. Выскочила туда, где пламени уже нет, зато там
уголь жарче чем в аду; она туда прибежала и давай прыгать как лягушка, а
сама все воет, но уже не громко и с хрипотцой. А как упала, то угли вокруг
погасли, сколько в ней воды было. Через час все еще шипела. Так и не
сгорела, только вроде как сварилась. А вы говорите - не ведьма!
голодных будет, но, думается, беда не в этом. Сам посуди, надо ли дьяволу
на нас такое насылать? Когда всего было вволю, то грешили больше. Огонь
горел не на площади, а в моем очаге. Черти с решетки купались в пламени,
на них капал жир от жаркого. А теперь черти такие же голодные, как и мы.
Значит, нечистая сила не виновата в наших бедах.
несоблюдение постов, - вполголоса сказал монах.
Пети.
грубого чекана медаль.
понятно. На этой стороне написано "дороговизна". Сам я читать не могу, но
мне прочитал один верный человек. Вот нарисован скупщик, он уносит мешок с
Корнев Павел
Куликов Роман
Шилова Юлия
Эриксон Стивен
Зыков Виталий
Контровский Владимир