Рено не помнил, с какой стороны восток, и не мог сказать, утро сейчас или
вечер. Странник сидел рядом с Рено и из котелка вливал ему в рот мутную
горячую жидкость. Воздух был напоен сладким запахом вареного мяса.
погибать от простуды. Второй день лежит и глаз не открывает. Право слово,
глупо.
мысль мелькнула в его голове. Рено вздрогнул и мгновенно проснувшись,
спросил:
Мужички-то в деревнях перемерли, а скотина, какая вживе осталась, по полям
бродит.
значит и хворобу сварил. Да и так все одно, воду из ямины пьем, а он в ту
ямину, может, гадил.
друг друга.
народа по свету бродит, и никто не знает куда. А земля без мужичка
скучает.
махмуды и татарва. Нечисть всякая обитается, грифоны да песьи головы.
говоришь мудрено.
Бывает, кто у него ржицы в долг попросит, так он даст, а потом говорит:
"Осенью вернешь вдвое, а пока, все одно, зима длинна, приходи ко мне на
двор". Соберутся должники, кто пану ксендзу снаряд кожаный правит, кто по
дереву режет, а пан промеж ними ходит и всякие мудрости рассказывает.
Сильно ученый был и любил красно поговорить. Я с малолетства его слушать
приобвык. Хитрости тут особой нет, не ученый я, а наслышанный. Это с
тобой, Рено, хитро выходит: смотрю я на тебя, вроде ты не немец, а с
немцами по-ихнему калякаешь - голова закружится. И по-польски разумеешь. Я
потому к тебе и привязался, что ты мне вроде родного стал, как я твой
голос услышал.
немецкого.
сейчас беседуем?
сначала пологие, они собирались в группы, чтобы где-то за горизонтом
взметнуться в небо стеной снежных вершин.
хоть и не к самому господу, а все же в Рим, где первосвященный папа
обретается.
паломничества - Рената - отходила куда-то в полумрак. Боль уже не рвала
сердца, лишь постоянно и монотонно сжимала его. Так колет прочно вросшая в
плоть и не нагноившаяся заноза. И вместе с тем Рено ежеминутно помнил, что
он идет к богу, идет не останавливаясь, и каждый шаг, хоть бы он и был в
сторону, приближает его к цели.
исцеление от холеры...
чудесно исцелившуюся семью, пока ты замаливаешь грехи?
хворал - обет дал, пешком в Рим сходить, а как поднялся, то и помстилось
ему, что для такого дела холопей вполне достаточно. А я вдовый и панской
воле мне противиться не можно. К тому же грехов на душе меньше останется,
когда за чужие дела пострадаешь. В Риме и за себя помолиться можно.
окруженные заброшенными полями. Жителей вовсе не было видно.
прокормиться, так господь мор послал и подравнял народушко по хлебу.
Теперь, кто жив остался, сыт будет.
огляделся и потянул носом воздух. Ветром несло сильный запах гари, острый
аромат горящей смолы неприятно щекотал ноздри.
таких уж сколько видел, никого в стены не пускают, у ворот костры палят.
Только все одно получается, захочет господь, так черная смерть и через
костры пролезет. А все ж, молодцы, лучше хоть что-то делать, чем так
смерти ждать. Я еще в наших краях раз прибился к двум школярам, вместе от
лихого человека легче оборониться. Вот они идут и все-то друг с дружкой
лаются. Один говорит, что мор идет от заразы, и потому надо беречься людей
и нюхать уксус. А другой ему, что мор от миазма, значит, надо беречься
плохого воздуха и нюхать цитрус. Первый озлился и давай латинскими словами
говорить, а второй еще хлеще: и на латинском, и на каком-то другом, может
по-жидовски. Кричали, покуда не подрались. Так я и не спознал, отчего
черная смерть приключается. Только, думаю, людям то знать вовсе без
надобности. Зараза ли, миазма - в огне все сгорит. Вот и жгут у ворот
высокие костры, а когда кто с чумных мест идет, то в город отнюдь не
пускают, а прямо на дороге из самострелов спать кладут. Пойдем-ка, кум
Рено дальше кустами.
берегу реки, которая плавно огибала его с двух сторон. Приземистые стены и
полоски рвов защищали город с суши. За стеной плотно кучились дома,
взлетали к небу стрельчатые арки церквей. Звонили колокола.
руке, но Рено почудилось, что он и не снимал ее, такие свалявшиеся,
запутанные, грязные волосы росли у него на голове.
клубок и равнодушно ответил:
так ходит. Мы ж не паны ясновельможные, чтобы гребнями чесаться. Вот у
пана так нарочно девка заведена. Днем она его чешет, ночью - тешит. А мы
по-простому.
промокает.
стояла отдельно от города, и домам не приходилось тесниться под защитой ее
стен. Сам же город закрывался валом, протянувшимся от одного здания к
другому. Башнями этому сооружению служили необычно низкие церкви, дворцы с
плоскими крышами и даже чудовищной величины ворота, построенные, как
сказали Рено, еще до рождества Христова.
ушах еще звучал орган, слышались латинские фразы заупокойной мессы, перед
глазами двигались фигуры священников, и стоял открытый гроб, в котором
лежал Казимир.
благополучно перевалили через горы к этому городу, где никто не подозревал
об ужасах, царящих по ту сторону хребта. Правда, и здесь жили не сытно, а
болели часто, но не было ни голода, ни чумы. Вечерами люди на улицах пели
и смеялись. Их говор казался Рено родным, хотя Казимир утверждал, что это
какой-то новый язык, еще непонятнее, чем прежде.
попадающиеся церкви. На второй день решили искать работу. Деньги у них
кончились, а идти прося милостыню или просто подбирая, что плохо лежит,
как они делали в опустошенных местах, было нехорошо и опасно. Правда, у
Рено оставалось зашитое в куртку золото, но он не мог тратить его. Это
была цена Ренаты, он шел выкупать ее.
забившись в придорожные кусты, а когда утром вошли в город, их окружили
вооруженные люди и, направив в грудь Казимиру арбалеты, приказали
остановиться. Казимир не понимал, что ему говорят, и Рено пришлось
объяснять. Арестовавшие их люди почему-то очень боялись Казимира и шли на
Сапковский Анджей
Нортон Андрэ
Афанасьев Роман
Панов Вадим
Шекли Роберт
Сертаков Виталий