Великого запрещено верить в колдовство. Подобного же мнения придерживается
и канон "Епископы".
заслушаем свидетелей.
рассказывали, какую картину застали они на поляне. Иным представлялись
чудовища и стыдные непотребства, другие видели просто зверей, предающихся
неистовому скаканию, но все указывали, что Ганс был главой сборища.
рассказывали, как нищий мальчишка обернулся волком. Правда, и здесь одни
говорили, что перекинувшись в волка, Питер исчез, другие, что раздвоился,
но суть состояла не в том. Бешеный хищник был слишком памятен гамельнцам.
не вервольф, и я тоже не колдовал. Я только хотел выучить детей моему
искусству. Это очень хорошее и нужное людям ремесло...
просыпаясь, и прошамкал:
жителям, имеет право испросить у магистрата разрешение обосноваться в
городе, набрать учеников и подмастерьев и объединить их по прошествии
должного числа лет в цех, коему, смотря по заслугам, присваиваются
штандарт и привилегии, - Майер втянул голову в плечи и снова задремал.
в твоем ремесле и чему именно ты учил детей.
- по счастью, в ваших краях не встречается этой напасти, - мне нетрудно
остановить ратного червя. Но обычно я вывожу крыс и мышей, недаром меня
прозвали Крысоловом.
ловить по чужим амбарам мышей, получая один пфенниг за дюжину хвостов!
ловлю крыс, я изгоняю их, разом и надолго!
Бэром. Тот согласно кивнул. Тогда Бюргер, незаметно толкнув, разбудил
бургомистра и начал что-то втолковывать ему. Старик послушно встал и
объявил:
себя обвинение в чернокнижии. Для сего назначается испытание. Упомянутый
Ганс должен вывести крыс и мышей из кладовых амбаров и хлебных магазинов
города Гамельна.
бургомистр.
твердо.
больше трех сотен каменных домов. Крысы таились в каждой щели -
неисчислимые полчища крыс. Он не мог бы прогнать их - им некуда уйти.
Оставалось последнее.
север, в Лапландию. Там до сих пор живут язычники, которые молятся
деревянным болванам и звериным черепам. Там так холодно, что не растет
даже лес, и нет травы, чтобы прокормить коров и лошадей. Люди там ездят на
оленях, а зимой солнце боится показаться из-за края земли. В этих тундрах
живет пестрая снежная мышь - лемминг. Крошечный зверек, всегдашний корм
огромных белых сов, хищных песцов, одетых в теплые шубы, и даже
изголодавшихся по соли оленей. Но порой с леммингами случается что-то
странное, и тогда они собираются в стада и идут в море. Ганс видел толпы
малюток, спешащих на верную гибель. Пестрые мыши неутомимо шли, стремясь в
воду. Вода кипела. Косяки трески и лосося поднялись из глубин за легкой
добычей. В воздухе стоял стон. Кричали чайки, плакал ветер. И еще слышался
тонкий скрип, свист - тот сигнал, что созывал пеструшек в поход. Этот звук
Ганс не смог бы забыть никогда. И сейчас он собирался сыграть на флейте
великий зов.
прежде ему не приходилось убивать, используя свой дар. Гамельнские
ребятишки прекрасно знали, какой бывает, а какой не бывает доброта, они бы
не поверили, что доброта способна обманывать, заставлять и даже убивать. А
она умеет все, только надо помнить, что однажды хрупкое чудо может
разбиться, и ничто не вернет его. Но сейчас Ганс об этом забыл.
необычно и страшно. Звук царапал слух, проникал в душу и не звал, а тащил
за собой. Повсюду: в укромных норах под стенами домов, в подвалах, на
чердаках, среди расшатавшейся ветхой кладки или деревянной трухи, под
разбитой мостовой замусоренных улиц встревоженно завозилось длиннохвостое
население. Крысы прекращали грызть, спящие просыпались, самки бросали
слепых беспомощных детенышей, и все среди бела дня, забыв осторожность,
спешили к Гансу. Они образовали широкий шевелящийся круг, настороженно
глядели на Ганса, еще не понимая, что делать дальше. Ганс осторожно
шагнул, стараясь ни на кого не наступить. Ковер крыс пополз следом,
замершие изваяниями ландскнехты остались сзади.
одеревеневших губ. Вал крыс катился за ним, из каждого проулка навстречу
им вытекали новые волны. Иногда крыса выпрыгивала прямо из окна дома и
тогда там раздавался задушенный женский взвизг. Остальной город молчал: ни
криков, ни шума, ни стука инструментов - только дрожащая музыка и
тысячекратный шорох.
спуски к воде, причалы для хлебных барок, магазины зерна, склады кож и
железа. Поток зверьков умножился необыкновенно, крысы покрыли замшелые
ступени и, ни на секунду не задержавшись, посыпались в воду.
камням, мимо Бремена течет широко и важно. Возле Гамельна течение гладкое,
но стремительное, ширина реки свыше двухсот шагов, на середине дна не
достать даже длинным шестом. Переплыть Везер - дело нелегкое, а для крысы
- попросту безнадежное. И все же они шли, крутясь живым водоворотом,
задние налезали на передних, и все бросались с последней ступени в воду.
Среди пены мелькали вздернутые усатые носы, ловящие воздух. Вода
подхватывала крыс и, завертев, уносила. Некоторые были выкинуты течением
на камни ниже пристани, но тут же упорно кидались обратно вплавь на тот
берег.
стуча лапками, пробегали прямо по ногам. Поток постепенно редел, берег
очистился, и скоро последняя острая мордочка исчезла под водой.
него были белые, рот открыт и зубы оскалены. Холодная вода привела его в
чувство, он, запинаясь, начал читать экзорцизм об изгнании бесов:
лицо было непроницаемо.
ожидал такого. Идем, суд должен быть окончен.
давка стояла просто невообразимая. Охрана с трудом очистила место
посредине. Судей еще не было, Ганс долго ждал, переминаясь с ноги на ногу.
Вольф Бюргер нервно ходил взад и вперед, потом уселся за стол и начал
что-то писать. Наконец, появились патер Бэр и опирающийся на палку Ференц
Майер. Тюремщик ввел закованного Питера.
мальчик упал.
сутана резко шелестела при ходьбе.
слова, возгласил:
результатами испытаний?
рассудить это дело по закону и совести и вынести ваш приговор.
колдун, но ведь крыс-то он вывел. Пусть себе идет на все четыре стороны.
Бюргер кончил писать и передал лист бургомистру. Майер прочел.
Конан-Дойль Артур
Махров Алексей
Сапковский Анджей
Суворов Виктор
Флинт Эрик