другой.
небольшой голый овражек и рванулась к нему. Укрытие ненадежное, но другого
нет. Металл не любит углублений с обрывистыми краями, и если овражек
достаточно глубок...
Чага тащила испуганно трубящих животных к единственному укрытию, а они
приседали при каждом шаге и все норовили припасть к земле. Пинками загнала
их в овражек и спрыгнула следом сама.
на хребте Седого. - Это ее проклятие..."
крик и стал расти, съедая все прочие звуки. Чага подняла глаза и даже не
смогла ужаснуться увиденному, настолько это было страшно.
Блистающая смерть кидалась на крылатое чудовище со всех сторон, но каждый
раз непостижимым образом промахивалась. Один атакующий рой остановился на
мгновение в воздухе, потом задрожал, расплылся и вдруг отвесно метнулся
вниз. Шагах в тридцати от овражка вспухло облако пыли, земля дрогнула.
мира, металл пробуждался по всей степи.
из-за которой гибнет мир.
почти над самым укрытием (Чага ясно видела ее мощное синеватое брюхо), и в
этот миг металл все-таки уязвил чудовище, подкравшись сзади.
вдруг нечто темное и округлое, а сама птица, продолжая кричать, рванулась
вверх и в сторону. В то же мгновение металл, бестолково метавшийся над
степью, словно прозрел и кинулся на раненую тварь - догнал, ударил под
крыло, опрокинул, заклубился плотной сверкающей тучей, прорезаемой иногда
вспышками белого пламени.
исхлестанного сталью неба медленно опускался яркий купол, под которым
покачивался на сбегающихся воедино ремнях большой яйцеобразный предмет.
Ему оставалось до земли совсем немного, когда опаздывающий к расправе рой
вспорол ткань, рассек ремни, и темное полупрозрачное яйцо грянулось оземь
с высоты двойного человеческого роста. Подпрыгнуло и раскололось надвое,
явив металлическое нутро, из которого (Чага не верила своим глазам!)
неуклюже выбрался человек. Мужчина.
ней, к Чаге, и на нелепой его одежде знакомым гибельным блеском
отсвечивали какие-то пряжки и амулеты. Выкрикивая непонятные заклинания
(или проклятия), он прижимал к губам плоский камень с торчащим из него
стальным стеблем, но Чагу потрясло даже не это, а то, что
младенчески-розовое лицо мужчины было озарено сумасшедшей, ликующей
радостью.
даже не заметил этого. Все еще невредимый, он брел к ней, и Чага поняла,
что через несколько шагов он свалится в овражек, а следом за ним, почуяв
наконец прикрепленные к одежде железки, в ее ненадежное укрытие ворвется
металл - быстрый, светлый, разящий без промаха!..
выхватила из неожиданно слабой руки камень с металлическим стеблем и
швырнула что было сил. Брызнули осколки. Сбитый влет предмет разлетелся
вдребезги совсем рядом.
и принялась срывать, отбрасывать все эти пряжки, амулеты, пластины,
ежесекундно ожидая хрустящего удара в затылок.
сознание, дотащила бесчувственное тело мужчины до оврага, и в этот миг
земля содрогнулась от чудовищного удара.
падения взревело огромное пламя, а сверкающая мошкара все летела и летела
в этот неслыханный костер, сгорая волна за волной.
взвивались все новые потоки крохотных стальных убийц. Чага и не думала,
что земля может хранить в себе столько металла.
сразу же кинувшиеся в остервенении друг на друга.
битвы. Под сыплющимся с неба дождем мелких осколков она переползала от
зверя к зверю, поправляла вьюки так, чтобы защитить самое уязвимое место -
между горбом и шеей.
и, глубоко вонзившись в рыхлый грунт противоположного склона, взорвался,
наполнив укрытие свистнувшей металлической крошкой, пылью и запахом
смерти. Чага легла рядом с Седым и стала ждать повторного удара. Не
дождавшись, поползла к мужчине, который все еще был без сознания.
оторвала от странной одежды две не замеченные ранее железки, прикопала...
посреди такой круговерти все равно было невозможно. Поэтому, когда к
вечеру металл подался вдруг всей массой на север, открыв относительно
безопасное пространство на юге, Чага даже не очень этому обрадовалась.
Точнее, не обрадовалась вовсе. Шансов спастись бегством было немного -
металл имеет обыкновение возвращаться...
повезет незнакомца...
рычала, взвизгивала, иногда обдавала лицо трепещущим ветерком. Чага только
дергала повод, когда звери пытались упасть, она знала, что к рассвету все
будут мертвы: и звери, и она, и странный незнакомец...
опасные места остались позади. Возле размолотой металлом рощи она нашла
брошенное полуобвалившееся укрытие, кое-как освободила зверей от ноши и,
прикорнув под земляной стенкой с белыми торчащими корешками, провалилась в
сон.
по всей степи. Голова была тяжелая, усталость разламывала суставы, но надо
было уходить. И на этот раз быстро, не дразня судьбу и не жалея
животных...
и розовым, как вчера, - бледное, искаженное страданием, запекшийся рот
мучительно приоткрыт. Чага коснулась щеки незнакомца и подивилась гладкой
шелковистой коже.
поднимал ярко-желтую голову цветок на мясистом стебле, чудом уцелевший в
эту ночь. Как и сама Чага.
несколько луковиц, наполненных горьким целебным соком, потом, привлеченная
жужжанием, выпрямилась, всмотрелась.
состоят в родстве с металлом, ведут себя, как металл, и приходят сразу же,
как только удаляется он. В груде исковерканных ветвей темнела туша
навьюченного зверя. Чага сделала шаг к убитому животному и чуть не
споткнулась о труп человека.
мечтательно смотрела в небо. Никогда в жизни лицо Колченогой не было таким
красивым.
от Матери...
податься, прижатым к роще. Стрый оказался прав: старая дура все-таки
погубила семейство. Сам он лежал со снесенным затылком, уткнувшись
изуродованным лицом в землю, словно не желая смотреть на то, что натворила
Мать.
в руке у нее лекарственные луковицы, что в яме лежит смертельно бледный,
но, судя по стону, живой мужчина, что надо спешить: опустошив степь на
севере, металл обязательно двинется к югу...
обратно. Выдавила содержимое луковиц в черепок, разбавила водой из меха и,
приподняв мужчине голову (волосы мягкие, невыгоревшие), поднесла ему
черепок к губам. Не открывая глаз, он сделал судорожный глоток и
поперхнулся - пойло действительно было очень горьким.
Лукин Евгений
Корнев Павел
Андреев Николай
Перумов Ник
Муркок Майкл
Роллинс Джеймс