Чтение 7–й страницы книги ~Сталь разящая~

Вечер кончился. В балку хлынула чернота, рваные пробоины в листве
залило густой синевой. Металлически блеснули звезды. Из темноты слышалось
сопение зверей да шорох раскатываемой кошмы - Чага устраивалась на ночлег.
Спокойной ночи здесь друг другу желать не принято...

Так что же мы сегодня выяснили? На собственной шкуре и рискуя жизнью.
Сверкающая паутинчатая спираль в небе - это, несомненно, локатор. Об этом
даже туземцы знают. "Металл смотрит". Черт, а ведь Бальбус не раз засекал
эти штуки с орбиты, только называл их "одуванчики". Между прочим, если
сверху, то очень похоже. Что еще? Лезвие ножа весит примерно полсотни
граммов. Будем это пока считать минимальной массой, на которую реагируют
микроголовки... Еще они способны, прошу отметить это особо, наносить не
только массированные, но и одиночные удары, причем по малоскоростным
целям. Если бы не ствол дерева, башку бы снесло наверняка...

Вверху, простреленная навылет несколькими звездами, шуршала невидимая
листва. Хорошее место эта балка. Ночью в ней, правда, сыровато, зато
днем... И вид у нее какой-то обжитой: пятно от костра только одно, и тропа
к ручью одна, а могли бы запросто все папоротники вытоптать. Сверху
срубленные ветки должны падать - убраны... И мошки на удивление мало. Ну
это, верно, пернатые постарались, вон их здесь сколько! А может, просто не
сезон.

Все-таки во всем нужна система. Давай-ка вспомним, что вообще
известно о металле. Об этих самых разрегулировавшихся микрокомплексах. Или
даже не так! Что о них неизвестно? На кой дьявол вообще Земля гонит сюда
экспедицию за экспедицией? Короче говоря, что необходимо выяснить?

Значит, во-первых, кто и где их производит? Не могут же они
произрастать сами по себе, хотя, кажется, была и такая гипотеза... Из чего
производит, понятно. Из осколков. Больше, кажется, уже не из чего. Есть
снимки так называемых накопителей - этаких членистоногих механизмов,
которые эти осколки собирают. Кстати, по накопителям металл гвоздит с
особым усердием, что, впрочем, вполне естественно - масса у них
порядочная. Так вот, откуда они берутся и куда потом деваются?.. Вздуть бы
сейчас костерок и расписать это все в блокнотике, по порядку... Стоп! О
чем-то он хотел спросить Чагу. Не о металле, а о чем-то таком... А!
Вспомнил...

Влад прислушался. Из темноты доносилось еле слышное ровное дыхание.
Кажется, не спит. Или спит?

- Чага, - шепотом позвал он.

Легкое дыхание пресеклось. Значит, не спит.

- Чага! Зачем кочевать? Жить. Здесь. Долго.

Несколько секунд тишины - и негромкий усталый вздох.

- Нет. Долго нельзя. Ночлег для всех.

Ему показалось, что голос у нее какой-то разочарованный.

А наутро в Чагу словно вселился бес. Такое впечатление, будто она
старалась расквитаться за опрометчиво потраченную улыбку. Начала с того,
что, найдя в вычесанной шерсти еще одну крупинку металла, сожгла весь тюк.
Влад чуть не поседел, глядя, как она уничтожает его недельный труд. В
первый раз сорвался, перешел на крик, но Чага только сверкала на него
просветлевшими от бешенства глазами и с каким-то особым извращенным
занудством выговаривала это свое "надо".

Потом сорвала с места, скомандовала свернуть лагерь, повела в степь,
хотя вчера еще говорила, что в балке они пробудут дня два. В общем, вожжа
под хвост попала...

Чага и сама не понимала, что с ней такое происходит. Дело было даже
не в сегодняшнем настроении и не в злости на бестолкового, вскормленного
металлом спутника. Пока она кочевала с семейством, для нее не было большей
радости, чем назло Матери нарушать тайком многочисленные общеизвестные
запреты. Теперь же, оказавшись в изгнании, она все их вспомнила и
соблюдала неукоснительно.

Честно говоря, тюк можно было бы и не сжигать. Мать, например, когда
не хотелось терять всю шерсть из-за одной крупинки, поступала просто:
выдергивала клок с застрявшим в нем осколочком и сжигала только его. Хотя
по правилам, конечно, надлежало спалить целиком и немедленно покинуть
место сожжения. До заката, во всяком случае...

Шерсти, конечно, жалко, но иначе Влад просто не поймет и не запомнит.
Он ведь хуже ребенка. Чага простит ему все, потому что у нее нет выбора, а
другие прощать не станут...

Сам Влад первую половину дня пребывал в тихом бешенстве. А тут еще
сразу за балкой, словно напоминая о погибшей шерсти, потянулась
бесконечная гарь: несколько посеченных металлом и высохших вхруст рощ
выгорели начисто и относительно недавно. Звери вышагивали по черному,
местами голубовато-серому пространству, высоко поднимая голенастые ноги и
старательно оттискивая в пепле отпечатки круглых копыт.

Наконец Влад взял себя в руки и огляделся. Все-таки гарь тоже была
весьма интересным явлением, так сказать, частью жизненного цикла похожих
на спутанную проволоку зарослей, регулярно уничтожаемых пожарами, а затем
стремительно восстанавливающихся.

Структура рощи была обнажена: из пепла торчали обугленные влажные
обрубки стволов, готовые выбросить новые дуги серо-зеленых побегов в
удобренную золой почву. На одном из обрубков стоял столбиком погорелец -
уже знакомый Владу похожий на мышь зверек. Интересно, как это он ухитрился
уцелеть, а главное, чем теперь намерен питаться?

К полудню Влад успокоился настолько, что даже достал блокнот,
пристроил на горбе Седого и, пользуясь ровным ходом зверя, принялся
покрывать первый лист прыгающими каракулями.

Впереди с царственным равнодушием покачивалась в седле Чага. Изящные
локти чугунного литья были чуть расставлены и чуть шевелились, а означало
это, что Чага между делом орудует толстыми деревянными спицами, созидая
новую, нестерпимо колкую куртку, Тянется из переметной сумы бесконечная
шерстяная нить, тянется бесконечная ноющая нота, тянется степь, тоже
бесконечная. И так тысячу лет...

А искусство ткачества они, надо полагать, утратили...

Глядя на растопыренные Чагины локти, Влад содрогнулся и принялся
неистово чесаться. Солнце пригревало. Куртка и все прочее было, казалось,
населено множеством мелких кусачих тварей. Ощущение в корне неверное хотя
бы потому, что вчера вся одежда тщательнейшим образом была вымыта и
прожарена над костром. Тем не менее расторможенное щекоткой воображение
нашептывало Владу, что за пазухой у него нагло разгуливает небольшое
колкое насекомое.

Не выдержав, он запустил руку за пазуху и вдруг в самом деле кого-то
там нашарил. Отвращения к насекомым он никогда особого не испытывал, но
тварь могла оказаться ядовитой, поэтому Влад подождал, пока она сама
влезет к нему на ладонь, и лишь после этого извлек добычу на белый свет.

На ладони судорожно копошился крохотный металлический паучок. Влад
инстинктивно сомкнул пальцы и опасливо поглядел на Чагу. Та была вся в
себе... Осторожно раскрыл кулак. Мама родная, да это же явная и
несомненная родня членистоногих накопителей, обнаруженных с орбиты
Бальбусом! И как это прикажете понимать? Разделение труда? Большие
накопители занимаются большими осколками, а маленькие - маленькими?..

Издалека он такой приползти не мог... Влад огляделся, надеясь
высмотреть на горизонте какие-нибудь руины, таящие в своих недрах
автоматические заводы, но не высмотрел ничего. Раньше надо было
высматривать! Судя по всему, паучок заполз к нему за пазуху еще в балке.

И что с ним теперь делать? Проблема... Попробовать разобрать? Снова
сунуть за пазуху? Засушить в блокноте? Ох, Чага, Чага! Всего лишила! Такой
был удобный пинцетик в налокотном кармане... Бережно, стараясь не
повредить ненароком, Влад снял паучка с ладони и тут же получил легкий
укол в оба пальца. От неожиданности встряхнул рукой, и крошечный механизм
искоркой отлетел в высокую траву. А, ч-черт!..

Оборвав песню, Чага обернулась и вопросительно посмотрела на Влада.

- Чешется! - сердито объяснил он по-русски. - Комбинезон не надо было
выбрасывать!..

И в качестве перевода выразительно поскреб грудь под курткой.

Так, неспешным шагом, ни разу не переведя зверей на бег, они
добрались до места новой стоянки. По мнению Влада, место было хорошее: в
круглой ложбине между тремя холмами кто-то уже нарыл окопов на целую ораву
с табуном. Выбирай любую яму и ночуй.

- А где люди? - поинтересовался Влад. Честно говоря, его давно уже
занимал этот вопрос. Создавалось впечатление, что в степи они кочуют
вдвоем, хотя следы чужих стоянок встречались на каждом шагу. Да и с
орбиты, помнится, степь выглядела весьма оживленно...

- Ушли, - сказала Чага. - Опасно.

- А раньше? - несколько оторопев, спросил Влад.

- Раньше нет, - со вздохом отозвалась она. - Раньше хорошо.

Озадаченный, он попытался представить, как это может быть "хорошо" в
заряженной металлом степи, и, честно говоря, представить не сумел. Зато
вдруг отчетливо припомнились содрогнувшийся от удара ствол дерева и треск
прошиваемой микроосколками листвы. Раньше... Когда это раньше?

- Когда раньше? - спросил Влад.

Чага посмотрела на него испытующе.

- До стальных птиц, - поколебавшись, ответила она.