Маркуса со спутниками на мадьярской земле. Фора у них немалая...
Дружелюбно махнул рукой - надо же, узнал, не залил пивом мозги, и бодрой
трусцой побежал к деревянным будочкам. Сообразив, что сейчас меня ждет
новый разговор о плохом характере обитателей Паннонии, а то и пара
кружек пива, что перед поездкой в дилижансе вовсе излишне, я направился
в дом.
благодатном краю. И почему у меня натура такая, что на месте не сидится?
Давно бы уж осел где-нибудь...
подпоясываясь вышел открывать ворота сам хозяин постоялого двора, еще
заспанный, но уже с дежурной улыбкой на все лицо.
нашу с Антуаном комнату. Зря, конечно. Расслабился, слишком долго
альпийскими видами любовался.
мягкую кровяную колбасу налег с удовольствием. Я ел мало. Мной овладел
какой-то печальный и романтический настрой. Может так, с изрядным
промежутком, откликалась тюрьма в Урбисе. Бывает у меня такое, бывает,
уже вроде как неделя прошла - и вдруг отзывается во всем теле жуть. Не
страхом, а напротив, покоем.
непривычно тихо, и обслуга носилась будто кипятком ошпаренная, но при
этом тихая и благостная.
обстановкой. Выбираются на улицу примолкшие пассажиры - так и что в том
удивительного? Трусит к почетному столу, который вчера Антуан занимал,
хозяин постоялого двора со святой книгой в сафьяновом переплете - ну
так, мало ли зачем...
обдало. Монахи. Из тех, на которых я в Урбисе насмотрелся, что в руках
не только псалтырь держать умеют. Плечи широченные, даже серые плащи
мускулистых фигур не скрывают, по лицам разве что кузнечный молот не
прогулялся. Самая пугающая смесь - благостность вперемешку со сломанными
носами и приплюснутыми ушами.
хотя и пожилой уже мужчина, под стать офицеру Стражи Арнольду, но так
ведь тот - человек военный. Лицо грубое, будто из камня тесанное, правда
нос целый... но такой скорее сам пару физиономий расквасит, чем позволит
до своей дотянуться. И при всем том - белый епископский плащ, святой
столб на шнурке поверх одежды...
монахов-охранников уставился на нас с Антуаном, другой продолжал
наблюдать за хозяином постоялого двора.
для толкования трудных мест чистыми оставленных, подумал миг, потом
окунул в чернильницу угодливо поданное хозяином перо, и быстро что-то
написал. Протянул руку, прошептал что-то, благословляя.
им положено чтить.
руки лодочкой, сказал я. Рядом со мной, с некоторой заминкой, склонился
в поклоне Антуан.
задумчиво перелистывая святое писание, не отпуская хозяина. Потом
спросил: голос его оказался грубым, как и внешность, но наполненным
силой:
исправно, это я сразу понял, но вот в святую книгу вряд ли часто
заглядывал.
ведал хозяин... хозяин ведал...
бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего, - возвращая ему книгу
сказал епископ. Посмотрел на Антуана, потом на меня. Жестом велел встать
и приблизиться.
кланяться. Видно, нечасто проезжали этой дорогой епископы.
опуститься ли на колени. Нечисто дело. Эх, не будь со мной Антуана, дал
бы деру! Если двери конюшни открыты, можно было бы успеть на коня
вскочить...
двух послушных иудеев на знание святых текстов?
издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней;
но пришед к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было
собирания смокв. И сказали Искупителю ученики Его: "прокляни же ее, ибо
не пожелала она накормить Тебя! Пусть не вкушает никто от нее плода
вовек!" Разгневался он, и ответил: не знаете, чего просите: можно ли
ждать плодов, прежде чем созрели они? можно ли ждать приплода, прежде
чем вырос скот? можно ли ждать веры, прежде чем окреп дух? Устыдились
ученики Его и спросили: "зачем же ты пошел к смоковнице? раз не могла
она дать Тебе плоды свои?" Он отвечая говорит им: истинно говорю вам,
ищите добрые плоды и даны будут, ищите зимой и летом, весной и осенью, в
свете и во тьме, но не проклинайте, если время их еще не настало.
чтобы так, без остановки, без единой запинки - это с перепугу.
и нощно, но если добродетель еще не достигнута, то нельзя это человеку в
вину ставить, - чувствуя себя учеником на суровом экзамене ответил я.
благословения просить? Да нет, доводилось мне такое видеть, и не раз.
Пускай вера и другая, а знать святое писание и к Церкви уважение
проявлять им требуется.
вздрогнули, подался через стол, коснулся моего лба крепкими пальцами, и
шепотом добавил: - Ильмар.
кресла, и громко сказал:
путь?
скромные торговцы, ваше преосвященство...
указал на соседнее кресло - откуда как ветром сдуло охранника. - Негоже
старому человеку стоять перед молодыми.
всяко прожил... Я медленно поднялся с колен.
искушенных в вере, пусть и не достигнувших еще прозрения, людей. Тем
более, что путь мой по странной случайности лежит в Аквиникум. Не есть
ли это знак свыше, что я должен предоставить вам место в моей карете?
Антуан. - Правда, Исаия?
выразительным упреком, что Антуан замолчал. А епископ повернулся к
стоящему монаху и велел: - Иди к дилижансу, пусть этим добрым людям
вернут остаток денег за проезд. Дальше они поедут с нами.
наш дом", так любила говорить моя мать при самом мелком расстройстве:
соль ли просыплется, или дорогие шведские спички ломаются одна за одной,
не зажигаясь. Но тут-то и впрямь: беда пришла.
Тут Арнольд с его бычьей силищей нужен. Это не старичок Ульбрихт,
епископ амстердамский. Это прямо головорез какой-то, бандит бывший...
Рыбаков Вячеслав
Шилова Юлия
Майер Стефани
Посняков Андрей
Андреев Николай
Василенко Иван