Чтение 26–й страницы книги ~Дверь во тьму~

оба оцепенели.

-- Получай! -- крикнул я, выхватывая меч. И ударил
Летящего, который был ближе, перерубая ему шею.

Это оказалось так легко -- даже без Настоящего зрения. Словно
меч ударил не плоть, а прогнившую изнутри деревяшку. Летящий с
грохотом повалился, окутываясь дымным смрадом. На пол упал уже
не человек, пусть даже бывший, а куски черного камня.

Ивон молча, не выпуская колбы с Черным огнем, прыгнул к двери.
Распахнул ее и поднял руку, словно собирался метнуть колбу в
меня.

Наши взгляды встретились. Ивон закричал, как и в прошлый раз,
выпустил колбу и скрылся за дверью. Колба, звякнув, разбилась, и
на пороге заплясали языки черного пламени.

-- Лэн! -- прошептал я, склоняясь над своим Младшим.--
Лэн, я пришел!

Лэн мотал головой, отплевываясь. Он был без очков и не видел,
что происходит. Но когда я заговорил, он замер и слабо произнес:

-- Данька, беги...

-- Вместе убежим,-- перерубая мечом связывающие его ремни
сказал я.-- У меня Крыло для тебя. Ты в порядке?

Вместо ответа Лэн перегнулся со стола, и его вырвало черной
дымящейся жидкостью. Опираясь на мою руку, он слез, неуверенно
нащупывая ногами пол, и сказал:

-- Данька, здесь двое Летящих...

-- Здесь один труп и один сбежавший трус, а не Летящие.
Надевай Крыло!

Я помог Лэну забраться в комбинезон и потащил его в пролом.
Потом обернулся, схватил с пола булыжник и, повинуясь порыву,
швырнул его в уставленные склянками полки.

Камера превратилась в огненный ад. Ревущее Черное пламя лизало
стены, и камни таяли, как воск.

-- Быстрее! -- крикнул я, подсаживая Лэна в окно.
Выпрыгнул вслед за ним, шлепнувшись в грязь. Лэн стоял на
коленях, его снова рвало.

-- Сможешь лететь? -- спросил я.

-- Попробую,-- вяло пообещал Лэн.

Башня шаталась. Сквозь стены пробивались черные огненные языки.
Струйки огня взбегали по камням, окутывая вершину башни снопом
искр.

-- Летим! -- крикнул я.-- Летим, Младший!

Лэн попробовал встать -- и снова упал. Времени уже не было. Я
схватил его за плечи, приподнял...

-- Держись за меня!

-- С грузом не взлетишь...-- заплетающимся языком
произнес Лэн. Но все же обхватил меня, замер.

Расправив Крыло, я тяжело оторвался от земли. Полетел, медленно
набирая высоту. Хороший поток восходящего воздуха шел вверх от
башни, но нырять в него мне не хотелось. Мы летели над болотами,
удаляясь от башни.

-- Лэн, попробуй лететь сам,-- прошептал я.-- Лэн!

-- Да, сейчас,-- тихо ответил Лэн. Но никаких попыток
лететь самостоятельно не сделал.

Башня за нами с грохотом обрушилась. Я почувствовал ударивший в
спину жар, обернулся. Над пылающими руинами кружили трое
Летящих. Остальные, похоже, выбраться не успели. Но уцелевшая
троица гнаться за нами и не думала.

-- Потерпи, Лэн,-- сказал я.-- Держись. Нам только до
скал добраться...

-- Держусь,-- согласился Лэн.

...Котенок нашел нас минут через двадцать, когда мы укрылись в
скалах. Спрашивать его, как он убежал от Летящих, я не стал.
Какая, в конце концов, разница. Есть дела и поважнее.

Лэн лежал на камнях, прижимая ноги в животу и тихо постанывая.
Котенок хмуро посмотрел на него, потом, вопросительно,-- на
меня.

-- Его заставили глотнуть Черного огня.-- Беспомощно
сказал я.-- Он вначале держался, его вырвало несколько раз.
Я думал, все уже в порядке. А потом... потом он расклеился.

-- Немного выпил?

-- Чуть-чуть...

Лэн глухо закашлялся, и я взял его за руку. Что тут еще
сделаешь...

-- В нем сейчас сгорают человеческие чувства,-- грустно
сказала Солнечный котенок.-- Быть может, Лэн победит и
останется прежним. Быть может, умрет, если не хватит сил, но
останется воля. Или...

-- Что "или"?

-- Или Летящим станет. По характеру. Нет, вру. У него
останется человеческое сердце и человеческий взгляд. Его
придется заново учить дружбе и доброте. Это иногда получается.

Я нагнулся над Лэном. Прошептал:

-- Младший...

Взгляд Лэна был мутным и беспомощным. Наверное, ему было очень
больно.

-- Данька, убей меня. Я не хочу становиться... Летящим.

-- Глупости,-- твердо, как только мог, сказал я.--
Дерись, Лэн! Ты сможешь!

-- Нет, Данька... Вначале был жар, это очень больно, но
ничего... А теперь внутри холод. Все замерзает... Данька...

-- Котенок, что делать?

-- Верить,-- мгновенно ответил Котенок.-- Верить и
любить его. Даже если Черный огонь победит. У нас нет ничего,
кроме веры и любви. Но это очень много, когда вокруг только
ненависть и отчаянье.

Солнечный котенок осторожно подошел к Лэну, прижался к его
груди, свернулся клубочком и замурлыкал. Поколебавшись секунду,
я лег рядом и обнял Лэна со спины.

Холод. Холод отовсюду. От камней под нами, от неба, затянутого
серой пеленой, от дрожащего в ознобе Лэна. Холод и тьма.

У нас нет ничего, кроме любви и веры. Но, может, и это немало?

-- Лэн, держись,-- прошептал я, не ожидая ответа.--
Держись и дерись. Мы любим тебя. Ты победишь.

Холод и тьма отовсюду. Я всегда буду с ними драться, даже когда
вернусь домой. Всегда.

Даже сквозь закрытые веки я видел, как мерцает в Лэне Черный
огонь. Но и в Черном огне есть искры добра, которые не погасишь.

Я не помню, сколько мы так лежали, согревая Лэна своим теплом. Я
заснул, как это ни странно. А проснулся от того, что Лэн
шевельнулся и встал.

Мы с Котенком переглянулись. Потом посмотрели на Лэна. Тот
озирался, потом стал разглядывать свои руки, словно впервые их
видел. Сердце у меня сжалось.

-- Как ты, Лэн? -- спросил я, с ужасом ожидая ответа.

Лэн вдруг поморщился, под прозрачным щитком очков блеснули
слезы.

-- Данька, я теперь Летящий? Да? Все, да?

-- Дурак! -- заорал я, мгновенно переходя от страха к
радости.-- Ты победил! Летящий такого вопроса не задал бы!

-- И уж точно не плакал бы,-- добавил Котенок.-- Ты и
вправду победил, Лэн.

Лэн бессильно опустился на камни рядом с нами. Тихо сказал:

-- Это вы победили. Вы меня спасли.

-- Глупости, ты боролся как герой! -- возбужденно сказал
я.-- Есть хочешь?

-- Ужасно,-- смущенно признался Лэн. Я достал из карманов
два свертка из блестящей фольги, гордо спросил:

-- Любишь шоколад?

-- А что это?

-- Так я и думал, что гады-торговцы вам его не привозят,
-- без всякой злобы сказал я.-- Попробуй, это здорово.

-- Торговец расщедрился на прощание,-- пояснил Лэну
Котенок.-- Дал из своих запасов.

-- Фиг бы он дал,-- возразил я.-- Это дочка его
противная, Реата, заставила.

-- Еще бы,-- развертывая фольгу, запетушился Лэн.-- Я
ее от Летящих спас! За такое всю жизнь надо быть благодарным...

Он смущенно посмотрел на меня и тихо добавил:

-- Данька, я даже не знаю, что тебе сказать...

-- Ну и не надо говорить,-- согласился я, откусывая
шоколад. Он был не такой, как наш: не плитка, а, скорее, еловая
шишка, очень горький и твердый. Но все равно вкусный.

-- Котенок, а ты будешь? -- робко предложил Лэн.

-- Котята не едят шоколад даже в Данькином мире,-- гордо
отказался Солнечный котенок.

-- Они бы, может, и ели, да кто ж им даст,-- возразил я,
отламывая кусочек от своей порции.-- Попробуй.

Лэн тоже поделился с Котенком, и мы принялись за свой скромный
завтрак. Я с удивлением понял, что двести грамм шоколада --