Чтение 4–й страницы книги ~Дверь во тьму~

поиски ручейка, о котором говорил котенок.

Странное это дело -- бродить во тьме. Теряется и расстояние и
время. Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали,
что я не топчусь на месте.

Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент оступлюсь,
но вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под
ногами сменилась влажным песком.

Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя на
несколько шагов -- так, чтобы слышать ручеек,-- лег
навзничь в траву, высокую, сомкнувшуюся надо мной.

Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как
выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул
ветра где-то далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго.
А потом снова заснул.

Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть
вернувшегося Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие:
тяжелые, человеческие.

Сразу вернулся страх.

Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах от
меня идущие встретились. И я услышал тягучий голос:

-- Там нет никого.

-- Там нет никого тоже.

Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они
говорят на чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов
меня пробила дрожь. Я замер, боясь шевельнуться.

-- Здесь никого. Но дозорный видел свет.

-- Дозорный видел Настоящий свет.

-- Это невозможно.

-- Но дозорный видел.

-- Здесь нет света. Здесь нет никого.

-- Тот, кто светил, улетел.

-- Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.

-- Нас обвинят в медлительности.

-- Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший
вчера.

-- Нас спросят, где его сердце.

-- Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину
Черным огнем.

-- Это расточительно. Это плохо.

-- Но это лучше медлительности.

-- Да. У тебя есть Черный огонь?

-- В башне.

-- У меня нет Черного огня. Мы полетим в твою башню, возьмем
огонь и сожжем долину.

-- Так хорошо. Летим.

И я увидел, как во мраке разворачивается ТЬМА. Черные
полотнища тьмы, чернее темноты, непрогляднее мрака. Две пары
огромных крыльев. В лицо ударил ветер, наполненный едким
нечеловеческим запахом, и ТЬМА взвилась в небо.

Несколько минут я лежал, убеждая себя, что мне приснился кошмар.
Но едкий запах еще держался в воздухе, а на том месте, где
стояли говорившие, я нащупал выдранную вместе с дерном траву.

Ждать возвращения тех, то при ходьбе вырывал с корнем траву, мне
совершенно не хотелось. Еще больше не хотелось дожидаться
Черного огня, чем бы он ни был.

Я встал, чувствуя, как мир сжимается вокруг, превращаясь в
клетку из темноты и страха. Ах, котенок, котенок, неужели ты не
догадывался куда могут привести Потаенные двери?

-- Я не боюсь,-- громко сказал я. Темнота не ответила.
-- Я уже большой. Я уйду по скалам, здесь низкие скалы.

Темнота молчала.

Вытянув руки, я побрел вдоль ручья, и тьма шла вместе со мной.
Уткнувшись в скалу, я понял, что вода стекает по ней. Почти
бесшумно -- значит скала не было отвесной. Это хорошо. Шестое
чувство подсказывало мне, что нужно подниматься вдоль воды,
чтобы ее тихий шелест заглушал мои движения.

Пошарив по камню, я нашел жалкий уступ, встал на него. Потом на
следующий. Зацепился за какой-то кустарник, хорошо еще, что не
колючий, и продвинулся на следующий метр. Не так уж и трудно,
тем более что высота не чувствовалась.

-- Я не сорвусь,-- прошептал я неизвестно кому.--
Слышите? Не сорвусь. Так не бывает -- попасть в волшебный мир
и сорваться со скалы...

Камень под моей ногой дрогнул. Я затаил дыхание, и дальше
пришлось подниматься молча. Минут через десять, коснувшись
ладонью губ, я почувствовал вкус крови. Пальцы стерлись о
камень. Наверняка то же случилось и с ногами, но проверять я не
стал. Висеть на скале, как таракан на стенке, было невозможно, и
я продолжил под(r)ем.

Минут через пять, когда я понял, что устал до предела и вот-вот
сорвусь, я выбрался на небольшой уступ. Тесно прижался к скале,
сел, свесив ноги во тьму. Интересно, высоко ли? Метров пять,
десять? Явно мало для того, чтобы спрятаться от непонятного
оружия летающих тварей.

Сняв бесполезную майку, я по очереди обматывал руки и ноги,
выжидая несколько минут, чтобы остановить кровь. Под(r)ем
разгорячил меня, холод больше не чувствовался. Оставив рваную и
перепачканную майку на уступе, я продолжил первое в своей жизни
восхождение. Журчание воды по левую руку было моим проводником.
Один раз я даже попал на мокрый участок скалы, где брызги падали
мне на голову. Пришлось медленно и осторожно сдвигаться вправо,
чувствуя, как предательски скользок стал камень. Иногда я
отдыхал, если попадались надежные площадки, потом вновь начинал
подниматься. И тьма ползла за мной, скрывая высоту и растворяя в
себе время. Быть может, я карабкался полчаса, может, несколько
часов, не знаю. Единственное, что я знал точно,-- никогда
еще я так не уставал.

А потом над головой захлопали крылья, и, посмотрев вверх, я
увидел несущийся сквозь темноту МРАК. Две тени парили
почти на одном уровне со мной, и, вжимаясь в скалу, я услышал
свистящий шепот:

-- Лей...

Я ничего не увидел, лишь снизу послышался треск, словно по всей
долине захрустели невесть откуда взявшиеся сухие сучья. Потом
зашипела вода в ручье. И ударила волна горячего, раскаленного
воздуха.

Прижавшись к мгновенно нагревшемуся камню, я задыхался от
удушливого жара. Дующий снизу ветер трепал мне волосы, и я вдруг
почувствовал, как на расцарапанных ногах запекается кровь.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Летающие тени
исчезли, зной отступил. Я висел на скале, и кожа запоздало
покрывалась потом.

Черный огонь угас. Но за те мгновения, пока подо мной сгорала
долина, я успел понять, что взобрался уже очень высоко. Метров
пятьдесят не меньше. И я был уверен, что спуститься не смогу.
Значит -- вверх.

-- Я не боюсь,-- как заклинание повторил я.

Темнота и тишина ползли по скале вместе со мной. Становилось все
холоднее, пальцы на руках онемели, ног я почти не чувствовал.
Выбравшись на очередной уступ, я долго лежал, собирая остатки
сил, потом пошарил пред собой рукой, нащупывая скалу. Но пальцы
коснулись лишь мягкой, живой травы.

Я смог. Я поднялся, выбрался из каменной западни и оказался,
кажется, на каком-то плато, где дул ровный холодный ветер, а
трава была влажной от росы. Быть может, дальше тоже вздымались
горы, но я ощущал вокруг себя огромное свободное пространство.
Здесь можно было бы дождаться Солнечного котенка... будь у меня
хоть какая-то одежда и пища.

Наверное, еще час-другой назад я бы опять разревелся. От холода
и одиночества, от полной безнадежности. Но бегство от существ из
мрака и под(r)ем по скале что-то изменили во мне. Это дома,
подравшись на улице или получив от мамы очередной нагоняй, я мог
плакать. Здесь было слишком страшно для слез.

А для того чтобы лежать на траве и тихо замерзать, ожидая моего
незадачливого волшебника, я был слишком горд.

Поднявшись с земли, я прижал ко рту ладони и закричал:

-- Э-э-й!

Наверное, я просто хотел услышать эхо. Убедиться, что в темноте
есть еще какие-то звуки, кроме биения моего сердца.

Но еще прежде чем далекое эхо вернуло мой слабый крик обратно, в
нескольких шагах от меня зашуршала трава. И кто-то невидимый во
тьме сказал:

-- Если ты шевельнешься, я убью тебя.

Не испугался я лишь потому, что этот голос вовсе не был похож на
свистящее шипение крылатых существ. Просто человеческий голос.

-- Я не шевелюсь,-- тихо ответил я.

-- Что ты здесь делаешь? -- донеслось до меня. Кажется,
чуть ближе, чем в первый раз. Невидимый собеседник подкрадывался
ко мне.

Что я делаю? Ну и вопросик. Жду Солнечного котенка, медленно