Чтение 9–й страницы книги ~Лабиринт отражений~

Кажется, она растерялась. Однако ей хватило выдержки, чтобы развести
руками и неторопливо удалиться.

Блин. Испортила песню, дура!

Так хорошо поговорили...

Залпом осушаю бокал и щелкаю пальцами подзывая бармена.

- Джин-тоник, один к одному!

Бармен морщится, но смешивает требуемое. Блин. Заказать что ли,
текилы с томатным соком - какую рожу он скорчит?

- Леня?

Оглядываюсь.

Мой друг-оборотень стоит рядом. Белый костюм, лакированные туфли,
чуть старомодный галстук. Лицо чуть напряженное.

- Привет, Ромка. Садись.

- Что за девица?

- Ничего интересного.

Мы, дайверы, всегда немножко параноики. Что поделать.

Слишком много желающих узнать наши реальные имена.

Оборотень шумно втягивает воздух, хмурится:

- Она пыталась тебя пометить!

- Я знаю. Не беспокойся, это просто журналистка.

Ромка садится, кивает бармену. Тот корчит жуткую рожу - но подает ему
граненый стакан, наполненный "Абсолютом-пеппер". Мне даже смотреть тяжело,
как Роман пьет. А он, слегка морщась, вытирает рот и возвращает стакан.

Может быть, он в реальности - алкоголик?

Не знаю.

Мы таимся друг от друга точно так же, как от врагов. Мы слишком
ценный товар. Глубоководные рыбы, мерцающие колдовским светом уроды,
которых мечтает попробовать каждая акула.

- Ты донес яблочко? - спрашивает Роман.

- Все в порядке, - откидываю полу пиджака, хлопаю по карману рубашки,
где лежит дискета. - Товар на месте.

Оборотень чуть расслабляется.

- А покупатель?

Смотрю на часы.

- Через десять минут. Рядышком, у реки.

- Пошли? - Роман берет стакан.

Я подхватываю свой, и мы выходим в ту дверь ресторана, что прорублена
в каменной стене. В маленьком тамбуре я тихо говорю:

- Индивидуальное пространство для нас обоих. Допуск для человека,
назвавшего код "серый-серый-черный".

- Принято, - слышится из потолка. Теперь, сколько бы посетителей не
захотело погулять в виртуальном пространстве "Трех поросят", их мы не
увидим. Только покупателя, которому я загодя сообщил код.

За второй дверью - лес. Дремучий, первобытный, северный. Холодный
ветер пронизывает до костей, я ежусь. Мой спутник к холоду совершенно
равнодушен. Может быть, у него более простой шлем - без кондиционера?

Бог знает...

Зарабатывает он не меньше моего, но, может быть, у него огромная
семья. Или Роман и впрямь алкоголик, проматывающий тысячи зеленых за
считанные недели?

За нашей спиной - маленький каменный домик, так выглядят "Три
поросенка" с этой стороны. Идем по тропинке, помаленьку отхлебывая из
бокалов.

- Тебе нравится перцовка? - мимоходом спрашиваю у оборотня.

- Да.

Сухо и без малейших комментариев. Хотел бы я знать, Роман, кто ты на
самом деле.

Но это невозможно. Виртуальность жестока к неосторожным.

Выходим к реке. Крутой обрыв, схваченный цепким покровом низкого
кустарника. Очень сильный ветер, я щурюсь. Небо затянуто тучами. Река не
то чтобы горная, но порожистая и быстрая. Вдали вьется стая каких-то
крупных птиц - не знаю, каких именно, они никогда не подлетают близко. Над
обрывом - столик, на нем стоят бутылки джина, тоника и "Абсолют-пеппера".
Еще никелированный термос, в нем, я знаю, глинтвейн. Вкусный, с корицей,
ванилью, мускатным орехом, перцем, кориандром. Рядом три плетеных стула.
Садимся рядом, смотрим на реку.

Красиво.

Белая пена на камнях, холодный ветер, полный бокал в руке, сизые
тучи, клубящиеся над головой. Завтра наверняка пойдет снег. Но в
виртуальности не бывает "завтра".

- Хотел бы я знать, - делаю глоток, - откуда взята эта река.

- Места красивее не видал я в своей жизни... - странным тоном
произносит оборотень.

Вот так всегда. У каждого свои ассоциации и аналогии. Для Романа,
явно, этот пейзаж что-то означает. Для меня - просто красивое место.

- Ты здесь бывал?

- В какой-то мере.

Интересно.

- Что это за птицы, Роман?

- Гарпии, - не глядя отвечает он. Хлоп - и его стакан пуст.

Но он все равно не пьянеет.

Как я ненавижу тайну, которая окружает нас. Мы боимся друг друга. Мы
боимся всего.

- А погода приятная, - бросаю наугад.

- Снежное нынче лето... - говорит оборотень. И смотрит на меня с
иронией. Он узнает эту местность. Она отзывается чем-то в его душе.

Мне не дано узнать, чем именно.

Наливаю себе глинтвейна в тяжелую керамическую чашу. Вдыхаю аромат.
Снежное лето? Пускай. Нет ничего лучше плохой погоды.

- Леня, ты куришь травку? - Роман протягивает мне портсигар.

- Нет.

Наверное, он и впрямь алкоголик и наркоман...

- Говорят, куда безвреднее алкоголя и табака.

- Говорят, что в Москве кур доят.

Роман колеблется, но закуривает.

Блин. Надины доводы начинают казаться мне не такими уж безумными.

Я пью глинтвейн, Роман курит анашу. Минуты через две щелчком
отправляет недокуренную сигарету вниз и говорит:

- Детская забава. Плесни мне вина.

- Это глинтвейн.

- Какая, фиг, разница...

Теперь мы оба потягиваем горячее вино с пряностями. Роман кивает:

- Рулез!

Я согласно киваю. "Рулез" - это что-то хорошее. Холодное пиво,
компьютер седьмого поколения, юная красавица, удачно обезвреженный
вирус... глинтвейн.

Сидим над обрывом и нам хорошо.

- Что было в том яблочке?

- Новое лекарство от простуды. Очень эффективное.

Роман хмурится.

- Это стоит шесть тысяч?

- Это стоит сто.

- А... - Роман меняется в лице.

- Давай дождемся покупателя.

Оборотень кивает:

- Твоя операция, тебе решать.

Покупатель появляется минут через десять, когда я уже начинаю
беспокоиться. Я знал его лишь под кличкой "Тертый", а он меня - под
прозвищем "Стрелок". Покупатель опрятен и неприметен, простой костюм,
незапоминающееся лицо. Молодой парень с дипломатом в руке.

- Добрый вечер, Стрелок! - говорит он мне. Голос излишне ровен -
Тертый общается через программу-переводчик.

- Доброе утро, - поглядывая на часы отвечаю я. Это взаимная игра.
Выяснить индивидуальное время дайвера, определить, в каком часовом поясе
тот проживает - уже немало.

- Как я ценю ваш юмор... - Тертый садится на третий стул,
вопросительно смотрит на меня: - Урожай созрел?

- Тяжелые вышли яблочки, - я достаю дискету, кладу на стол. - Честно
говоря, я ожидал большей благодарности за подобный труд..

- Мы ведь условились? Шесть тысяч долларов.

Развожу руками.

- По вашим словам, большего оно и не стоило.

- Вы считаете иначе?

- Понимаете, господин Шеллербах...

"Тертый" вздрагивает.

- Вы ошиблись как минимум, на порядок. Простуда - это мелочь,
конечно... но кому нравится валяться в постели с температурой и сопливым
носом?

- Мне - не нравится, - Шеллербах-Тертый меняется в лице. Теперь это
пожилой мужчина с волевой, но нервной физиономией. - Однако я полагал, что
слово дайвера - свято.

- Не отрицаю. Я отдаю вам файл, - щелчком отправляю дискету через
стол. - Но в следующий раз ни один дайвер не пошевелит ради вас пальцем.
Вы нарушаете нашу этику, господин Шеллербах. Труд оплачивается в меру его
сложности.

Шеллербах берет дискету и замирает. Я пью глинтвейн, наблюдая за ним.
Оборотень молчит. Это моя операция.

Наконец Шеллербах скачал файл, и взгляд его приобретает
осмысленность.

- Итак? - спрашиваю я.