Чтение 72–й страницы книги ~Осенние визиты~

Нож он взял на кухне. Острый, старательно заточенный кем-то из
прежних жильцов. Веревка подалась сразу, разорвавшись, едва он сделал
надрез. Тело осело на пол. Глаза Визитера были открыты - словно он до
конца всматривался... куда? И он улыбался. Насмешливо и торжествующе.

- Трус, - повторил Ярослав. - Трус.

Лужица на полу была совсем крошечной, Визитер, наверняка помочился,
прежде чем встать на край ванны и надеть петлю. Он же не дурак, Посланник
Творчества. Ему доводилось видеть самоубийц. Он старался доставить ему
минимум проблем.

Вскрыть вены в теплой ванне было бы куда приятнее... но, бесспорно,
гораздо грязнее.

Ярослав присел на корточки, тронул лицо. Еще теплое. Он чуть-чуть
опоздал.

- Ты понимаешь, - сказал он, - это ведь не выход. Никогда выходом не
было. Ничего не решало. Ты говоришь - время... время виновато... но ведь и
ты сделал его таким...

Превозмогая полночи покров

Я размыкал трепещущие вежды.

Я ведал тайну сопряженья снов

В благобагряном облаке надежды...

Я прозревал, но страшно осознал

Свой нрав, воспетый в преломленьи хлеба,

И в первый раз мучительно сказал -

Господь мой Бог, я не достоин Неба!

Голос певца заглушал все. Словно Заров говорил в пустоту, в ватное
облако. Ярослав стянул наушники, положил играющий плейер на тело.

- Это - тоже твоя работа, Визитер, - сказал он. - Надо было очень
постараться, чтобы смерть стала песней... Говорить, что мир плох, а мы
грязь - это так легко и так верно. Но раньше ты не искал красоты в смерти.
Не искал спасения в тупиках.

Визитер улыбался, глядя сквозь него. Он ускользнул от упреков и
споров. Он оставил его искать выход в одиночку.

Указав один из путей.

- Нет... - сказал Ярослав. - Все-таки нет.

В прихожей коротко пропел звонок.

- Коммандос, - Визирь шагал по кабинету, заложив левую руку за спину,
говорил коротко, отрывисто, словно лаял. - Рэмбо... Товарищ Хайретдинов
доверил тебе операцию, которая переломила бы баланс сил. В нашу пользу.

Шедченко казалось, что мир вокруг плывет.

Реально ли происходящее?

Старые стены, старая мебель, все вокруг - как декорации о фильме
военных лет.

- Что следовало делать товарищу Шедченко в данной ситуации? -
Хайретдинов достал из кармана портсигар, вынул папиросу.

Николай даже не удивился. "Герцеговина Флор"...

- Товарищу Шедченко следовало сосредоточиться на главном противнике.
Убийце. Отсечь его огнем. Приказать Печкину подобраться к нему ближе...

- Рашид Гулямович... - Семен поднялся с дивана. Парень держал руки по
швам, лицо его слегка побледнело. - Это же не обязанность телохранителя...

- Сидите. Сидите, товарищ Печкин. С вами разговор особый.

Глаза Семена словно покрылись стеклом. Он медленно опустился на
диван.

- Однако, - Визирь закурил, - товарищ Шедченко предпочел выстрелить в
девушку. Перешагнуть через свои заблуждения - это похвально. Но. Она ли
была в тот момент непосредственной угрозой?

- Она что-то сделала со стариком, Рашид.

Визирь вскинул голову, цепко оглядывая Николая.

- И чем же это угрожало нам? Да, если бы Визард оценил обстановку,
признал заблуждения, стал на нашу сторону, имело бы смысл его защитить. Но
ведь этого не произошло. Правильно я говорю, товарищ Шедченко?

Николай кивнул. Все правильно. Луна сделана из зеленого сыра, а Земля
слеплена из манной каши. На дворе - сорок первый год, и танки Гудериана
рвутся к Москве. Сейчас Хайретдинов качнет головой и скажет: "Лаврентий
Павлович, обратите внимание..." В углу слепо блеснет пенсне...

- Николай Иванович, как можно совершать подобные промахи?

- Я не допускал и мысли, что ей не страшны пули.

- Должны были допускать! Обязаны были допускать! Все! И что она умеет
летать, и что ваши пули - из навоза слеплены.

Хайретдинов вздохнул, сел за письменный стол. Спросил:

- Что прикажите делать товарищу Хайретдинову? Лично отправиться в
погоню?

- Я кровью искуплю свою вину...

Он ли это сказал? Черт возьми? Он никогда не оглядывался на
начальство - потому и сидел в полковниках, а не стал очередным украинским
генералом. Откуда, из каких глубин, всплыли слова? Полстолетия - это не
время? Поколения - это не дистанция? Он ли здесь стоит - или его
вояка-дед, до самой смерти гордившийся, что видел товарища Сталина?

Хайретдинов потер лицо. Непонимающе посмотрел на свою левую руку.
Потряс головой.

- Ладно, чушь, - изменившимся тоном сказал он. - Поздно теперь разбор
полетов проводить... Семен!

Печкин вскочил. По-прежнему навытяжку, и в глазах - стекло...

- Идите, отдыхайте... Вы сделали все, что могли. Я вами горжусь.

Семен раскрыл рот - словно собирался что-то гаркнуть. "Служу
трудовому народу", например... Шедченко скривился - только не это.

- Отставить, - резко сказал Хайретдинов. - О случившемся - никому ни
слова. Идите, лейтенант.

- Он и впрямь лейтенант? - спросил Шедченко, когда Печкин вышел.

- А вы не знали? Полководец... Да. Выперли из армии по сокращению,
только год парень прослужил.

Хайретдинов опустил голову, повел челюстью, описав тлеющей папиросой
круг.

- Что делать будем, Коля?

- Вам решать...

- Понимаю, что мне, - Хайретдинов не поднимал глаз.

- Что вы с парнем-то сделали?

Хайретдинов поморщился. Неохотно сказал:

- Сломал я его. Случайно. Это легко происходит с военными. Стоит им
лишь почувствовать - Власть.

- Вы и впрямь были... _и_м_, - прошептал Шедченко.

- Был. Не суди только, Коля. Товарища Сталина - легко осудить. А он
хорошего хотел. Земля - сад, народ - советский, язык - русский. Жулье на
лесоповале, честные работают, а потом на Черном море отдыхают... А,
оставим... Наломал товарищ Сталин дров. С головешкой проблемы были... но
Власть, Власть - знал!

Хайретдинов поднялся, подошел к Шедченко, коротко, резко велел:

- Забудь все, что говорил. Глупости это. Иное время, иные методы...
Куда ты ранил _с_у_к_у_?

- В бедро.

- Сколько времени у нее заняло исцеление?

- Секунд десять-двенадцать. Но это была не она, вторая девушка ее
подняла на ноги.

- Ерунда. Посланница просто отразила в ней свою силу. Эх, как все
усложняется...

- Как же ее убить?

- Побольше пуль всадить. На куски разнести. Или - лишить Силы, что
всего надежнее.

- Как?

- Это уже моя проблема - понять, _к_а_к_. Хорошо хоть, что ушли вы.
Не приведи Господь, схватили бы вас спецназовцы... Полюбуйся!

Хайретдинов прошел к столу, с грохотом выдвинул ящик, бросил перед
Шедченко сложенный вчетверо бумажный лист.

- Смотри, смотри!

Николай развернул бумагу и вздрогнул.

Скупыми черно-белыми штрихами на листе был нарисован его портрет.

- Это должны были сегодня показывать по телевизору! Это должны были
раздать каждому менту! А не того... дегенерата со скошенной челюстью...

Шедченко молчал.

- Засветились вы капитально, - мстительно сказал Визирь. - Знаешь,
сколько мне стоил твой портрет? Ровно столько же, сколько год назад этюд
Репина!

Он вырвал бумагу из рук Шедченко, подошел к камину, скомкал, швырнул
в огонь.

- Расслабься, солдат... Пронесло. Я тебе показывал свою коллекцию?

- Какую? - тихо спросил Шедченко.

- Этюды мастеров. Картины собирать... пусть этим новые русские
занимаются. Что в них... в завершенных, лаком залитых. А вот наброски,
этюды - видеть, как хотел мастер сделать свое полотно... Это и впрямь
интересно. У меня почти сотня набросков. Репин, Иванов, Шишкин,
Крамской...

- Принципиально собираете русских художников? - спросил Шедченко.

- А в какой стране живу, Коля? Есть такое слово - патриотизм! -
Хайретдинов отвернулся от камина. - Ладно. И на старуху бывает проруха. Не