университета доносились выстрелы, а теперь там тихо. Но, может быть,
просто кончились патроны...
обучали и медицине и технике, в той мере, в какой это дозволялось,
конечно. Построенные в самых разных стилях - и низкие, приземистые,
похожие на казармы, и пышные, с башенками и колоннами, дома были
облицованы темно-розовой мраморной плиткой, и это делало их похожими друг
на друга.
осматривая дорогу. Но все было спокойно. Слепо глядели задвинутые ставнями
окна в домах, далеко-далеко дышало море, словно удивленное нежданной
тишиной. Даже на баррикаде, перегородившей улицу между двумя роскошными
особняками, не было признаков жизни. Лишь несколько полицейских, густо
утыканных стрелами, лежали перед ней. Стараясь не глядеть на убитых,
Кирилл перелез через баррикаду, довольно остроумно сооруженную из пустых
винных бочек, трех-четырех бревен и содранных с ближайших лавок вывесок.
Баррикада была пуста. Кирилл сделал несколько шагов и вышел из переулка на
саму Университетскую улицу...
устилали убитые. Синие мундиры полиции, серая ткань студенческой формы,
пестрые пятна плащей... Кирилл перевернул одного, другого... пощупал
пульс... Мертвы... Все.
друга последний полицейский и последний мятежник. Его затрясло от
истерического хохота.
Вот худощавый парень с размозженной о камни головой. А этот юноша? У него
же ни царапины! А эти полицейские?
чеканным стволом абсолютно средневекового типа. Кирилл потянулся за ним.
Потом заметил валяющийся рядом автомат. Поднял его, проверил обойму.
Патроны еще были...
капсюль боек. Осечка? Он передернул затвор - в воздухе крутанулся длинный
желтый патрон. Попытался выстрелить еще раз. Отбросил бесполезное оружие.
обходя убитых. Простые, бездумные движения приносили облегчение, хотелось
так и идти, пока не остановят, или пока не кончатся все силы... Но он
остановился, когда с тротуара на него глянуло мертвое, полуприкрытое полой
бархатного плаща лицо.
торчащие из груди юноши. Сглотнул, пробормотал:
взгляд и словно наткнулся на лежащего рядом парнишку в серой форме...
Остались, оказывается, силы. Кирилл одним рывком подлетел к мальчишке,
перевернул его.
раскрытыми глазами... Опять никаких ран.
вокруг. Тони все равно здесь. Потому что Дин должен быть именно тут. А Дин
всегда дрался до конца.
сколько минут он сойдет с ума от ужаса, осознает, что все эти люди
действительно мертвы? Он же не разведчик, не специалист по древней
истории, не навидавшийся всякого прогрессор. Он не выдержит здесь один, в
этом чудовищном, нереальном мире, в этой карикатурной копии Земли...
выдавала начальника патруля с головой.
расширением на конце. Кирилл посмотрел на этот пистолет, потом спросил,
почти утверждающе:
Хватит.
Интересно, сможет ли он задержать дыхание на три минуты, пока улетучится
газ?
невежественный дикарь?..
других, но тоже дикарь!
плотно сжатые пальцы парал-газ.
Время уже тысячу раз могло захлестнуться петлей, мир стоит на краю, а нас
все меньше и меньше, даже некоторые начальники патрулей выбраны из
непосвященных! - Патрульный говорил взахлеб, не стремясь что-то объяснить,
а просто выговариваясь. - Ну, скажи, из какого ты времени? Из последнего
века разрывов? А что за ним? Пустота? Или повтор, бесконечный круг? Ты не
знаешь, а из-за таких, как ты...
пошатнулся. Но и в падении пальцы патрульного сжались на спусковой кнопке.
куда-то вбок. Он успел еще сообразить, что патрульный стрелял не целясь,
что основной заряд прошел мимо. А потом с размаху сел на колени. Ноги не
хотели его держать.
глазах, в груди возникла жгучая боль, и Кирилл понял, что до сих пор
сдерживает дыхание, дурея уже не столько от выстрела, сколько от удушья...
Отчаянно, со всхлипом втянул в себя воздух, инстинктивно ожидая, что мышцы
мгновенно откажутся повиноваться. Но, видимо, он выдержал время, газ уже
рассеялся. Воздух с клекотом входил в легкие, стало чуть легче. Вот только
левая половина тела окаменела... Он с трудом поднялся, медленно
переставляя негнущиеся ноги, подошел к патрульному. Взял его оружие.
Постоял, вспоминая, что говорил этот человек и вообще, кто он такой. Так и
не вспомнив, побрел прочь.
дымкой, звуки стали тише. А потом вернулась слабость...
тело становилось ватным и безвольным. Нет, ноги уже не подкашивались,
просто Кирилл вдруг зависал в звенящей легкости, а мир вокруг замирал, как
на фотоснимке. Это не было неприятно, наоборот, Кирилл ждал каждого такого
момента с наслаждением, как отдыха. Действительно, слабость приходила
вместе с легкостью, и то, что тело становилось ватным, совсем не пугало. А
потом это проходило, и он снова шел вперед, по темнеющим улицам, мимо
осторожно выглядывающих из окон людей, мимо темных пятен на камнях...
продолжал путь. Кирилл долго смотрел на муравья, потом привстал,
выглядывая из высокой травы. С удивлением посмотрел на развалины какого-то
здания, на осыпавшиеся стены вокруг. Рыжел на солнце выщербленный временем
кирпич, темнели упавшие вниз и оплетенные травой глыбы камня.
на окраине Столицы. Восстанавливать его не полагалось - он был разрушен
еще до разрывов... Вот куда он забрел в бреду...
начальник патруля... Дин и Тони...
росинок), огляделся.
рукав рубашки. Во сне братья были еще больше похожи друг на друга. Тони
повертелся и лег на бок, отворачиваясь от пригревшего солнца.
высохших кусков хлеба. И сразу в желудке засосало. Отламывая по кусочку,
он съел почти весь хлеб. Потом толкнул Дина в плечо, но тот упорно не
хотел просыпаться. Кирилл растянулся между братьями, легко и бездумно
взглянул вверх. В выкрашенном голубом небе парила черной точкой какая-то
птица. Кирилл мимоходом отметил, что за все предыдущие дни он не видел
здесь ни одной птицы. Но думать об этом не хотелось. Голубое небо.
Просыпающаяся под солнцем трава. Древние развалины. Утро.
Андреев Николай
Беляев Александр
Суворов Виктор
Майер Стефани
Орлов Алекс
Шилова Юлия