Чтение 14–й страницы книги ~Рукопись Бэрсара~

страшно. Стыдная память тела шевельнулась внутри, но думал я о Суил. Если
она окажется в руках палачей... Наверное, все это было у меня на лице, и
Суил сказала удивительно:

- Я не привела.

Я не стал отвечать, и она вдруг вспыхнула и опустила глаза.

- А потом?

Она на меня не смотрела.

- Многих похватали, а к другим следок. Я сперва у Ваоры жила. А вчера
иду - а у ней знак на воротах.

- Так и бродишь со вчерашнего дня?

Суил кивнула.

- Тогда поживи тут. Место тихое.

- А старуха?

- Она сама будет рада. Только... - я замялся: а вдруг Суил испугается
и уйдет, ведь в Квайре безумие считают заразным? - только она забывается
от старости. Вздумала, что я - ее сын... покойный. Ладно, пусть потешится.

Суил вскинула на меня глаза и сразу опять опустила. Никогда прежде я
не видел ее смущенной.

Старуха, ворча, принесла из сеней котелок, я подхватил его и поставил
на печь. Раздул огонь, подкинул дров и взял Синар за руку.

- Матушка, будь так добра, приюти Суил! Беда у нее, и деться ей
некуда.

- Господь знает, что ты порешь, Равл! - в сердцах сказала моя
приемная мать. - А то я девку в ночь из дома выгоню! Живи сколько хочешь,
милая, места не пролежит. Только гляди, девка, чтоб без греха! Я этого не
люблю!

Суил зарделась, а я поспешно сказал:

- Что ты, матушка! Она моему лучшему другу племянница.

- А! Знаю вас, мужиков! Для вас родни нет! - и тут же захлопотала
вокруг Суил. - Что стоишь, девка, скидывай сатар. Ишь, прозябла-то, всю
трясет! Ой, благость господня! Да ты, никак, всю юбку вымочила! Да уйди
ты, греховодник, чего уставился!

Я вышел на крыльцо, вдохнул обжигающий воздух, и нежность к этому
миру захлестнула меня. Прекрасны были безлунная ночь и режущий ветер, и
колющий щеки снег - все было прекрасно в этом прекрасном мире.

Утром я дал старухе денег и велел сходить на базар.

- Гляди, матушка, не обмолвись обо мне, - предупредил я ее. - Нынче
вешают всех, кто в Лагаре бывал, а я, как на грех, оттуда.

- Ой, благость господня! - перепугалась Синар. - Слова не молвлю,
сыночек! Ты дверь-то заложи, схоронися!

Насилу я ее выпроводил и вернулся к Суил.

- Рассказывай, птичка. Почему ты ушла из дому?

Не об этом бы сейчас говорить! Стать на колени, взять ее руки и
уткнуться в них лицом. Стоять так и рассказывать, о том, как плохо было
мне без нее и как хорошо, когда она здесь. Но я только вздохнул:

- Дигил бывал на хуторе?

- На хуторе не бывал, а в лицо знает. Вовсе не того, Тилар. Наша-то
семья и так на глазу, а как Карт с дядь Огилом ушел, вовсе взъелись.
Спасибо, люди нас берегут. Ночью-то из деревни парнишка прибежал: солдаты,
мол, пожаловали, поутру на хуторе будут. Мы с матушкой и порешили, что мне
уходить. Матушка скажет, что я с первых холодов в услуженье пошла, и
родичи подтвердят, давно сговорено.

- Он многих знает?

- Знает, сколь ему положено, да, видать, кто-то еще заговорил. Я уж
упредила, кого могла, да в город мне ходу нет, в воротах поймают.

- Может быть, я?

- Нет, Тилар! Не по тебе дело. Ты и врать-то толком не умеешь!

- Ну, на безрыбье... Помощи ждать неоткуда. Огил ушел в Бассот.

Она вскрикнула и испуганно зажала рот ладонью.

- До весны, считай, все. Сходить?

- Не выйдет, Тилар. Они ж тебя не знают. Нынче-то и своему не больно
поверят, а чужому подавно.

- Значит, тогда Ирсал...

- Кто?

Я поглядел на Суил: притворяется? Нет. В самом деле не знает. Ох, как
скверно! Это значит, что в наше убежище ведет еще один след... откуда? За
себя я почти не боялся, но Суил... Нет! Я должен ее спасти. Если даже
придется выводить из-под удара всю сеть Баруфа... ну, так я это сделаю,
черт возьми!

Я пошел в свой угол и сел за работу. Надо собраться. Не могу я думать
ни о чем, кроме Суил.

Возвратилась Синар, подозрительно покосилась на нас, но я работал, а
Суил усердно чинила юбку, и она, подобрев, принялась за стряпню. Суил тут
же кинулась ей помогать. А я ждал. Чертов Ирсал, когда он придет?

Все тянулся день. Еле-еле ползли расплющенные минуты, оставляя
холодный след на душе. И все-таки они уползли, зарозовел морозный узор на
оконце, и на крыльце, наконец, затоптались шаги.

Ирсал без стука ввалился в дверь и встал на пороге.

Глянул на меня, На Синар, на застывшую у печки Суил, ухмыльнулся:

- Что, никак семьей обзавелся?

- А это еще кто? - уперев руки в бока, грозно спросила Синар.

- Как же, родня. Твоего брата жены племянник.

- А хоть и родня! Аль тебя, малый, мать-отец не учили, что, коль в
дом вошел, так хозяев надо приветить?

Я глянул на Ирсала и стиснул зубы. Длинная физиономия вытянулась
вдвое, челюсть отвисла, а глаза полезли на лоб.

- Да что это с ним, сынок? - спросила старуха. - Аль блажной?

- С ним бывает, матушка, - еле выдавил я. - В-воды человеку дайте!

Ирсал дико глянул на ковшик, взял в дрожащие руки, отпил, стуча
зубами о край.

- Садись, Ирсал. А матушка права - старших уважать надо.

Он безропотно сел.

- Ты б, матушка, показала гостье, где мы воду берем. Не гневайся, у
нас мужской разговор.

- И то правда, сынок, - с облегчением засуетилась она. - Давай,
девка, бери ведра.

Я услыхал, как в сенях она сказала Суил:

- Я их, таких-то, до смерти боюсь! - и это было все. Я хохотал
взахлеб, до слез, до удушья. Ирсал долго тупо глядел на меня и сипло
спросил, наконец:

- Ты чего, колдун?

- А что, и тебя полечить?

Он дернулся от меня, и я улегся на стол.

- Ну чего ржешь? - спросил он жалобно. - Только скажи!

- О-ох! Да нет, Ирсал, не трусь. Не колдун. Кое-что умею, это так.
Давай, выпей еще водички и будем о деле говорить.

- Чего тебе надо?

- Беда у нас, Ирсал. Взяли нашего связного, и он многих выдал.

- То ваша беда, не наша.

- Как сказать. Вот ты на гостью мою косишься, а она пришла меня
стеречь.

- А мне... - начал и осекся: - И нашла тебя?

- Как видишь. Много ваших обо мне знают?

- Так возьми да спроси, кто надоумил! А то, гляди, сам возьмусь!

- Не спеши, Ирсал! Сперва подумай: стоит ли меня врагом иметь?

Он не то, что побледнел - позеленел от страха и все-таки пробормотал,
что нечего, мол, его пугать, не таких видел.

- Врешь! Таких, как я, ты не видел. Негде тебе было таких видеть. Да
не трясись ты, я с тобой еще ничего не сделал!

Он провел по лицу ладонью, хрипло выругался и устало сказал:

- Чего взбеленился? Не трону я ее, раз не велишь. У нас поищу. Не
найдут тебя.

- А я что, за себя боюсь? Не так все просто.

Он усмехнулся.

- А чего тут хитрого? Ты Хозяину служишь, а у нас своя забота.

- А тебе чем тебе Охотник не подходит?

Он невольно оглянулся, услыхав запретное имя, но ответил бесстрашно и
сурово:

- Сам из богатых и для богатых старается. У него все хозяева друзья -
приятели. И так черному люду нет житья, а он еще пуще зажмет.

- Резонно. Тогда такой вопрос: ты понимаешь, что делается в Квайре?

Он недоуменно пожал плечами.

- Да, сейчас за власть дерутся двое: Охотник и кор Тисулар. Что
будет, если победит Охотник, тебе ясно. А если победит Тисулар?

Опять он пожал плечами.

- Кор Тисулар - кеватский ставленник, кукла в руках Тибайена. Сам он,
может, не верит, что будет царствовать... знаешь, мало надежды. Тибайен
слишком стар, чтобы что-то откладывать - он ведь уже двадцать лет точит
зубы на Квайр. Считай: как победит Тисулар, Квайру конец.

- А мы, почитай, и так под Кеватом живем. Хуже не будет!

- Да? А ты знаешь, как живут те ремесленники, что ушли в Кеват? Так
вот, их по кеватским вельможам расписали, рабы они теперь.

- А ты не врешь?

- Нет. Кое-что сумел убежать. Бессемейные.

- А, чтоб тебе!

- Смотри, Ирсал. Я сам с Охотником не во всем согласен, но он -
единственный, кто может спасти Квайр. Пока страна в опасности, я с ним.
Потом... посмотрим.

- А и хитер! Так подвел, ровно и впрямь на Хозяине свет клином
сошелся! Ну, чего там у тебя?