Чтение 26–й страницы книги ~Рукопись Бэрсара~

- И ради моего доброго имени он рискует вашей жизнью?

- Я не смогу выиграть войну с Кеватом, а вы сможете.

- Я вам верю, - тихо сказал Крир, и голос его зазвенел. - Я принимаю
милость акиха!

- Спасибо, калар Эсфа, - ответил я, и глаза его вспыхнули, а на щеках
зажегся румянец.

Я покинул лагерь на рассвете, а в полдень мы добрались до передовых
постов Тубара. Тут было проще: узнали к кому, разоружили, и под надежным
конвоем отправили в ставку.

Меня Тубар встретил без удивления, поздоровался и спросил,
приглядываясь к Эргису:

- Вроде я этого парня видел?

- Осмелюсь напомнить доблестному тавелу, я с вашей милости дважды на
Тардан ходил.

- То-то же! Я своих солдат не забываю. Эй, Сот, - крикнул он
телохранителю, - возьми парня да угости на славу. И чарочку от меня
поднеси!

- А ты вроде постарел, - сказал Тубар с грубоватой заботой. -
Невесело, чай, пришлось?

- Невесело, ответил я честно.

- И с чем пожаловал?

- С личной грамотой акиха Калата.

- Что?

- Да, доблестный тавел. Пять дней, как Огилар Калат принял звание
акиха Квайра и главы Совета Благородных.

- А Господин Квайра?

- Покончил с собой, когда народ захватил наружные ворота дворца.

- Тьфу ты, погань какая? Ох, прости меня, господи! А Тисулар?

- Растерзан на улице народом.

- Нечего сказать, хороших дел натворили!

- Только воспользовались тем, что натворил Тисулар. Квайрцев не
так-то легко довести до бунта, но он сумел, как видите. - И я стал
рассказывать об ужасе этой зимы: о казнях, арестах и обысках в домах
горожан, о непосильных налогах, вымогательстве и грабежах, о
безнаказанности кеватцев, о том, как недавно а Квайре явился кеватский
отряд и стал наводить порядок в Садане. - С этого и началось, славный
тавел, а конец известен.

- Стало быть, могилу он себе сам вырыл? Грех мертвых хаять, а про
него доброго не скажешь. Ты что, прямо ко мне?

- Нет, доблестный тавел. По пути заехал в наш лагерь, передал досу
Криру грамоту на командование.

- Удружил, нечего сказать!

- А теперь я прибыл к вам, чтобы от имени командующего просить о
перемирии.

- Много мне в нем толку!

- Почему? Дней на десять замиримся, а там в Лагар прибудет наше
посольство.

- Ага! А условия?

- Трудно сказать. Запросим побольше, чтобы было что уступать, но в
главном не уступим.

- А что главное?

- Во-первых, мирный договор - хорошо бы, лет на десять. Наши конечно,
уходят из Лагара. Граница остается прежней.

- Н-да.

- Возмещение убытков... ну, с этим придется погодить - у Квайра новая
война на носу. Думаю, что столкуемся на отмене торговых пошлин и праве
преимущественной закупки для лагарских купцов.

- Знает Калат, куда бить! Да за это наши толстосумы всех дворцовых
советников скупят!

- На это и рассчитываю, - ответил я спокойно.

Он посмеялся, а потом сказал задумчиво:

- Ну, слава богу! Давно пора с этой дурью кончать. Народу-то перебили
- не скоро бабы взамен нарожают. А заради чего? Ох, дурость людская!

- У меня еще есть поручение, которое касается лично вас, доблестный
тавел. Аких хотел бы...

- Помощи не проси! - перебил Тубар. - У самого руки чешутся кеватцем
морду набить, да как бы через то Лагару кровью не умыться!

- Да нет же, биил Тубар! Просто я слышал, что тарданские пираты
недавно разграбили Сул...

- А тебе что за печаль?

- Кеват как раз склоняет Тардан к военному союзу.

Тубар поглядел с веселым удивлением, прищурил глаза:

- Не худо! А ежели и за спину не бояться...

- У вас есть гарантии: через пару месяцев наша армия будет драться у
восточной границы.

Ну что же, это я со всей душой. Давно пора да и войско готово. Ох, и
всыплю ж им!

- Если вы добьетесь от Тардана союзного договора...

- А ты думал: для вас буду стараться?

- Получится, что и для нас, доблестный тавел.

- Считай, что слажено. Вот голова! Хоть самим локиха на акиха сменяй!
Только где ж еще такого возьмешь? Ты-то, небось, не пошел бы?

- Нет, конечно.

- Куда тебе, бунтовщику! Против дружка-то еще бунт не затеял?

И его слова вдруг больно кольнули меня.

Заключили перемирие и с навязанной Тубаром охраной двинулись в
столицу Лагара. Ехали не спеша, чтобы не обогнать посольство, и Лагар
доверчиво приоткрывался мне. Все, как в Квайре, на первый взгляд, даже
говор лагарцев не разнится от звонкой речи северян. Меньше хуторов, больше
деревень, сытей скот, чище одеты люди...

За Арзером кончились леса. Это был Нижний Лагар - возделанная
приморская равнина. Снег еще не сошел, лишь протаяли кое-где межи,
расчертив огромное белое покрывало. Здесь почти незаметны следы войны,
только конные разъезды да охраняемые обозы напоминают, что не все спокойно
в Лагаре.

А на третий день, у какого-то города, Эргис на миг придержал коня.

- Гляди, Учитель: Уз. Как раз середка Лагара, вот отец нынешнего
локиха и велел построить тут храм, да такой, чтоб везде дивились. Наших,
квайрских зодчих тогда позвали. Приглядись!

Я пригляделся - и покачнулся в седле, с такой силой тоска ударила в
душу. Храм и узкая площадь перед ним. Невероятно давно, четыре года назад,
мы возвращались из Сула. Маленьких городишко, где можешь перекусить и
сменить аккумулятор мобиля. Мир качнулся, зима превратилась в лето.
Пестрые бумажки ползут по бетону, ловкие руки механика закручивают разъем,
а вокруг витрины лавчонок, длинная череда машин, парень с приемником на
шее нагло разглядывает Миз, а над всем этим возносится в небе невесомая
громада храма. Уз уже исчез за поворотом, а у меня в ушах еще звучали
слова текущей из приемника песни - чудесные, глупенькие слова: "Милый, я
хочу машину! Луар целуется со своим парнем в машине, а мы целуемся на
углу"...

Мы все-таки на день опередили посольство и первые заняли отведенный
для него дом. Хороший признак: роскошный особняк недалеко от дворца;
резьба, бархат, бронза и заморский мрамор. Только слуг многовато, и, на
мой вкус, они слишком проворны. Мы вымылись, переоделись, и каждый занялся
тем, что ему по нраву: Эргис ускользнул за новостями, а я завалился спать.
Встретились поздним утром за завтраком уже каждый в своей роли: я -
полномочный посол, а Эргис - мой телохранитель.

Посольство прибыло вечером, и поднялась суета. Слуги старались вовсю,
если бы не зоркость Эргиса, у нас поубавилось бы документов.

Только за полночь все улеглось; свита отправилась по постелям, слуги
убрались к себе, и я пригласил гона Эрафа в свой, уже обжитый мной
кабинет.

Гон Тобал Эраф был наш человек, восемь лет он сотрудничал с Баруфом,
я ему вполне доверял. Невысокий худощавый старик с быстрыми молодыми
глазами; лысину он маскировал париком, подагрическую хромоту - изящной
тростью, а вечный недостаток денег - изысканной простотою костюма.

Я знал, что он самолюбив и обидчив, и был сердечен до тошноты. Усадил
его поближе к огню, расспросил о дороге и здоровье и, не дрогнув, выслушал
бесконечный рассказ о дорожных неурядицах и его бесчисленных хворях.

Я испытал его, он - меня, и оба мы остались довольны. Старик был
хитер, я - терпелив, а в очаге метался огонь, и уютная тишина спящего дома
обволакивала нас. И Эраф, наконец, расслабился.

Приятная улыбка дипломата стекла с его лица; спокойной стала поза,
мягче складка губ, и настороженный холодок в глазах растаял в спокойное
любопытство. Я подлил ему в кубок вина, покачал головой и сказал:

- Трудная нам предстоит работа, досточтимый гон Эраф! Я ведь не
дипломат, и только надежда на ваш опыт и вашу мудрость утешает меня.

- Боюсь, вы мне льстите, дорогой биил Бэрсар, - отозвался он с
довольной улыбкой.

- Всего лишь отдаю вам должное. Когда аких спросил, кого я хочу
видеть рядом с собой, мне на ум пришло только ваше имя.

Он расцветал на глазах, и это было забавно. Оказывается, я и на это
способен. Я, который нажил столько врагов неумением не то что льстит -
соблюдать обычную вежливость, говоря с чиновными дураками! Впрочем, это не