Чтение 7–й страницы книги ~Рукопись Бэрсара~

собой трупов.

Еле вырвались из толпы, свернули в узенький переулок. И снова улица -
ее я узнал. Улица святого Гоэда, а вот и храм: угрюмой серой громадой он
возносился выше башен дворца. Был он новехонький; блестели гладкие стены,
сияли крохотные стекла в узеньких окнах, пылал над входом золоченый
солнечный диск.

Однажды, еще до того, как меня отдали в школу святого Гоэда, мы
пришли сюда с матерью. В то время она со своей обычною страстностью
ударилась в веру и жаждала проповедовать и приобщать. Я, шестилетний
мальчишка, уставился прямо на диск, и она громким шепотом стала мне
объяснять:

- Как солнце одно, так и бог один. Солнце - око божие, чти его,
сынок.

- Я, конечно, тут же спросил:

- Мам, а бог - одноглазый?

Кажется, мы пришли. Дом был двухэтажный, темно-серый, и Суил
оглянулась прежде, чем постучать. Мы стояли и ждали, пока кто-то топтался
за дверью и пытался за дверью и пытался нас разглядеть сквозь узкую щель.
Наконец, дверь чуть-чуть приоткрылась.

- Чего надо? - спросил нас угрюмый старик.

- Нам бы господину купеческого старшину, сказала Суил.

- Станут биил Таласар с деревенщиной разговаривать!

- Коль так, передай господину, - Суил вытащила откуда-то крохотную
записку и отдала слуге. Тот только глянул - и спесь как рукою сняло.

- Сразу что не сказали, почтенные? Пожалуйте в дом, бог вам воздаст!

Я сразу узнал хозяина дома. Худощавый, легкий в движениях, немолодой
человек - но бликом пролетела по губам улыбка, вспыхнули и замерцали
глаза, и я понял: отец Равата.

- Счастлив видеть вас, досточтимые господа! Бог воздаст вам за
доброту!

- И вас пусть минуют лихие дни, - степенно сказала Суил. Очень
сдержанная и деловитая она была, словно оставила сама себя за порогом и
мгновенно стала кем-то другим.

- Вести идут так долго, - грустно сказал хозяин. - А благополучен ли
он ныне?

- Да, - спокойно сказала Суил, - и путник мой то вам подтвердит, он
видел сына вашего совсем недавно.

- Это правда, биил?..

- Бэрсар, - сказал я необдуманно и пожалел - отец мой весьма гордился
двадцатью поколениями нашего рода.

- Я знаю Бэрсаров, - задумчиво ответил отец Равата, - но...

Ну вот, надо врать.

- Меня вы знать не могли. Еще прадед мой покинул Квайр, чтобы
поискать счастье на чужбине. - Вы хотели меня о чем-то спросить?

И тут он накинулся на меня с вопросами о Равате. Это был жестокий
допрос, лишь убедившись, что я исчерпан до дна, он оставил меня в покое.

- Умоляю о прощении, биил Бэрсар! С той поры, как мор унес всех
любимых мной - жизнь моя в Равате. Надеюсь... друг его в добром здравии?

- Да, вполне.

- Господин купеческий старшина, - быстро сказала Суил, - нашего друга
интересуют новости.

- Понимаю, - ответил он задумчиво. - Присядьте, господа, прошу вас.
Думаю, дитя мое, - он поглядел на Суила, - вам не стоит уносить с собой
письмо?

Она кивнула.

Тогда запоминайте. Вчера я получил письмо от гона Сибла Эрафа,
секретаря главнокомандующего. - Таласар достал из потайного кармана
бумажную трубку, развернул и, дальнозорко отставил руку, заскользил по
письму глазами. - Так... Мгм... Мгм... Вот. "Спешу уведомить вас, мой
добрый друг, что и я, и все, о ком вы печетесь, находимся в добром
здравии. Думаю, вы уже извещены о первых победах наших доблестных войск. С
быстротой воистину чудесной трехдневным приступом взят Карур, твердыня
доселе почитавшаяся несокрушимой. В сем славном деле превыше всех
отличился отряд биралов неустрашимого доса Угалара, самолично
руководившего штурмом. Смею сказать, немного осталось в Квайре мужей столь
доблестных, ибо не доблести вознаграждаются в наши печальные дни.

К великому прискорбию столь великолепный в столице кор Алнаб в лесах
лагарских вдруг утратил свои воинские дарования. Первые победы он отметил
многодневным празднеством, в коем вынудил участвовать почти всех офицеров.
В то время, как они предавались веселию, армия, лишенная руководства и
испытавшая нужду в самом насущном, занялась грабежом и насилием, доводя
жителей окрестных селений до отчаяния и побуждая их к сопротивлению. Когда
же кору Алнабу было угодно вспомнит о деле, оказалось, что лагарцы успели
изрыть и испортить Большой Торговый путь, сделав его непроходимым для
повозок и конницы. Остальное довершили дожди, и наступление, столь
блистательное начатое, захлебнулось. Увы, лагарцы не потеряли времени,
дарованного им кором Алнабом! Лазутчики доносят, что в столице их уже
собрано двенадцатитысячное войско под командованием прославленного на суше
и на море тавела Тубара. В нашем же лагере, как ни прискорбно, нет
единомыслия. Кор Алнаб отверг план досов Крира и Угалара, намеривавшихся с
полками тарсов и биралов совершить тайный поход через леса в срединные
области Лагара. Предлогом послужило опасение потерять в сем отчаянном
предприятии цвет квайрской конницы, истинною причиною, каковую кор Алнаб
был вынужден отклонить, благоразумный же дос Крир отправил гонца к
государю.

Следствием сего был визит в ставку личного секретаря Их Величества
гона Балса, имевшего весьма долгую беседу с командующим, за коей
последовал приказ о немедленном наступлении. Как вы понимаете, мой друг,
приказ сей весьма опоздал. Побуждаемые к тому беспрестанно чинимыми
обидами, обитатели окрестных селений с семьями и скарбом бежали в леса,
где сбиваются в шайки, чинящие немалый ущерб нашим войскам. Не находя в
сих разоренных местах продовольствия и затрудненная из-за дождей в
подвозе, армия терпит нужду в самом насущном, в то время, как в ставке не
прекращаются пиры. Само собой, боевой дух войска это не поднимает. Боюсь,
что до первых морозов ждать не приходится. Спешу...", - это уже
неинтересно. Вам все понятно, господа?

Суил кивнула.

- К себе могу добавить известие, что готовится весьма
представительное посольство в Кеват. Возглавит его сводный брат Их
Величества кор Эслан. Люди сведущие говорят, что ему поручено просить о
военной помощи. Дабы не ехать с пустыми руками, Господин Квайр велел трем
главным ткаческим цехам представить бесплатно двадцать арлов лучших сукон,
двенадцать арлов парчи и семь арлов шелка. Цеху ювелиров повелели отдать в
казну золотых изделий на пятнадцать кассалов. Нам же, купеческой гильдии,
велено выплатить десять кассалов звонкой монеты.

- Представительное посольство, - заметил я. - А лагарцы будут так же
щедры?

Он сверкнул своей быстрой улыбкой.

- Думаю, не поскупятся.

- Кому же тогда помогать?

- Трудно сказать, биил Бэрсар. Наверное, тому, кто щедрее.

- Или тому, кто может проиграть слишком быстро.

В его глазах был вопрос, и я усмехнулся:

- А разве Тибайену нужна наша победа?

- Значит, он поможет Лагару?

- Зачем? Судя по письму, война еще может перекинуться на земли
Квайра.

- И Тибайен подождет?

- Как знать, биил Таласар. Из леса видно немного. Надо еще дожить до
весны.

- Разве вы?..

Суил взглянула с тревогой, и он опять усмехнулся.

- Крестьяне не рады войне, а если еще и голод...

Он грустно покачал головой.

- Наверное, и горожане - тоже.

- Смотря кто!

- Много ли в Квайре Оружейников?

- Есть еще и банкирские дома, которые сейчас наживают на ломб -
двадцать.

- Ну, деньги, конечно, сила, биил Таласар, но если в Квайре начнется
голод, банкиры не станут для вас закупать зерно. Остальное угадать
нетрудно.

- Бунт? - спросил он и даже привстал в кресле.

Я промолчал. Зря разговорился.

- И вы думаете, что Тибайен вмешается?

- Будущее покажет, биил Таласар.

Суил молчала, даже вперед подалась, чтоб не пропустить ни слова.
Теперь она встала и поклонилась.

- Нам пора, биил Таласар. Думаю, вас не затруднит...

- Конечно, - ответил он и тоже поднялся. Длинный, туго набитый
мешочек скользнул из его рук в руки Суил и мигом исчез в складках широкой
юбки.

- Рад был узнать вас, биил Бэрсар. Если судьба приведет вас в Квайр,
не обходите стороной мой дом, - и бросил возникшему на пороге слуге: - Я
рад этим господам в любой час!

Снова мы поспешили куда-то, и тень опять легла на лицо Суил. Я и сам
недоволен собой. Да, мне нужна была эта встреча.

Первый независимый человек, которого я встретил в Квайре.

Да, еще не связан с Баруфом, и могу говорить все, что хочу. И все
равно мне как-то неловко. И я спросил у Суил: