Чтение 10–й страницы книги ~Рукопись Бэрсара~

- И в лесу есть глаза, - сказал я спокойно. - Огил не хотел, бы вам
повредить.

- А вы?

- А я никогда не бывал в Лагаре.

Он усмехнулся.

- Так чего ему от меня надо?

- От вас? Ничего.

Тубар нахмурился и положил на стол руки. Руки тоже были плебейские:
большие, красные, с короткими пальцами.

- А какого черта я сюда перса?

- Не сочтите за дерзость, славный тавел, но я хотел бы, чтобы вы
позволили мне говорить.

Он кивнул.

- Не мне объяснять вам, доблестный тавел, какое бедствие для наших
стран эта война...

- Вот как заговорили, когда я вас прижал!

- Нас? По-моему, это же, слово в слове! - Огил вам говорил еще на
улице святого Уларта!

- Ты прав, парень, - добродушно усмехнувшись, сказал Тубар. - Валяй
дальше.

- А то, что прижали... рано празднуете, доблестный тавел. Кор Алнаб
был для вас не противник, но с кором Эсланом стоит считаться.

- Великий полководец!

- Хватит того, что он умен, и, думаю, он не станет мешать досу Криру.

- Крир - голова, тут я не спорю, но супротив меня он все одно
мальчишка!

- Об этом можно судить только в бою.

- А ты что, пугать меня вздумал?

- Нет. Для нас победа Квайра не лучше победы Лагара.

- Не пойму тебя что-то, - сказал Тубар и озабочено поскреб
подбородок.

- Тут нет загадки, доблестный тавел. И так, и так мы все попадемся в
лапы Кевату.

- Ты брось! Нам Кеват не указ! Ежели ваш господин страну продал, так
у Господина Лагара и сил, и ума поболе!

- Почему же тогда Огилу пришлось бежать из Лагара?

- А, черт тебя задери! - сказал Тубар с досадой. - Эк, уел! Ладно,
давай прямо, не виляй, как собачий хвост. Чего вам от меня надобно?

- Мира между Квайром и Лагаром.

Он поглядел удивительно и захохотал - прямо пополам сложился.

- Ну, парень! Ох, придумал! Вот мы с тобой... вот мир сейчас
заключим... и все?

- Зачем же мы? Квайр и Лагар. И не сейчас, а, скажем, весной.

- Да весной я уже в Квайре буду!

- Выберитесь сначала из-под Гардра, доблестный тавел! Что-то второй
месяц, как ни мы, ни вы отсюда ни на шаг!

- А ты, парень, нахал, - сказал он совсем не сердито. - Да я за такие
речи...

- Правда боятся только трусы, а в вашей смелости я уверен. Не ваша
вина, что у вас шесть тысяч против тринадцати, и не наша, что Квайрской
армией командуют тупицы. Вы дважды били нас под Гардром, но мы не уйдем
отсюда. Преимущество квайрской конницы бесспорно, и Гардрские равнины -
единственное место, где можно его использовать. Биралы еще не были в бою,
и вам предстоит встретится с досом Угаларом.

- Что-то ты больно уверен! Иль Угалар тебе сам сказал?

- Да.

- Да ты что? Никак с Угаларом видался?

- Три дня назад, доблестный тавел.

- Ну, парень! Знать, ворожит тебе кто! Иль, может, еще голова про
запас?

Увы, славный тавел! Просто у всякого своя война. Вы деретесь за
Лагар, мы - за Квайр. А на войне, как на войне.

- Вот чего умеет Калат, так это людей выбирать! Ладно, еще потолкуем.
Отужинать со мной не изволишь ли?

- Сочту за честь, славный тавел!

Рослый телохранитель споро накрыл на стол и подал посудину с теплой
водой. Вслед за Тубаром я обмакнул в нее пальцы и вытер их грязноватой
салфеткой. Заметил его ожидающий взгляд и прочел застольную молитву.

Да, я и это умею. Можно сказать, судьба готовила меня к этой роли. В
первый раз я без горечи подумал о школе святого Гоэда, об этих проклятых,
потерянных годах.

Я был лучший ученик и худший воспитанник, истинное проклятие для
отцов-наставников. Страшно вспомнить, какие дикие штуки я выкидывал -
просто так, от тоски. Сколько раз вместо ужина я стоял у стола и читал
молитву. Повторял ее десять, двадцать, тридцать раз, давясь голодной
слюной и злыми слезами; злобно и радостно представлял, как я подожгу эту
тюрьму, и как они будут кричать и метаться в огне, и презирал себя за эти
мечты.

А потом я научился отключаться. Я решил задачи, брал в уме интегралы,
я прятался и чистый и ясный мир математики, где не было места ни жующим
ртам, ни елейным лицам, ни этим жалким покорным словам, что бездумно
бормочут губы. Жаль, что я не умею ничего забывать!

Мы чинно поужинали - и снова остались вдвоем. Тубар, подобревший
после крепкого лота, вдруг спросил:

- А ты из каких Бэрсаров будешь?

- Не сочтите за дерзость, доблестный тавел, но я не хочу вам врать.

Я не хотел его рассердить, но не мог рисковать. Тубар хорошо знает
Балг, впрочем и все заморские земли до самого Гора. Но он не рассердился.
Усмехнулся, будто и не ждал другого ответа:

- Заладил, как ученая этла: "доблестный" да "доблестный". Моей
доблести и без величаний не убудет. Раз я попросту, так и ты язык не
ломай!

- Как вам угодно, биил Тубар.

- И то лучше. Ладно, раз про себя не хочешь, скажи про Калата.

- А что вы хотите услышать?

Мы долго глядели друг другу в глаза, и он опять усмехнулся:

- Значит, не сдается?

- Не сумеет даже, если сам захочет. Но устал, конечно. Очень трудно
нас удерживать - в Квайре уже голод по селам. Осень была мокрая, хлеба
полегли.

- И в Лагаре полегли.

- Да, и вам тяжело. Урожай плохой, приграничные области разграблены,
пираты опять зашевелились...

Тубар вскинул голову; опять холодными и зоркими стали его глаза.

- А это к чему?

- Был разговор в Квайре... в одном купеческом доме. Знакомый купец...
только вернулся из Тардана. Сын его в прошлом году попался пиратам, вот он
и ездил выкупать. У некого Асата... может, знаете?

- А как же!

- Он был у Асата раза три - все не могли сторговаться. Однажды застал
там кеватского посланника. А в гавани как раз снаряжали двадцать кораблей,
четыре принадлежат Асату.

- Чуют сволочи, что мне не до них! А кеватца к чему приплел?

- Обычная история. Если бы побеждал Квайр, на нас бы спустили
бассотских олоров. Лагар берет верх - давай тарданских пиратов. А когда мы
обескровим друг друга в этой дурацкой войне, Кеват нас одолеет.

- А кто ему мешает сразу напасть? Войска хватит.

- Не мне учить вас, биил Тубар, - сказал я, сражаясь с зевотой. - Что
толку в численности, если кеватцы дерутся до первого поражения?

- Это ты прав. Какие из рабов воины? А вот, не больно ли ты много
знаешь, в лесу сидючи, а?

- В такое время из лесу видней. К нам ведь отовсюду идут... даже из
Кевата. Ремесленники. Поддались на обещания, ушли - а вышло, что сменили
землянку на погреб: были вольными, стали рабами. Везде плохо, биил Тубар.

- Но, это ты по молодости! Сколько уж так было на моем веку: до того,
вроде, худо, прямо руки опускаются. А время прошло - глядишь, опять люди
по-доброму живут.

- Но вы-то рук никогда не опускали?

Он добродушно засмеялся.

- Вроде нет. Моим-то рукам работы всегда в достатке. То, вишь, пираты
одолеют, а то и соседей пора пугнуть, чтоб не зарились. Вы вот нынче
полезли. Некогда и старость потешить. А что про войну говоришь... может, я
бы и послушал, коли б ваши не под Гардром стояли. Покуда хоть один чужой
на лагарской земле, я мира не запрошу.

- А если вам предложат мир?

- Кто?

- Мы.

- Вон оно что! Выходит, не зря про весну обмолвился?

- Не зря.

- Бунт? - с отвращением спросил Тубар. - Не думал, что Калат до
такого дойдет!

- Значит, лучше пусть один дурак губит две страны?

- Тише ты, черт! Чтоб я таких слов про ставленника господня не
слыхал!

- Ставленник господень? - процедил я сквозь зубы. - Первым в славной
династии Киохов был разбойник, глава шайки, которая орудовала на Большом
торговом пути. Совет купеческих старшин нанял его для охраны дороги от
других мерзавцев, и он в этом так преуспел, что был выбран главой
городского ополчения, когда калар Сартога напал на Квайр. Огс Киох разбил
его войско, захватил замок и, убив калара в покоях его дочери, насильно