Чтение 87–й страницы книги ~Каллисто~

множеством прозрачных, почти невидимых шкафов, заполненных книгами.

Перед экраном стоял пожилой каллистянин, одетый в обычную полупрозрачную
одежду из белого материала.

- Геогий Синев? - спросил он и выжидательно замолчал.

- Это я.

- Извините, что беспокою вас. Дело большой важности требует вашего
присутствия. Оно важно не столько нам, сколько вам обоим и вашей планете.
Откладывать нельзя, так как не исключена возможность, что вам придется
покинуть Каллисто и вернуться на Сетито.

- Это еще почему? - невольно вырвалось у Синяева. Зивьень улыбнулся.

- Я думаю, вам самим ясно почему. Если же нет, спросите Гесьянн. Он рядом
с вами. Или вашего товарища, он врач.

- Я не думаю, чтобы это стало необходимо.

- Тем лучше. Но дело настолько важно, что мы не хотим рисковать.

- Во всяком случае, я к вашим услугам, - сказал Синяев.

- Прошу вас прибыть в секцию теси гравиоинститута.

- Когда?

- Чем скорее, тем лучше.

- Я готов хоть сейчас.

- Совсем хорошо. Какой это дом?

- Атилли, второй сектор, 8843, - ответил Диегонь.

- Ждите здесь. Через полчаса за вами прилетит олити.

- Против этого я возражаю, - сказал Гесьянь. - Наш гость не может пока
пользоваться обычными олити. Только своей.

- Как же быть?

- Разрешите мне доставить его к вам, - предложила Бьесьи. - Я знаю, где
находится гравиоинститут.

- Прекрасно.

- Долго вы меня удержите? - спросил Синяев.

- Дня два.

- Прибыть мне одному или с моим другом?

- Мы будем рады видеть его, но нам нужны только вы, - с обычной для
каллистян прямотой ответил Зивьень.

Синяев не спросил, для чего он нужен институту. Было ясно, что вопрос
очень серьезен и неудобно говорить по экрану.

- Мы вас ждем, - сказал Зивьень. Экран "погас", то есть опять стал видим.

- Ты полетишь со мной? - спросил Синяев.

- Пожалуй, не следует, - ответил Широков. - Отправляйся один.

- Как же ты будешь обходиться без нашей олити?

- Петя останется здесь, - сказал Диегонь. - Он будет нашим гостем. Мы
постараемся, чтобы он не скучал.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ВСПЫШКИ НА НЕБЕ

В жизни Николая Николаевича Козловского после отлета корабля Каллисто
произошли большие изменения. Каллистяне, не подозревая этого, круто
повернули его судьбу самым непредвиденным образом.

По инициативе Академии наук СССР был создан Международный комитет по
изучению и практическому освоению огромного количества научных и технических
материалов, оставленных на Земле каллистянами. В него вошли крупнейшие
ученые двадцати трех стран, в том числе все члены бывшей экспедиции
Куприянова,

На первом организационном заседании нового комитета по предложению
академика Неверова, единогласно поддержанному всеми, Козловский был выбран
председателем.

- Но, дорогие товарищи, - сказал Николай Николаевич, ошеломленный этим
выбором (он присутствовал на заседании в качестве гостя), - я не ученый, а
партийный работник. Как я могу руководить таким комитетом?

- Нужен человек, который сумел бы объединить нас всех в сплоченный
коллектив, - ответил ему Неверов. - Вы именно такой человек и есть. Вас
знают и уважают все члены комитета. Не отказывайтесь. Отто Юльевич Шмидт не
был полярником, но под его руководством советские полярники одержали ряд
блестящих побед в Арктике.

Слова попросил секретарь Центрального Комитета КПСС, присутствовавший на
заседании.

- Я одобряю ваш выбор, - сказал он коротко.

Козловскому пришлось сдаться.

И вот прошло свыше одиннадцати лет. Сравнительно небольшой комитет
превратился в огромный научный институт, подлинно международный. В нем
работали ученые самых различных специальностей - медики и астронавты,
биологи и математики, химики и инженеры-конструкторы, астрономы и...
языковеды. В его стенах звучали языки всех стран мира.

Ушел с поста вице-председателя профессор Куприянов, возглавивший
медицинскую секцию, ушли многие из тех, кто начал работу в комитете; на их
место приходили новые люди, расширялись рамки работы, совсем иные проблемы
вставали в повестку дня института, а Козловский неизменно оставался на посту
директора. Его авторитет во всем, что касалось предстоящих связей с
Каллисто, был непререкаем во всем научном мире.

Человечество Земли готовилось ответить каллистянам на их визит.

Еще до прилета гостей с Каллисто были запущены первые искусственные
спутники Земли, велась работа по осуществлению давнишней мечты -
межпланетных полетов. Изучение каллистянских материалов ускорило работу
ученых и инженеров. Естественно и закономерно все силы, работающие в области
космонавтики, влились в институт, возглавляемый Козловским.

Уже через пять лет после старта каллистянского звездолета первый
космический корабль посетил Луну. Автоматические ракеты без людей готовились
к запуску на Венеру и Марс. Создание большого звездолета для полета на
Каллисто было не за горами.

Имена двух отважных людей, улетевших с каллистянами на их родину, не
сходили со страниц мировой печати. Широков и Синяев побили все рекорды
продолжительности вызванной ими сенсации.

В мае 19.. года, ровно через одиннадцать лет после отлета, их портреты
появились на первых страницах всех газет и журналов с волнующим заголовком:

"ГЕРОИ ЗЕМЛИ СТУПИЛИ НА КАЛЛИСТО!"

Никто не мог знать, что в это время они находились на другой планете
системы Рельоса - Сириуса.

Герои Земли!

Это не было звонким эпитетом, придуманным журналистами.

Звание "Герой Земли" действительно принадлежало им.

Советское правительство заочно наградило обоих ученых Золотой Звездой
Героя. Этого все ждали, и это никого не удивило. Но Академии наук,
общественные организации и печать всех стран выразили неудовольствие.

Почему "Герои Советского Союза"? Разве Широков и Синяев представляют на
Каллисто только СССР?

Профессор Матиссен первый произнес слова "Герой Земли".

И вот на специально созванной конференции было учреждено новое, первое в
истории человечества международное звание. Оно должно было присуждаться тем,
кто в интересах всего человечества будет одерживать победы над космосом.

В громе аплодисментов делегатов, многочисленных гостей и корреспондентов
потонуло чтение указа конференции о присуждении звания "Герой Земли" Петру
Аркадьевичу Широкову и Георгию Николаевичу Синяеву - первым людям,
покинувшим Землю для установления связи с далеким миром.

Если бы они могли узнать об этом! Какой радостью и законной гордостью
наполнились бы их сердца!

Но только через двадцать пять лет могли они узнать о высокой чести,
которой удостоило их человечество.

Прошло одиннадцать лет. До возвращения героев осталось четырнадцать.

- Огромный срок для человека моего возраста, - сказал Куприянов. - Мне
никак не дожить до их прилета. А как бы хотелось!

- Это зависит прежде всего от самого тебя, - ответил Козловский. - Тебе
поручено сохранить жизнь всех, кого хотят увидеть Петр и Георгий. Исполняй
же это поручение не только по отношению к другим, но и к самому себе. В том,
что Широков очень хочет тебя увидеть, сомневаться не приходится.

Куприянов посмотрел на портрет Широкова, который вместе с портретами
Синяева и покойного Штерна украшал стены служебного кабинета Козловского, и
вздохнул.

- Легко сказать!

- И сделать. В крайнем случае последуй примеру Зинаиды Александровны
Синяевой,

- Это еще, пожалуй, рано.

- Вот видишь! Что же ты брюзжишь? Куприянов засмеялся.

- Очень уж сильно желание увидеть Петю и узнать, что такое Каллисто. А
брюзжание - привилегия старости.

- Работай! - пожав плечами, сказал Козловский. Поручение, о котором
говорил бывший секретарь Курского обкома партии, существовало совершенно
официально. На одном из заседаний "каллистянского комитета" возник вопрос о
подготовке встречи звездолета, когда он вторично прилетит на Землю. Этот
вопрос был поднят профессором Лебедевым несколько преждевременно, но
Куприянов, воспользовавшись случаем, высказал давно мучившую его мысль, что
к моменту возвращения Широкова и Синяева большинство их друзей и близких
уйдут из жизни.

- Что же мы можем сделать? - спросил его академик Неверов.

- Воспользоваться теми познаниями, которые мы почерпнем из каллистянских
медицинских книг. Известно, что каллистяне умеют приостанавливать
деятельность организма, вызывать искусственную летаргию на неопределенное
время. Синьг говорил, что таким способом можно сохранить жизнь человека на
долгий срок. Правда, это не дает продления жизни, а только создает перерыв.
У них самих такой перерыв почти не применяется.

- Но мы-то этого не умеем?

- Скоро будем уметь.