Чтение 54–й страницы книги ~Дом скитальцев~

ЗЕМЛЯ. ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЙ ДЕНЬ

Прошла неделя после операции "Апостол" - с легкой руки профессора
Ямщикова это название прижилось. Сам "апостол", оказавшийся работником
Министерства иностранных дел, был освобожден от Десантника, вполне
поправился и рвался домой. Но тот же Ямщиков не отпускал его - исследовал
на сотню ладов. Благоволин тихо сидел в своей комнате. Это называлось
домашним арестом. Физик употреблял такое количество черного кофе, что
начхоз ежедневно приходил в отчаяние. А дежурный по библиотеке таскал ему
стопки книг, которые осваивались в полной тишине. В особняке Центра вообще
было очень тихо. Лишь "апостол" имел обыкновение по утрам распевать
пронзительным тенором французские песни Но вечерам он пел испанские песни,
а профессора Ямщикова ругал по-итальянски. За глаза. Ямщикова все
побаивались.

Эти двое - профессор и его пациент - не знали, каким делом занят
Центр, и развлекались каждый по-своему. Остальным было не до развлечений.
Операция "Апостол" оставалась единственным успехом Центра, и то случайным.
Пришельцы-резиденты казались неуловимыми. Исследование кристалликов,
взятых у "апостола", ничего не дало. Кристаллическая структура была
настолько сложной, что на расшифровку ее понадобились бы годы - да и чем
помогла бы расшифровка?.. Кристаллы ровно ничего не излучали и по виду
были обыкновенными стекляшками, разве что довольно тяжелыми. Уцепиться
было не за что. Время шло. Миновал тридцать пятый день после тугаринских
событий.

Вечером к начальнику Центра пришла Анна Егоровна Владимирская. Зернов
мрачно просматривал бумаги. У двери стоял небольшой фибровый чемодан - с
такими обычно ходят мастера по холодильникам или телевизорам.

- Я на минуту, - решительно сказала Анна Егоровна.

Зернов терпеливо улыбнулся и сказал, что на минуту - пожалуйста.
Тогда Анна Егоровна спросила, что с Благоволиным.

Как член комитета девятнадцати, она имела право задавать такие
вопросы.

- Он под домашним арестом, - ответил Зернов.

- Знаю, батенька. И понимаю. Дело наше слишком серьезно, чтобы
рисковать. Все же напомню, что мы проверили машинку на больном - она
работает. И на Благоволине проверили - он чистый.

Зернов вежливо улыбался и кивал. Действительно, вся информация
Дмитрия Алексеевича подтвердилась. Длинная нить "посредника" - передача,
короткая - прием. Как он и говорил, "посредник" не прозрачен для рентгена.
"Посредник" исправен - удалось освободить "апостола" от Десантника,
спрятанного в его мозгу. Сам Благоволин неопровержимо оказался
обыкновенным человеком. В его мозгу аппарат не обнаружил Десантника.
Почему же он под арестом?

- По двум причинам, - сказал Зернов. - Я не имею права закрывать
глаза на неполную откровенность своего сотрудника. Это не вопрос
самолюбия. В нашем деле такое нельзя терпеть.

- Да в чем же он не откровенен?

- Он буквально по ложечке выдает информацию. И отнюдь этого не
скрывает. Он сам напросился на арест.

- Да? По-моему, вы мудрите, - басом сказала Анна Егоровна. - Как
вспоминает, так и выдает. Вы подумайте, как он запоминал! Экую муку принял
мальчишка!

Зернов с удовольствием посмотрел на нее.

- А по-моему, ему надоело ловить мух кустарно, и он решил найти
кардинальный способ.

- Ловли мух? - протянула Анна Егоровна. - Думаете, он _э_т_о_ затеял?

- Уверен. Вы загляните в библиотечный формуляр - какие книги он
глотает. Вместе с кофе...

- Так вот оно что-о! А вы умный мужик, - сказала Анна Егоровна.

- Спасибо. И учтите, что Благоволин феноменально самолюбив. Ничего не
желает говорить заранее. У вас есть еще вопросы, доктор?

- Нет... - Анна Егоровна подперла круглое лицо обеими руками и
посмотрела на Зернова. - Вопросов-то нету. Как бы у вас был ответ...
Выкрутимся ли, Михаил Тихонович? Я как увидала "посредник" - с ниточками,
- знаете о чем подумала?..

- Знаю, - сказал Зернов. - Очень знаю. Ничего, Анна Егоровна... Будем
надеяться на операцию "Тройное звено". Простите, меня ждут.

Он убрал бумаги, захватил чемодан и спустился в гараж. Когда машина
выезжала со двора, часовой у ворот взял по-ефрейторски "на караул".

КОШКА

То, чего боялась Анна Егоровна, произошло несколькими днями раньше.
Принимая разные облики - то железнодорожника, то офицера-отпускника, то
колхозницы, едущей к матери в гости, два Десантника добрались до
пограничной зоны. При себе они имели три "посредника". Один исчерпал
ресурс и рассыпался тончайшей серой пылью после девяти пересадок. Это их
не смущало. Один из двоих Десантников все равно находился в кристалле
Мыслящего. Въезд в пограничную зону был запрещен, и принимались меры
против Десантников - часовые дежурили тройками, проводники не показывались
из вагонов и так далее. Но внутри запретной зоны жили десятки тысяч людей.
Они по разным делам выезжали за оцепление. И возвращались. Дежурный
Десантник не долго рыскал между кордонами - лазейка отыскалась. И он
рванулся к границе.

Он проехал за оцепление, сидя в мозгу председателя колхоза. В поле,
не доезжая деревни, приказал шоферу остановиться и подсадил в него второго
Десантника - из "посредника". Пожаловался:

- Бисовы стражники, едва пронесло. Как будем уходить за кордон,
смекаешь?

- Надо зверя мобилизовать, - твердо сказал второй. - В этом теле не
пройдешь. Кому идти в звери, Угол девять?

- Тебе, Треугольник. Бери меня в "посредник". Езжай к
Софке-продавщице, передавай меня ей. У нее зверь свой, домашний... Слушай:
когда я тебя пересажу в Мурку, дам рукой направление к границе, понял? А
где пробираться, ты знаешь. Понесешь третий "посредник". Второй бросим.
Действуй...

Шофер нацелил цилиндрик в председательский лоб и дернул нитку.
Очнувшемуся изумленному председателю он сказал: "Крепко, крепко спишь,
Борис Иваныч!" Угол девятый побыл председателем колхоза минут пятнадцать,
не больше... И шустрый вездеход покатил, отблескивая на солнце чисто
протертыми стеклами, по пшеничным и кукурузным полям, и прибыл в деревню.
До государственной границы здесь было километра два.

Треугольник завез председателя в бригаду, а сам подрулил к сельмагу.
Софка-продавщица сидела за прилавком с книжкой. Покупателей не было - все
в поле. Шофер спокойно подошел, достал "посредник" и выпустил Угла в
продавщицу, подставив руку, чтобы она не расшибла лицо о прилавок.

- Здесь красивая местность, - сказала продавщица. - Побегу домой,
Мурку подманивать. Давай-ка "посредник"... Лучше сядь, не то бабахнешься -
пол проломишь.

Шофер очнулся, сидя у прилавка на пустых ящиках. Угол девять успела
спрятать "посредник" с Треугольником и выпроваживала шофера, приговаривая:

- Вот как расшибешь нам дядю Борю, пьяница ты, пьяница... Уходи
домой, выспись!

Шофер, изумленно вертя головой и пожимаясь, завел машину. Он был
Десантником полчаса и тоже не заподозрил дурного.

Это произошло в конце дня. А в сумерках продавщица вышла погулять,
держа за пазухой толстую полосатую кошку. Рядом с деревней была яма
пересохшего пруда. Женщина спустилась с откоса, огляделась, бросила кошке
селедочную голову. Мурка заурчала и впилась зубами в гостинец.
Продавщица-десантник нацелилась "посредником" и дернула нить передачи.

Зверь буквально взвился в воздух - шерсть поднялась, тощий хвост
распушился, как посудный ерш. Потом кошка плюхнулась на теплую землю,
зашипела и несколько секунд яростно умывалась. Подняла голову, и
Десантники посмотрели друг на друга. Через минуту случайный наблюдатель
мог бы видеть странное зрелище.

Женщина сидела на земле. Перед нею стояла кошка, держа в пасти
зеленую трубку, слабо светящую в сумерках. Передней лапой кошка прижимала
к земле короткую нить, тянущуюся из трубки.

Второй "посредник" лежал в стороне, за кустами.

- Живей, живей, кис-кис-кис, - промолвила женщина.

Кошка дернула головой вверх, нить натянулась, и женщина повалилась на
бок.

Никто не видел, никто! Серый зверь метнулся из ямы. Отработанный
"посредник" кошка спустила в кроличью нору. Подхватила свежий. На гребне
пруда присела, чтобы запихнуть в рот - неуклюже, непривычной лапой -
болтающиеся нити. И по кустам, зарослям ежевики и дикого винограда, вдоль
изгородей, прижимаясь к земле, подолгу высматривая, принюхиваясь, никем не
замеченный, Треугольник ушел к границе. "Посредник" ему мешал. На каждой
остановке Десантник опускал его на землю и прижимал когтистой лапой, как
мышь.

Продавщица шла домой и удивлялась: как вышло, что она по дороге из
сельмага забрела в старый пруд? Последнее, что она помнила, - разбитного
покупателя, председательского шофера... А кошка перед рассветом миновала
вспаханную полосу границы. К полудню изловила двух мышей-полевок и, сытая,
вошла в деревню на той стороне. Пряталась от собак, от мальчишек и
девчонок - этот народ Десантникам ни к чему. И снова в сумерках увидела
подпрыгивающую фигуру Это писарь деревенской управы делал вечернюю
пробежку перед ужином. Треугольник живо махнул на каменную изгородь,