конечной запутанной борьбы с собственной злобой и подлостью. Но обходно-
го пути не было, требовалось последовательно пройти все стадии логичес-
кого осмысления возникшей ситуации. Он карабкался по этим стадиям, как
альпинист по отвесной скале, и это было не то чтобы тяжелее, а как-то
все медленнее и медленнее с каждым шагом. Подступало чисто психологичес-
кое утомление. Сделать паузу? Выйти на волю? Отдохнуть? Ну уж нет! Тогда
он не сумеет включиться в поиск с прежним энтузиазмом. Да и вообще, эле-
ментарно утратит саму нить начатого поиска.
завязываясь узлами.
дебри теоретической геронтологии (и в самые потаенные уголки древнейшей
то ли науки, то ли магии, имя которой психология;
без подробного изучения целого ряда биохимических процессов, а также
юридических основ гипотетической цивилизации андроидов; и в любимую ис-
торию человечества планеты Земля Язон, конечно, тоже нырнул, все-таки
доктор Солвиц был порождением именно земной культуры. Но как же не хоте-
лось выныривать обратно! Как увлекательно было путешествовать по древним
эпохам! Чувствуя, что слишком увлекается, Язон останавливал себя и ски-
дывал всю любопытную информацию, как и рекомендовал Солвиц, на матери-
альные носители, дабы осмыслить потом. Ведь память все-таки небезгранич-
на. Но как же неудержимо, как сильно хотелось изучить это все сейчас,
здесь, не откладывая! Меж тем загадочный алгоритм поиска вел вперед и
вперед, через физику и политику, через эстетику и лингвистику, через
астронавигацию и экстрасенсорику - к спасению, к обитаемым мирам, разб-
росанным в пространстве, к свободе. Да не был ли этот путь по определе-
нию бесконечным, не был ли он искусно запрограмированной моделью
действительного пути галактической цивилизации? Как быть тогда? И как
понять это? Как успеть разобраться? Как вообще поступить?!
лотнение времени. На крайний случай. И тогда, используя всю мощь своих
телепатических способностей, Язон, не выходя сам из информационно-гипно-
тического транса, сумел увидеть Мету. Все за тем же столом. Она сидела,
не сняв наушников, по обыкновению закинув руки за голову и прикрыв гла-
за, а правый тумблер на ее панели был уже включен. Включен!! Значит, по-
ра. Этот последний штурм он посвящает своей любимой. И они выберутся от-
сюда. Обязательно выберутся, если будут повсюду оставаться вдвоем.
продолжает решать ранее поставленную задачу, а тело существует теперь
совершенно самостоятельно. Тело его шагает по коридору, устланному мяг-
ким бордовым ковром. Тихая музыка доносится из боковых дверей, а впереди
слышен неясный, мерный, все нарастающий гул. Очень знакомый гул: сдер-
жанное многоголосье, шелест, постукивание, тихие звоночки и изредка
громкие выкрики: "Полтора миллиона на черное! ", "Сто пятьдесят на зе-
ро", "Все ставки удваиваются! ". Это крупье. И голос такой до боли зна-
комый! Или у всех крупье одинаковые голоса? На какой же это планете он
последний раз играл в рулетку? Кости все-таки лучше поддаются мысленному
приказу, все-таки лучше... Хотя и тяжелое колесо удавалось тормозить
там, где надо.
духов, тяжелых пыльных портьер, хорошего табака, традиционного паркетно-
го лака и тонкий, непередаваемый запах денег.
и радостного предвкушения небывалого шоу прокатывается по толпе многоо-
пытных игроков, богатеньких идиотов и расфуфыренных дамочек.
чужно мерцающих галактических кредиток. Крупье с треском разламывает но-
вую упаковку костей. Официант подбегает с подносом, полным разнообразных
бокалов и рюмочек. В горле пересохло, голова трещит, выпить хочется не-
выносимо, но Язон знает: ничего крепкого перед игрой нельзя. Телекинез -
капризная игрушка. Чуть качнет тебя влево-вправо - и удар мимо цели. Он
выбирает высокий тонкий бокал альдебаранского с золотой крошкой (в нем
всего девятнадцать процентов алкоголя) и делает несколько глотков. Все.
Начали.
соперники. Язон запоминает четко лишь одно - он постоянно выигрывает.
Гора серебристо-изумрудных фишек заполняет собою уже больше половины
стола. Это плохо кончится, он знает. Законы игорного бизнеса одинаковы
везде и всегда. Мало выиграть - надо еще суметь унести деньги.
ставки. Кто это? Благородное, точнее, породистое лицо смутно знакомо
Язону Но, как ни старается, он не может вспомнить имени незваного гостя.
Почему-то вдруг представляется очень важным узнать, который теперь час.
Язон украдкой косится на часы и обнаруживает, что их нет на левой руке!
Сняли? Украли?! Или он просто сам позабыл, где снял и оставил любимый
универсальный прибор с целой кучей сменных циферблатов на все случаи
жизни?
удивляется сам на себя: во все века и во всех мирах в казино было не
принято следить за ходом времени Здесь нет и не может быть настенных,
настольных и даже карманных часов, вынутых напоказ. Завсегдатаи знакомы
с правилами. На то они и завсегдатаи! Потому и одеты так пышно, помпез-
но, вычурно, как даже в театр не одеваются, разве что на прием к королю.
Идя сюда, в игорный дом, посетители соблюдают ритуал, устоявшийся за
многие тысячи лет.
чувствовать себя лучшим среди лучших. Ощутить упоение победы. Сорвать
небывалый куш. А время... Что время! Зачем ему часы? Выйдя отсюда, он
купит новые, еще дороже прежних. Самые дорогие!
зарождается в глубине души. А уже в следующую секунду он вспоминает имя
своего нового соперника - Теодор Солвиц. Доктор Теодор Солвиц.
Тедди!
но вы хотите покинуть ее. Вы мечтаете вырваться отсюда. Ставка - ваша
свобода.
Тедди?
та. Начнем?
альным согласием станет тот момент, когда он первым бросит кости.
да? Он не мог вспомнить. А ведь было, было что-то похожее в далеком
прошлом, что-то забытое, но предельно важное, самое основное... Он прос-
то обязан вспомнить! Сейчас, сейчас... Вот же! Язон почти поймал за
хвост ускользающее воспоминание.
ухо:
помрачительными ароматами, стояла красавица. Нет не просто красавица -
богиня, соединившая в себе черты воинственной амазонки и хрупкой лесной
феи.
ременным, что каждый из соперников по нескольку раз оказывался на грани
полного срыва, но затем снова и снова взлетал на гребень успеха. И этому
не видно было конца. Язон начал пить. Уже не только альдебаранское -
иначе он просто не мыслил продержаться до утра. И очередная рюмка порою
губила его, а порою начинало казаться, будто Солвиц тоже владеет телеки-
незом. Они двигали кубики навстречу друг другу, пот лил градом с бровей
у обоих, и уже никто не в силах был понять, чья же возьмет.
иной раз силы уже совсем оставляли его, она вдруг обвивала шею героя
своими тонкими и трепетными руками или быстро, порывисто целовала в гу-
бы, или прижималась низом живота к его ноге. И всякий раз он как будто
вновь заряжался энергией. И выигрывал, выигрывал! Это было прекрасно!
Это было прекраснее всего на свете.
краем глаза Язон отмечал, что на ней уже почти не осталось одежды. Де-
вушка стонала, и выгибалась, и тяжело дышала, и льнула, льнула к нему, и
что-то должно было произойти с минуты на минуту, потому что Солвиц те-
перь проигрывал, непрерывно проигрывал, все складывалось фантастически
удачно, но только вдруг кости ложились совсем не так, как хотелось Язо-
ну, зал вздыхал, и все начиналось сызнова...
жаться? У него не было часов Он только знал, что этот сексуально-игорный
оргазм рано или поздно наступит. Но знал он еще и другое: продолжая
стремиться к финишу, он уже не хотел достигнуть его. Выигрыш, уход с
планеты Солвиц перестал иметь для него какое-либо значение. Игра сдела-
лась самоцелью. Сам процесс игры - вот высшее наслаждение. "Остановись,
мгновенье, ты - прекрасно! ", "Цель - ничто, движение - все! ", "Счастье
- это погоня за счастьем". Древняя классика философской мысли. И еще:
Прозоров Александр
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Андреев Николай
Шилова Юлия
Сертаков Виталий