речиво показали, что коридор прорублен в электромагнитном поле совершен-
но фантастической напряженности. От подобного поля любой металлический
предмет отскакивал, как резиновый мячик от стены. Таким образом, путь на
планету без специального разрешения был открыт всем желающим, но только
в пластиковых скафандрах без ножей, пистолетов и электроприборов. Не по-
завидуешь такому диверсанту, когда он попадет в царство техники с много-
вековой историей развития!
специально для этого и предназначенную. Но все остальное, что можно было
разглядеть вокруг, честно говоря, мало походило на космопорт. Прямо по
курсу в огромной куче, если не сказать, горе технического мусора зиял
черный провал пещеры (возможно, туннеля). От площадки до входа в эту
весьма неуютную дыру поверхность планеты тоже была завалена неработающи-
ми устройствами, мелкими запчастями или осколками крупных деталей.
Собственно, все это они уже наблюдали из космоса, но сейчас, вблизи, по-
ражало диковатое сочетание: белоснежная женщинаптица, прекрасная в своем
совершенстве; маячивший вдалеке робот-гигант с начищенным до блеска бро-
нированным панцирем и четкими, осмысленными движениями; снующие тут и
там самодвижущиеся тележки на шагающих шипастых колесах - и все это на
фоне веками неубираемой помойки. Очевидно, у роботов и киборгов предс-
тавления об эстетике отличались от человеческих, хоть они и поселились в
кислородном мире, где обыкновенному хомо сапиенсу можно было спокойно
выходить на поверхность планеты и дышать без дополнительных приспособле-
ний.
трапа на хрустящие под ногами обломки, растерялись и приуныли как-то.
Птица вспорхнула, тут же умчалась вдаль и ввысь, даже не сообщив ничего
на прощание с помощью своей бегущей строки. А из пещеры - вот это был
сюрприз! - вышел навстречу гостям высокий худощавый старик с длиннющей
бородою, не менее белой, чем оперенье диковинной птицы. Андроид? Киборг?
Да нет, пожалуй, все-таки человек. По крайней мере, так решил Язон. Да и
пирряне вроде тоже признали его людскую природу.
языке, совершенно не знакомом даже Язону.
старику, и вообще все пошло нормально.
ней был своего рода смотрителем на этой свалке. Правда, он не знал на-
верняка, один ли он здесь такой, но это его, похоже, не слишком интере-
совало. Почтенный старец вел отшельнический образ жизни, однако, когда
увидел в небесах громадный корабль, какое-то давно забытое любопытство
проснулось в его душе и он решился пригласить нечастых в здешних краях
странников к себе в гости.
Стэн.
имели еще и длинные манипуляторы наподобие человеческих рук. Механичес-
кие слуги очень споро установили длинный стол прямо под открытым небом,
расставили вокруг стулья и начали таскать кувшины с напитками и блюда с
едой, как заправские официанты. Эти примитивные устройства (или сущест-
ва?), видно, слушались своего хозяина лучше, чем птицы. А птицы - что
поделать! - существа (или устройства?) высокоорганизованные, а потому
гордые, и летают теперь где хотят.
строго спросил Керк.
тесь. Сейчас посидим, выпьем-закусим, а там видно будет.
дела вполне нормальной, даже аппетитной, да и понял уже пиррянский
вождь, что здесь, в центре Галактики, брать быка за рога - толку мало.
Тут надо прислушиваться к мнению Язона и терпеливо ждать. Иначе не полу-
чается. А перекусить? Что ж, перекусить никогда не помешает.
пластиковым кружкам и изящным многозубым вилочкам, как с неба, хлопая
крыльями, налетели давешние белые птицы. Теперь их было много. Очень
много. Язон не взялся бы узнать среди них ту, что провожала гостей от
корабля до пещеры Киннея. Напрочь растеряв всю свою красоту и женствен-
ность, птицы хватали лапами и зубами все кушанья подряд, рвали их на
куски, глотали не жуя, рычали, чавкали, отплевывались, давились и в счи-
танные секунды превратили роскошный стол в такую же помойку, какая цари-
ла вокруг. Только новая помойка была явно органического происхождения -
с отвратительными объедками и костями, плавающими в дурно пахнущих лу-
жах, где смешались вино, подливки, приправы и натуральный птичий помет.
неба. Пирряне, конечно, оружие повыхватывали сразу, раньше чем шелест
крыльев услыхали, но стрелять никто не осмелился. Все-таки реальной уг-
розы для жизни не было, а еда... Что еда? Ведь они же не хозяева тут, а
гости. Может, по местным правилам так и принято - первую порцию птицам
отдавать. Правду сказать, великовата порция для таких невесомых созда-
ний, но... Не пиррянам о том судить. Они сидели и терпеливо ждали объяс-
нений.
его текут слезы.
Он сам так и сказал:
кончилось. Слушайте. Был я царем на планете Эгриси...
себя Исааком Даниилом Йотом. Сверг, сославшись на волю богов. Дескать,
это они сочли, будто я слишком жесток к своим подданным, и вот сослали
меня сюда в наказание. У меня на Крейзике много слуг, но все они - бесс-
ловесные. Все не живые или полуживые. А самые главные среди них - Белые
Птицы Мести, потому что этих слуг я сам и вырастил. Я сам изобрел эту
форму синтетической биоэлектронной жизни. И сегодня я развожу их, как
индюшек на птицеферме. С каждым годом у меня становится все больше моих
славных пташек. Когда-нибудь мы станем непобедимой армией. И тогда я об-
рушу всю накопившуюся силу моей мести на древнюю поруганную нечестивцами
землю Эгриси. А пока... Пока мы еще не столь сильны. Мои птички участво-
вали в двух небольших кампаниях. Например, на Бипхинии мы поддержали од-
нажды мемриков.
риками.
вость старика. - Но мы так до сих пор и не услышали, почему же ваши са-
мые замечательные слуги слопали всю нашу пищу. Или я что-то неправильно
понял?
Кинней снова прослезился и какое-то время не мог говорить, а потом про-
шептал:
почище, чем с Хавриком. Хотя, казалось бы, вот она, планета Эгриси - уже
дважды названа и близка теперь, как... ну да, как локоть, который не
укусишь. А старик явно в маразме, толку от него не добьешься, и славные
птички эти скоро склюют не только пищу, но и его самого.
вало, что пирряне опять благоразумно не совершают активных действий. Сам
же он умел ждать, умел слушать других, умел не торопить и не торопиться.
Потому Язон одному лишь Арчи подмигнул еле заметно: "Мол, спокойно,
друг, не гони волну, сейчас он все расскажет!"
все понимают. Они с самого начала знали, что я люблю покушать. О, вы и
представить себе не можете, какой я страшный гурман! Я просто обжора.
Для меня самое большое наказание - когда поесть нельзя. Собственно, меня
таким способом и наказали. Ссылка сама по себе - тьфу! Какая разница,
где жить? Если бы не одна маленькая деталь: здесь, на Крейзике, совсем
нету пищи. Так вот. Птички мои стали мне откуда-то приносить настоящую
еду, вкусную. Я с ними, понятно, делился. Птичек становилось больше, и
еды они приносили больше. Однако потом что-то в этом механизме слома-
лось. Не стало на всех хватать. Они-то знали, что мне не обязательно и
стали есть в первую очередь сами. Так и повелось. Из года в год. Только
я за стол - они тут как тут! И съедают все, подчистую. Спрятаться нигде
невозможно: ни в одной пещере, ни в одной машине, ни в кровати, ни под
кроватью... Достанут всегда и всюду. И слопают мой завтрак, обед и ужин
до последней крошки. Я уж предлагал, мол, заберите сразу, мол, я не пре-
тендую. Э, нет - смотрят ясными глазами, молчат и как бы подсказывают:
"Не ленись, Кинней, накрывай на стол почаще". Вот так и длится мука моя,
так и повторяется изо дня в день уже почти триста лет.
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Березин Федор