Вот тебе и тихоня доктор".
приятель... Ты примешь нас прямо сейчас. Мы и так уже пришли к тебе - так
что будь добр...
Проводи его в машину.
обознались?
труда догадаться, что в дело пущен нож.
что ж, Селена... Если за этим стоишь ты - я покоряюсь. Только лучше бы ты
объяснила, зачем я тебе нужен... Ты слышишь меня, Селена?"
Эла устремился в сторону кулис.
но неожиданно обернулся, словно услышал чей-то крик, и с удивлением,
ощутимым даже на большом расстоянии, уставился прямо на Эла, которому
показалось, что ответный взгляд попросту вошел в него длинной и тонкой
иглой.
по ребрам и начало прорывать одежду. - И без глупостей, понял?.. А этот
парень - он что, из ваших?
поживей!
объяснений. Испарилась... Унесла свою тайну и путь к другому близкому
существу.
что-то происходило: сперва какие-то три типа втянули в машину четвертого.
Издали тот показался знакомым, но сейчас Герберту было не до него; затем
из двери буквально посыпались еще люди. Какой-то красивый тип, похожий на
киноактера, налетел на Ремблера и потребовал документы. Ремблер настолько
был растерян и потрясен разговором с Труди и последовавшей за ним песней,
что не колеблясь протянул полицейскому водительское удостоверение,
выслушал, что "может быть, мы вас вызовем как свидетеля", и даже не
посмотрел вслед, когда вся толпа умчалась на автомобилях.
пешком, и лишь затворив за собой дверь номера, почему-то гордо именуемого
"люксом", позволил себе дать волю чувствам и беззвучно затрясся в
рыданиях.
последним, - очень тяжела. Только тот, кто умеет терять, может выжить в
этом мире. Судьба всегда найдет "удобный" момент, чтобы швырнуть человека
мордой об асфальт, и лишь от него самого зависит, сумеет ли он встать на
ноги, или будет лежать, пока его не настигнут первые же безжалостные
колеса. "Если очень хочешь жить - борись!" - кричит судьба человеку в оба
уха, высматривая, как получше подставить подопечному ножку.
хотел больше подниматься - по крайней мере, пока. Работа давно перестала
согревать его душу; до сих пор он жил смутной надеждой, что где-то есть
люди, которым он нужен, но теперь у него не осталось ничего. Собственно, и
раньше он испытывал нежелание жить - но оно всегда было пассивным. Ремблер
не искал смерти - он просто был согласен заранее с ее возможным приходом.
Кроме того, он с детства казался себе ненужным. Даже в момент мелких и
крупных жизненных побед: он с радостью променял бы их на одно-единственное
теплое дружеское слово. Но раз за разом он сам отталкивал потенциальных
друзей, и годы шли, и сближаться с кем-либо становилось все труднее. В
этот вечер он понял вдруг, что это вообще невозможно...
пустой, никому не нужный человек", - думал он, тупо глядя в
противоположную стену. Теперь ему казалось, что Труди была пришелицей из
давнего сна. В самом деле, разве он был похож на человека, который мог так
просто познакомиться с женщиной, тем более - с такой, как она? Скорее
всего, он попросту ее выдумал, как выдумал большую часть своей жизни или
как выдумал для других совершенно непохожего на себя Герберта Ремблера.
обычное деловитое и слегка снисходительное выражение.
Ремблеру, так?
висячими).
невероятную, торчащую надо лбом почти на три ладони, - и в то же время
напоминавшую обычный "каскад". Незнакомец поднял голову, и он различил
личико. Совсем маленькое личико, которое вполне могло принадлежать
ребенку. Странная кожистая шаль скрывала плечи, и только длинная тонкая
шейка высовывалась из-под нее. Под шалью ночной гость - или гостья - был
одет во что-то меховое (Ремблер хорошо рассмотрел длинную пушистую
шерсть).
блеснули. - Не выглядывайте в окно. То есть выглядывайте немного, но так,
чтобы вы видели только мое лицо, хорошо? А еще лучше - тащите сюда кресло
и садитесь. Я сейчас буду вас спрашивать.
подтаскивая кресло поближе. Пусть это существо явилось без приглашения -
Герберт вдруг понял, что если не поговорит хоть с одной живой душой, эту
ночь он может не пережить. От нежелания жить до рокового поступка - совсем
немного. Легче уйти из жизни, чем прорваться через поймавший его в ловушку
кокон ненарочной лжи и отчужденности.
скажете ей о моем приходе? Я не хочу, чтобы она расстраивалась... Просто
не знаю, как это объяснить, но мне кажется, вы другой, чем она себе
представляет.
Нос-кнопка слегка наморщился, маленькая верхняя губа приподнялась,
увеличивая сходство незнакомки (теперь Ремблер был больше склонен считать,
что перед ним особа женского пола) с кошкой.
меня знаете. Вот так!
котеночек может намекать, его лицо вытянулось.
- Знаешь, я тоже думала, что ты совсем не такой. Мама и не знает, как я
умею подглядывать!
прикусил язык. Можно было подумать, что в этот момент ему кто-то шепнул на
ухо: "Молчи!".
ничего не решаю. Эгон тоже считает, что тебе можно сказать правду. И я...
Поэтому не рассказывай никому, хорошо? Они пока не должны знать. И не
выглядывай в окно.
видели, да?
сама себе нравлюсь. Только давай не будем об этом сейчас. Лучше расскажи
мне о себе. И не старайся обмануть - я всегда знаю, когда обманывают.
тоже. Труди чем-то напоминала мне пуму, а это - домашний котенок. Ничего
не понимаю - они не похожи друг на друга, но похожи... на кошек".
Я думала, ты мне расскажешь и так!
чтобы попытаться рассказать о себе, показалась ему удивительной, но - чего
греха таить - и заманчивой. Тем более, что говорить правдиво - все равно,
что соблюдать условия странной игры.
сперва следует понять себя? И было ли правдой то, что он сам принимал за
Корнев Павел
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Трубников Александр
Посняков Андрей
Посняков Андрей