Борис Немировский, Владимир Талалаев.

Детские игры

Авторы благодарят Андрея Новоселова,

написавшего две главы для этой книги.

Р и а д а н

Книга 1. Детские игры

Вступление

Когда мы завершили первый вариант этой книги, то надеялись на скорую
публикацию. Однако внезапно против публикации выступил Прогрессорский Корпус
при Космофлоте Земли. Они заявили, что мы слишком тенденциозно и однобоко
осветили ситуацию на Рокласе, проявили завидную предубежденность и вообще
исказили факты. Вдобавок, Прогрессорский Корпус до сих пор официально
отрицает появление у киборга-Каггала подлинного интеллекта и самостоятельных
суждений, а гибель двадцати крейсеров Флота приписывают столкновению с
черной дырой, а не проискам Абадонны.

В результате, чтобы наше произведение вообще добралось до читателей,
нам пришлось сменить некоторые имена и названия, хотя, конечно же, любой
землянин, следивший последние несколько лет за программами новостей, легко
распознает, что Риадан -- это Роклас, Отец Кевин -- Посвященный Элес Каггал,
а Замок Боевой Рукавицы -- это принадлежавший Лурвиллям Замок-Голоса Трав.
Имена же сотрудников АстроСтанции не станем даже пояснять, иначе стараниями
Прогрессорского Корпуса и этот вариант книги не увидит своих читателей.

Пришлось также "оземлянить" названия титулов, дворянских сословий и
церковных санов, а для некоторых видов рокласовской фауны подобрать земные
эквиваленты.

И последнее: ВСЕ СОБЫТИЯ, ОПИСАННЫЕ В ЭТОЙ КНИГЕ, НИКОГДА И НИГДЕ НЕ
ПРОИСХОДИЛИ (для Корпуса), А СОВПАДЕНИЯ ИМ¬Н ЯВЛЯЮТСЯ СЛУЧАЙНЫМИ... Для них
же...

Пролог. Замок

Старый замок помнил все. Помнил до последней детали, до мелочей. Всю
свою долгую жизнь, всех своих жильцов и хозяев -- от того, по чьему приказу
он был построен, и до нынешнего... Память каменных стен -- не чета
человеческой, она не умеет забывать, не умеет выбирать, что помнить, что
нет. Людская память коротка, даже в поколениях... У замка же -- дело другое.
Каждая черточка, каждый камешек -- словно мгновенный фотоснимок. И земля под
фундаментом -- тоже поток памяти. Не оттого ли кажется порой Замку, что
помнит он и те времена, когда не пришли еще сюда первые люди?.. И пока жив
замок -- жива его память.

Несколько веков назад его возвели по приказу Фангра Высокого, первого
короля, основателя династии Фангрингов. Тогда, в те далекие времена, замок
был пограничной твердыней на пути диких орд северных варваров. Сперва --
единственной, потом, при внуке Фангра Латимире, лишь одной из многих...
Называли его тогда Бэттлгантлет Кэстл, Замок Боевой Рукавицы, ибо в
фундамент положил король Фангр свою перчатку, как залог крепости этих стен и
своей власти. Замок с почти человеческим удовольствием ощутил в себе эту
перчатку -- она не пропала и не стала пылью, а продолжала покоиться в
фундаменте над Огненным Сердцем, словно хранитель замка.

Позже, когда два века спустя рыцарская конница императора Кретона
Фангринга покорила Север и привела его под императорскую десницу, замок
потерял свое былое значение. Он перестал быть пограничной крепостью и был
передан Кретоном в ленное владение вассалу и боевому другу императора --
седьмому барону Лурвиллю. В замке обосновался гарнизон баронских ратников.
Он стал как бы солидным, степенным обывателем и начал потихоньку обрастать
деревнями.

Так незаметно промчались еще два века. Первое время клан Лурвиллей
богател и множился, замок Бэттлгантлет, который стали называть по имени
нового владельца Идригом, приобрел добрую славу и мог со временем
превратиться в этакий торговый город, так как стоял на перекрестке
нескольких путей и, кроме того, на большой реке Лаге, что несла свои воды от
самой столицы к Эгернийскому морю... Появился даже монастырь, в котором
периодически случались всякие чудеса и знамения. В общем, жизнь была
спокойной и размеренной.

Увы, недолго это продолжалось, вернее, недолго по мнению замка. Для
людей прошло, как уже говорилось, два века. Разразился кризис. Слабый телом
и немощный духом император Гарот Фангринг, дальний потомок Кретона
Завоевателя, не мог удержать то, что даровали ему предки. Как обычно
случается с теми, кто пытается удержать больше, чем может, Гарот погиб,
отравленный родной племянницею Сибиллой. Так начались времена разброда и
шатаний, времена упадка. Формально Империя сохранилась, но на деле... Время
смуты -- каждый за себя, один Бог за всех. Замок Идриг вновь стал... даже не
пограничным, а просто-напросто осажденным. Временами он напоминал последний
островок суши в бурном море наступившего хаоса. Барон Сирил, последний из
династии Лурвиллей, был мужественным и закаленным человеком, опытным
военачальником и мудрым политиком. Когда волна восстаний охватила страну, он
понял, что все свое достояние сохранить не сможет, нужно выбирать что-то
одно. Выбор пал на замок Идриг, отчасти за крепость стен и неприступность,
но большей мерой потому, что барон Сирил Лурвилль де Идриг был глубоко
верующим человеком и искренне уповал на Бога, а Идригский монастырь был
знаменит еще во времена его прадеда. Собственно, боялся он не столько за
себя, сколько за дочь, и поэтому держал ее постоянно при себе, под защитой
высоких стен и глубоких замковых рвов. Если б он только мог знать, что ждет
его наследницу в этих стенах, он бы, наверное, разрушил замок до основания
своими руками... А заодно и монастырь.

Нет-нет, не было никаких романтических историй. Ни несчастной любви, ни
юного рыцаря или там разбойника. Все гораздо проще, тривиальней и ужаснее.
Племянница-убийца императора Гарота, Сибилла Фангринг, не рассчитав своих
сил, поспешно объявила себя наследницей престола, опираясь на поддержку той
части духовенства, которая полагала, что раз Бог создал людей, а церковь --
Его представитель, то они имеют полное право этими людьми помыкать и
властвовать, понятное дело -- во славу Господню. У нас бы их назвали
инквизицией, а методы достижения целей были те же -- костры, убийства, пытки
-- словом, весь арсенал налицо. Но "святые отцы" просчитались -- через месяц
произошел переворот, возглавляемый маршалом Империи Дервином де Гэленьюром,
и неудавшейся императрице Сибилле вместе со своими чернорясными учителями
пришлось поспешно бежать. Кстати сказать, это был лишь первый переворот в
длинной цепи.

Естественно, Сибилле и К требовалось тихое местечко, чтобы оправить
перышки и зализать раны. К несчастью, самым спокойным уголком Империи
оказался Идриг. Ни тебе восстаний, ни интриг дворцовых... А главное -- все
тот же злосчастный монастырь. Во все бури и страхи того времени его не
трогали -- защита Всевышнего лежала на нем, а вера в людях (за исключеньем
некоторых) еще не ослабла... Да и дружина баронская недалече. Так и
случилось, что оказалась эта воронья стая в Идриге -- отцы-инквизиторы в
монастыре, а Сибилла -- в самом замке. Барон Сирил хоть и знал, что
представляет собой "столичная штучка", однако счел своим долгом помочь дому
Фангра, вассалом которого он себя считал, а братия монашеская и в мыслях не
имела отказать в приюте ищущим пристанища. Самоуверенная Сибилла тут же,
скуки ради, пыталась соблазнить барона, но тот сделал вид, будто ничего не
заметил. Несостоявшаяся императрица смирилась, хотя и затаила с тех пор
злобу. Это черные наставники заставили ее до поры отложить "месть". А сами
не дремали -- привлекали на свою сторону народ, воинов -- готовили плацдарм
для похода на столицу.

Тут-то уж они развернулись в полную силу. Барон и опомниться не успел,
как добрый благочестивый старичок-настоятель монастыря отец Кевин
скоропостижно скончался (ходили слухи, опять не без помощи яда), а новым
настоятелем стал сухой и колючеглазый отец Бекран -- из этих, из пришлых...
В деревнях и в самом Идриге, как плесень в сырую погоду, стали появляться
многочисленные "слуги Господни", не монахи, нет. Просто богобоязненные чада
-- шпионы. И началось -- только и слышишь -- проклятие, отлучение,
анафема... Барон просто диву давался, какую силу забрали столичные пастыри.
Уж и в его, в его войсках то и дело мелькают черные сутаны и солдаты ошалело
внимают велеречивым поучениям очередного инока с бегающими маслеными
глазками. Конечно, подобная практика ему не очень-то нравилась, однако он не
мог позволить себе препятствовать своим подданным слушать слово Господне. И
не заметил барон, как его же люди стали слушаться его только лишь с оглядкой
на монахов, как в замке и окрестностях (а главное -- в душах людских)
поселился страх. И лишь когда было устроено первое сожжение еретика, барон
воспротивился, но его подчиненные не послушали, не подчинились господину --
каждый знал, что за спиной стоит шпион, и каждый боялся... И прозрел Сирил
де Идриг, двенадцатый барон Лурвилль, и понял, что потерял он последнее свое
владение.

Дочери барона Герде исполнилось в ту пору пятнадцать. Ни умом, ни
красотой Бог ее не обделил, хотя о красоте-то она меньше всего пеклась. В
полтора года потерявшая мать, девочка осталась на воспитание отцу, а какое
воспитание мог дать ей воин и полководец в одиннадцатом поколении? Вот и
вышло, что поведением своим и характером она более походила на мальчишку --
стреляла из лука, из арбалета, умело билась на мечах, гарцевала на лошади не
хуже любого воина. К слову, кукол у нее всю жизнь не было... Конечно,
образование отец ей дал по тем временам хорошее, но ясное дело, что к
грамматике, арифметике и закону Божьему у нее душа не лежала. Видно, очень
печалился барон, что сына у него нет, вот и воспитал Герду как парня.

И только одним отличалась Герда от остальных. Сила в ней была великая и
непонятная. Первый раз проявилась она, когда на болотистом берегу реки завяз