Чтение 32–й страницы книги ~Башня-два~

— А где еда?
— Подаю, — ответила Юлия. — Поглотай слюни одну минутку!
Елена по ее знаку начала таскать на стол ветчину, окорока, шейку, буженину, все это исчезало, как в пламени лесного пожара, а Юлия поставила электрогриль на ускоренный режим, запекла еще одного гуся, спохватилась, изготовила огромные отбивные, со злым удовлетворением начала замечать, как челюсти мужчин двигаются все медленнее, ремни распускаются шире, а волчий блеск глаз сменяется сытым довольством.

ГЛАВА 47

Елена шепотом сообщила, что во всех трех холодильниках не обнаружила ни бутылки вина, не говоря уже о коньяке, водке или виски.
— Они еще и не курят, — так же шепотом ответила Юлия. — Заметила?
— Еще бы, — прошептала Елена. — У меня ухи пухнут без курева, но не могу же я… если даже Мрак, такой огромный, и то не курит!
— Тащи на стол соки, — распорядилась Юлия.
После ужина перешли в большую гостиную. Юлия поглядывала на Таргитая со страхом и жалостью. В то время как Олег, которому с женщинами не везло, и Мрак, который с ними не умел находить общий язык, все же сейчас с женщинами… надо сказать, хорошенькими, Мрак вон вовсе лег и положил голову Елене на колени, та чешет ему лохматую голову, чистит уши, он блаженно хрюкает, а вот Таргитай… который, по рассказам Олега и Мрака — наверняка пристрастным! — всегда был увешан бабами, сейчас сидит на непомерно длинном диване такой одинокий и жалобный…
Словно какая-то месть, — подумала она сочувствующе. — Одно дали, другое отняли.
Таргитай со вздохом поднялся. В синих, как дневное небо над пустыней, глазах была тоска.
— Надо идти…
— Тарх, — сказал Мрак внезапно, — давай с нами, а? Как прежде?
Таргитай удивился:
— А я с вами… Олег, ты зря тогда ту нейтронную… Нельзя было! Нельзя. Да ты и сам…
Он отступил, от него пошел чистый свет, какого не существовало в природе. Мрак протянул к нему руку, все услышали, как с губ Таргитая сорвалось:
— Увидимся…
В комнате потемнело. Женщины застыли, Олег прошептал:
— Что за нейтронную?.. Нейтронную звезду?.. Когда я ее трогал?
Мрак буркнул:
— Помнишь, ты учил Тарха, как портки надевать: спереди желтое, сзади — коричневое? Он и раньше не особо различал, где зад, где перед. Может быть, ты ту нейтронную еще не трогал, но тронешь… Еще один вещий! Только уже по-другому вещий.
— По-другому, — прошептал Олег. Он был бледным, глаза блуждали. — Еще как по-другому, Даже то, что еще свидимся… Может быть, нас через пять минут прибьют, но что это для Тарха? Он встретит остатки наших молекул в космосе через тысячу лет, обрадуется: а, это вы!
— Ну, ты уж совсем… Как думаешь, он способен повернуть галактики вспять?
Олег вздрогнул, побледнел.
— Не думаю, — ответил он хрипло. Голос дрогнул. — Пока Сверхсущество его только знакомит… показывает… дает резвиться… Он везде бывает, ни черта не понимает, не запоминает, но трогать ему не дают. Разве что занозу выдернуть… Видимо, сама Вселенная с этим справиться не в состоянии, нужен кто-то изнутри. Однако это сейчас ему не дают ничего трогать! У меня мороз по коже, когда подумаю, что этот дурак может в самом деле повернуть разбегание галактик!.. Просто так, чтобы посмотреть, как они все бабахнутся в одну кучу.
Он с яростью ударил кулаком в ладонь другой руки. Звук получился сочный и одновременно гулкий, словно тараном ударили в пропитанные водой городские ворота.
— Ты чего? — спросил Мрак.
— Но почему? Почему — Тарх?.. Будь я бы… Да я бы…
Он задохнулся от прилива чувств и нахлынувших возможностей.
Мрак покачал головой. Голос от обычного рыка упал до рева, а затем зазвучал непривычно тихо, словно шум большой реки, что из горных теснин вырвалась на простор, где можно не ломать скалы:
— Во-во!.. Ты бы — да. Младенца заставил бы чинить трансмиссию, учить свою анатомию. А вот Тарх — в самый раз. Он выдернул занозу из задницы — и забыл. Что ты хочешь от младенца?.. Не понял? А еще книжки читаешь!
— А что не так? — огрызнулся Олег.
— Вспомни… из нас троих только Таргитай по своей дурости никогда ничего не боялся. И ничему не удивлялся! Он принимал мир таким, каким зрел. А мы с тобой принимали таким, каким понимали. Ты понимал, в отличие от Таргитая, что можешь погибнуть, скукоживался, как улитка… Мы жили в простом понятном нам мире. Покажи мне тогда, что мир из атомов, что каждый из нас — это пустота, где трясутся редкие атомы, связанные определенным образом, что звезды — это не серебряные гвоздики на небесной тверди — а далекие солнца… настолько далекие, что даже сейчас у меня поднимаются волосы дыбом, если только попытаюсь хоть на миг представить эти расстояния…
Он в самом деле если не побледнел, с его рожей это немыслимо, но как-то посерел, а оспины стали заметнее. Олег буркнул:
— Ты умнеешь.
— Становлюсь болтливее? Сам замечаю… Так вот, я или ты, мы бы сошли с ума… издохли бы от шока, если бы нам показали мир… какой он на самом деле! Не тот, который видим сейчас, он тоже такой же правильный, как и плоская земля на черепахе, а настоящий…
Он побледнел еще больше. Олег спросил тоскливо:
— Потому нам и не показывают?
— Ни нам, ни другим, — отрубил Мрак. — Человечеству надо показывать постепенно. По мере роста горизонт отодвигается, начинаешь видеть дальше. Сперва, смутно, затем яснее, яснее, без шока… А Таргитаю можно сразу. Он все принимает, ничему не удивляется.
Мрак подошел к окну, огромная лапа с силой рванула жалюзи. Выдержали, с ужасом ускользнули под потолок. Открылось бескрайнее звездное небо. И бесконечное.
Плечи Мрака закрывали полнеба, он сжал кулаки, будто готовился к схватке.
Олег спросил настороженно:
— Что там?
— Все вроде бы на месте, — прорычал Мрак, не поворачиваясь. — Сколько себя помню, все всегда вот так… Только вон та крохотная вроде бы чуть сдвинулась… так, на полпальца. Хорошо! А то боялся и подумать, что же там за иголку Таргитай из звездного зада выдернул! Вышел бы сейчас, а на небе ни одной звезды! Помнишь, как этот дурень муравейник по дороге расковырял?
— Мрак, — сказал Олег с досадой. — Это только кажется, что звезды как муравьи — кучей. Они настолько далеко друг от друга, что никакому Таргитаю…
Он внезапно умолк. Мрак сочувствующе пощелкал языком, повернулся. Лицо Олега белело в полутьме, освещенное звездным светом, как мятое полотно.
— Пойдем, — сказал Мрак. Он силой повернул Олега и толкнул в комнату. — Брехня все это! На самом деле Земля — плоская, а Солнце встает на востоке и заходит на западе. Я все это вижу своими глазами. И знаю, что Юлия уже сварила крепкий кофе. Даже сливки разлила в чашки.
— А мясо, что держала для тебя сырым, уже заправила в гриль, — сказал Олег со злорадством. — На завтра. Целую тушу баранчика.
— А я и жареное есть умею, — ответил Мрак хладнокровно. — Я уже человек. А вот ты — пока нет.
— Все равно, — сказал Олег, — все равно!
Желваки играли под кожей. Зеленые глаза потемнели, а нижняя челюсть воинственно выдвинулась вперед.
— Что все равно?
— Все равно, — ответил Олег, — он помог.
— Да? — спросил Мрак саркастически. — Чем? Что чужую комету из своей вселенской задницы выдернул?
— Он сказал… по-своему, по-дурацки, что мы там, во Вселенной. Потом. Как человечество!
Мрак скривился:
— Это не значит, что нас не прихлопнут прямо через минуту. А что живем и через миллион лет, так не значит, что идем по твоему пути. А если по пути других Тайных?
Олег покачал головой:
— Он явился к нам. Понимаешь? Значит, этот миг для Вселенной важен. По крайней мере — заметен. А еще, что наш вариант — правильнее. Для Вселенной правильнее — безболезненнее.
Мрак вздрогнул, вспомнив, как Таргитай выдергивал занозу из задницы.
— Чем помог? Что сожрал половину гуся? Ты заметил, что он жрал в три горла, но пояс не расстегивал, как прежде?
— Он не вмешался! Значит, идем правильно. Конечно, могут прихлопнуть, как говоришь, еще на выходе из этой квартиры… но наш путь правильнее.
Мрак буркнул:
— Твой путь. Я ни черта не разбираюсь в ваших умных спорах. А слова Таргитая… да и как он жрал, можно толковать как угодно. Тоже мне Ностердатмус!
Олег вздохнул, плечи приподнялись и опустились.
— Ты прав, — сказал он с кривой усмешкой, — Таргитай теперь настоящий бог.
— Как это?
— Ну, ни во что не вмешивается. Ничем не помогает. Даже по земле не ходит, как в старину ходили все боги… и как он сам ходил. Так… где-то в космосе… А что нам явился… Так и всяким там монахам в видениях являлись! И монашкам, кстати, тоже, что больше похоже на прежнего Таргитая. А если серьезно, то Таргитай в этой огромной живой Вселенной стал чем-то вроде нервного сигнала… сигнала, что бежит по нервам. В то время как, скажем, кости скелета или даже плоти практически неподвижны, другие — подвижны пассивно, я говорю об эритроцитах, третьи наделены способностью двигаться сами, это лейкоциты и прочие профессиональные борцы с преступностью и спасатели человечества, то наш Тарх стал чем-то вроде сигнала, что мгновенно переносится по нервам из одного места огромного организма в другой…
Мрак морщился в течение длинного объяснения, нетерпеливо прервал:
— Олег, у меня от твоих речей зубы болят. Как ты можешь все испоганить, утопить в болоте!
Женщины неслышно убирали посуду, двигались почти на цыпочках. Наконец Юлия села рядом с Олегом, он ощутил ее теплое мягкое плечо.
— Он хороший… — сказала она убежденно. Только какой-то… жалобный.
— Жалобный? Таргитай? Да ты знаешь, что он может?
— А ему это надо? — отпарировала она.
Мрак засопел, Олег тут же вспомнил, каким несчастным Таргитай стал, когда узнал, что он стал богом. И как он свое божество старался спихнуть то ему, то Мраку.
Он покачал головой:
— Вряд ли он чувствует себя несчастным. Он вышел из темного Леса вместе с нами, но… с самого начала шел своей дорогой! Я ее и сейчас не понимаю. Более того, и понимать не хочу! Даже считаю ее вредной. Но все же он намного обогнал нас…
— Значит, его дорога лучше?
Олег снова покачал головой. Голос прозвучал резко:
— Нет!.. Человек должен знать, что делает. Должны быть выработаны, грубо говоря, инструкции для других. Ну, наука, искусство и прочие инструменты, с помощью которых каждый… каждый!.. может пройти на вершину. Мы ведь не идем сами, мы тащим весь биологический род, к которому принадлежим. А он с собой не поднял ни одного.
Молчание длилось долго, слышно было только сердитое посапывание Олега.
Мрак задвигался, зевнул.
— А что, — предположил он, — если наш Тарх скакнул слишком высоко?.. Мы со ступеньки на ступеньку, пролет за пролетом, с этажа на этаж, а он — рр-р-раз, и на крышу!..
— Ну и какой прок от этого другим?
Мрак почесал голову:
— Да никакого, согласен… Но вот когда со ступеньки на ступеньку, приблизимся, то он протянет руку и вздернет нас к себе на крышу. А что?.. А с той высоты увидит больше, чем наш разиня! Ладно, ты увидишь, ты ж у нас глазастый… все науки знаешь. И мне, простому и простодушному волку расскажешь. То, что пойму, конечно… Мы спать будем аль нет?
Олег ощутил радостное тепло от плеча Юлии.
— Да, конечно, — ответил он. Поднялся, посмотрел в окно. — Хотя стоит ли? Скоро утро.
— Ты забываешь о наших женщинах, — напомнил Мрак.
— О них забудешь…

ГЛАВА 48

В спальне Юлия медленно и как бы танцуя раздевалась, на губах играла загадочная улыбка. Сказала счастливо:
— Как нам с Леной повезло…
— Она еще по трубам не ползала, — предостерег он. — Так что везение не полное.
— Да нет, что встретили таких… Ты — идущий по векам, великолепный Мрак, этот ваш золотоволосый друг. Только не все укладывается в твои рассуждения:
— Что же? — спросил он ревниво.
— О необходимости, полезности Сверхсуществу. Ты, может быть, и двигаешь политику, толкаешь науку, устраиваешь религиозные перевороты. Но как же… Мрак?
Олег сказал с раздражением:
— Есть глупейшая… и подлейшая фразочка, которой ничтожества оправдывают свое неумение и нежелание думать, искать, понимать. Я имею в виду Неисповедимы пути Божьи. Но я сам, к сожалению, пока ничем другим не могу объяснить то, что Мрак… вот такой. Что живет и не меняется, в то время как многие из тех, кто родились раньше или позже, постарели и померли! Как только перестали хоть что-то понимать в современной жизни. А Мрак не понимает и не старается понимать… и он все тот же Мрак, что много тысяч лет тому вышел из Большого Леса. Единственное объяснение, хоть и нелепое, что Мрак… просто нравится Сверхсуществу. Ну, как нам, умным и разумным, нравится не только Архимед или Ньютон, но и Робин Гуд, Васька Буслаев…
Она сказала с ехидцей:
— Но это не научное объяснение, верно?
— Что меня и раздражает, — признался он зло. — Еще как раздражает! Хотя, может быть, Мрак олицетворяет что-то важное для рода человеческого.
—Что?
— Не знаю. Но что-то чрезвычайно важное для его выживания.
Она легла рядом, ее теплые нежные пальцы побежали по его телу, а голос прозвучал нежно и волнующе:
— Не надо, а то язву наживешь… Расслабься. Ты не киборг, набитый по макушку знаниями и зануднейшими лекциями… хотя иногда таким уже кажешься.
Мрак неспешно брился перед широким зеркалом, Елена, как утка, счастливо плескалась в ванной, широкой и уютной. Даже напевала, повизгивала, пробовала плавать от стенки к стенке.
Сверху раздался крик. На месте Мрака возник вихрь, исчез, Елена оторопело услышала уже в десятке шагов от ванной его суровый голос:
— Что стряслось?.. Что?
И едва слышный голос Юлии, плачущий, как у раненой чайки:
— Олег… он умер, Мрак.
Елена, не помня себя, выскочила из воды. Что-то набросила на себя, ступеньки замелькали как шпалы под днищем скоростного поезда.
Дверь в первую спальню распахнута настежь. В глубине на широком ложе лежал человек с застывшим восковым лицом. Мрак прикладывался ухом к груди, щупал пульс, зачем-то давил на артерии.
Юлия стояла, прижав к груди руки, такая же застывшая, неживая, с желтым, как из воска, лицом. Елена обняла, теперь ее очередь делиться теплом и силами.
— Что будем делать? — спросила она.
— Не знаю, — прошептала Юлия.
Наконец Мрак откинулся, смотрел поверх неподвижного тела Олега, сам застывший, похожий на вырубленную из камня статую. В спальне стояла мертвая гнетущая тишина. Елена начала тихонько всхлипывать. Обе женщины опустились на диван, обнялись, тихо плакали.
Внезапно грудь Олега слегка дрогнула. После паузы пошла вверх, Мраку даже послышался звук рвущейся ткани. Застыла, так же медленно пошла опускаться, выдавливая отработанный воздух.
Женщины вскрикнули. Мрак осторожно потряс Олега за плечо:
— Ты жив или как?.. Если мертв, кивни!
Веки Олега поднялись, дыхание остановилось в груди Мрака. Глазные яблоки были залиты кровью, вот-вот выплеснется наружу. Губы шепнули:
— Как я кивну… если мертв…
— Да, сползла повязка, — ответил Мрак с радостным отвращением. — Сползла!.. Черт, легче сто цивилизаций угробить, чем… тьфу! Это ты спал так, да? Просто спал?
Он сам ухватил его под руки, Олег уперся ногами в пол. Перед глазами иногда повисала пелена, он видел тогда как сквозь вуаль, а все звуки исчезали.
— Ты прав, — сказал он мертвым голосом. — Просто спал. Но теперь пойдем… прямо. Без всяких там… В следующий раз я уже не проснусь… А я еще должен успеть свое вето!..
На этот раз за руль сел Мрак. Машина слушалась его, как верный пес, он почти не касался руля и педалей, а она угадывала каждое его желание и, как Юлии чудилось, поворачивала, притормаживала или разгонялась еще до того, как он милостиво прикасался к управлению.
Впереди показалась широкая автострада. Елена сидела на переднем сиденье, тихая и счастливая, тихонько мурлыкала. Они неслись через раскаленный знойный мир, затем Вселенная внезапно потемнела, мелькнула рука Олега, крыша разом опустилась. Со всех сторон замелькали желтые струи песка, зазмеились по стеклам. Раздался и не умолкал зловещий свист, словно сто тысяч разъяренных змей преградили дорогу.
— Самум, — сказал с заднего сиденья Олег, — просто сбавь скорость…
— Хамсин, — сварливо ответил Мрак.
— Самум, — сказал Олег. — Не видишь, как идут струи?
— А какого цвета небо? — отпарировал Мрак. — Чистый хамсин.
Он вел машину на прежней скорости. Сильные удары ветра ощутимо сдвигали ее из стороны в сторону, она оказывалась то на одной стороне шоссе, то на другой. Юлия проговорила дрогнувшим голосом:
— А не лучше ли остановиться? Постоим на обочине. Ничего ж не видно…
В зеркале заднего вида Мрак увидел ее встревоженные глаза, буркнул успокаивающе:
— Так никто и не рискнет мчаться навстречу. Стоят как миленькие, пережидают.
— А если влупишься в стоящий? — спросила она ядовито.
Он удивился:
— С какой стати?
Ветер ревел и забрасывал ветровое стекло песком.
Машину все сильнее бросало из стороны в сторону, трясло. Иногда Юлия чувствовала, что они летят по воздуху, словно струи воздуха подхватывают их, как аэростат. Мрак повеселел, плечи напряглись, глаза загорелись мрачным восторгом, а руки на баранке двигались красиво и хищно.
Внезапно их сильно тряхнуло, совсем рядом замелькали серые стволы деревьев. Настолько толстые, что Юлии они показались нескончаемой бетонной стеной. Мрак рычал, выворачивал руль, машину сносило песчаным ураганом, скорость он все не сбрасывал, уже и Елена пищала от ужаса, Олег что-то выкрикнул с заднего сиденья…
…и вдруг они вылетели в чистый прозрачный мир, где небо синее, асфальт под колесами новенький, словно промытый. Мрак закричал весело, добавил газа, всех вдавило в спинки кресел.
За спиной быстро удалялась стена из песчаных струй, что скручивались в гигантские воронки. Из-под него появлялась лента автострады, на которую Мрак ухитрился выбраться в самый разгар песчаного неистовства.
— Если не будете вопить, чтобы сбавил скорость, — предупредил Мрак, — то через полчаса успеем в местный аэропорт.