Юлия закричала: тот, который выпал из кузова, сумел подняться, сильным ударом кулака разбил стекло на пожарном щите, мгновенно сорвал топор. Замершая в ужасе Юлия испустила пронзительный крик, но опоздала: острое лезвие со страшной силой обрушилось на незащищенную шею Олега.
Юлия вскрикнула и зажмурила глаза с такой силой, что под веками поплыли красные круги. Ноги стали ватными, спину царапнуло, это она сползла по стене на пол. Холодный металл ожег ладони, в виски стучала кровь, а перед глазами все стояла картинка страшного мгновения, когда лезвием топора по голой шее…
В уши хлестнул злой голос:
— А подушечку не подложить?
Уши заложило от выстрела совсем рядом. Закусив губу, Олег стоял во весь рост и стрелял из пистолета в пульт управления. Оттуда сыпались искры. Юлия взвилась с пола, как будто увидела мышь на своей ноге. Олег не успел отшатнуться, как она в один прыжок, с вытаращенными глазами неизвестно как одолела разделяющее их расстояние. Он качнулся в сторону темного туннеля, но Юлия обхватила его руками, повернула.
На шее был порез, капли крови уже свернулись темными комочками. Она провела кончиками пальцев, ощутила под кожей не то имплантированные нити, не то нечто вроде твердой чешуи.
— Что… это?
— Да брось, — ответил он слабым голосом. — Вы же вживляете под кожу золотые нити?.. Ну вот! Чтоб дольше быть молодыми. А мужчины вживляют молибденовые.
— Зачем?
— Кому-то целость шеи важнее побед на конкурсах красоты…
Ее дернуло, стена туннеля замелькала, как будто их несло в вагоне. Юлия уже не слышала шлепанье своих босых подошв, это слилось в сплошной шелест затяжного дождя.
— Куда мы мчимся?
— На свежий воздух, — буркнул он. — Небо увидеть восхотелось.
— За нами погонятся?
— Уже гонятся. На этот раз — много!
Он бежал рядом, суровый и угрюмый, локти прижаты к бокам. Рубашка иссечена, словно висела на плетне, когда вблизи взорвалась шариковая бомба. Юлии почудилось, что края дыр в темных сгустках крови, но Олег несся рядом целехонький, даже про некачественный грузовик забыл, что в некачественную стену…
Холодная струйка ужаса пробежала по спине, но додумать мысль не успела, далеко за спиной словно бы донесся звук работающего мотора. Олег на бегу оглянулся, прорычал с тоской:
— Эх, не успели…
— Догонят? — вскрикнула Юлия.
— Уже догнали!
Позади простучал пулемет. По стенам туннеля с визгом пошли рикошетом пули. Юлия увидела, как в руке Олега появилась крохотная коробочка. Не моргнув глазом он нажал на единственную кнопку, тут же отшвырнул и продолжил бег. Через несколько долгих мгновений далеко позади глухо бухнуло. Земля вздрогнула, в спину ударил тугой кулак теплого воздуха.
Олег продолжал бег, явно щадящий, оглядывался на нее. Юлия пыталась ускорить шаг, однако сзади грохнуло сильнее. В спину ударило горячим сухим воздухом. Она едва удержалась на ногах, пробежала несколько шагов, едва не падая.
В третий раз грохот прозвучал страшно и раскатисто. Под руку ухватило огромными клещами, в тот же миг в спину ударило волной раскаленных газов. Юлия закашлялась, ослепленная и задохнувшаяся, а сильная рука, похожая на манипулятор по сбору танков, тащила, несла, волочила, пока Юлия не ударилась о бетонную стену.
— Вверх! — прозвучал злой голос.
Юлия оглянулась, закричала. Туннель, по которому когда-то ходили поезда, уже не тянулся в темную бесконечность. Издалека в их сторону стремительно несся багровый шар из огня и раскаленных газов. Он стремился расшириться, но стальная труба удерживала, направляя всю мощь взрыва сюда, в эту сторону…
Она закричала снова, подпрыгнула, ухватилась за железные прутья перекладины и покарабкалась вверх со скоростью убегающей от крокодила обезьяны. Покрытое крупными каплями воды железо скользило в пальцах.
ГЛАВА 15
Бетонная стена и железная лестница прямо перед ее глазами разом вспыхнули страшным багровым светом. Она стиснула зубы, зажмурилась, до хруста в суставах вцепилась в железные прутья. Снизу ударил огненный шар огня. Ее попыталось сорвать, унести, подбросить вверх как пушинку. Раскаленный воздух ревел, легкие раздуло горячим ядом горящего бензина. Ей почудилось, что она находится под дюзами взлетающей ракеты.
Ее крик заглушало треском и шумом, она была уверена, что горят ее волосы, ее кожа. Внезапно снова стало темно. Она все еще висела над высоте в абсолютной черноте. Раскаленный воздух жег легкие, спалил всю кожу, а высохшая гортань стала шершавой как кора старого дерева. Железные прутья нагрелись и обжигали пальцы, а еще больше — голые подошвы.
— Двигайся, — донесся голос снизу. — Скоро будет площадка.
Она застонала, с трудом дотянулась до следующей перекладины. Тело стало еще тяжелее, а пальцы едва не разжимались. Она прижималась всем телом, заставляла ноги передвигаться выше, поднимать непослушное тело, ибо теперь сзади Олег, а ему досталось больше, он красиво, по-мужски прикрыл ее собственным телом, совсем не по-современному, теперь мужчины чаще прячутся за женскими спинами…
Слезы струились по щекам, но эта мысль о современных мужчинах заставляла цепляться за прутья и подтягивать тело еще на перекладину, потом еще на одну. Она всхлипывала от изнеможения, но теперь она рядом с настоящим, который ее бережет, а это надо ценить и не висеть на нем постоянным грузом. Сейчас разжать пальцы и сорваться — собьет этого настоящего, но и двигаться выше в самом деле нет сил, нет сил, даже на одну перекладину не сможет, вот эта последняя…
Сквозь черный обморок в ухо прорвался голос:
— Все!.. Отпусти пальцы.
Она упрямо пыталась подтянуть непослушное тело вверх. За кисть рвануло, она сопротивлялась упорно, наконец Олег разогнул ее скрюченные пальцы, привлек к себе. Ее ноги подогнулись, но он упасть не дал, прижимал обеими руками.
Здесь был слабый свет. Они находились в нише. Отдышавшись, Юлия пугливо оглянулась, зябко вздрогнула. В полушаге за краем темнела бездна. Слабые блики скользили на вогнутой стене бетонной трубы, наверху было так же темно, как и внизу.
— Где… мы? — прошептала она.
Закашлялась, горло царапало при каждом движении языка. Тот распух, как у мертвеца, заполнил едва ли не весь рот.
— В нужном месте, — прошептал он прямо в ухо. — Ты молодец. Я просто не верю, что ты все это смогла… сама.
— А что теперь? — прохрипела она. — Что… дальше?
— Выход наверху, — сообщил он. Ей почудилось в его измученном голосе облегчение. — Похоже, уже близко.
— Ско… лько?
— До поверхности, — ответил он не задумываясь, — примерно сорок — сорок пять этажей.
Ноги ее подкосились. Тело обвисло, но Олег, казалось, не заметил, шептал в ухо, какая она замечательная, отважная, крутая, даже красивая… хотя это каждый мужчина должен говорить в первую очередь и не реже, чем четыре раза в сутки, грел горячим дыханием — это в такой-то духоте!
Наконец она сумела выдавить:
— Да я лучше сразу вниз головой…
— Что случилось?
— Мы на глубине сорокаэтажного дома?
— Если считать современными, — объяснил он. — Ну, которые с высокими потолками. Если хрущебами, тогда, понятно, побольше.
— Да я и на одну ступеньку не поднимусь, — прошептала она. — Все, я уже кончилась. Не гожусь я в спутницы героя.
— Ничего, — шепнул он прямо в ухо. — Ничего… Моя Жунька тоже не везде могла со мной лазить. Подожди здесь, хорошо?
— А ты?
— Через каждые пять этажей есть такая вот площадка. На одной… не помню на какой, есть приспособление для подъема. Стандартный набор, но все же…
Она прислонилась к стене ниши, сползла на пол. Ноги оказались в угрожающей близости от бездны. Поспешно закрыла глаза, сверху некоторое время раздавались слабые быстро затихающие щелчки, словно легкая белка пробежала вверх по металлическому дереву.
Одной сидеть быть так страшно, что чудилось, будто зависла в черном космосе как астероид, слегка освещенный холодным светом звезд. По венам шумела кровь, слышно было, как пульсирует в висках, журчит на сгибах, идет окольными путями по капиллярам. В ушах стучали тамтамы, накатывался тяжелый рокот прибоя, и с каждым ударом пульса в черепе трещали какие-то скалы или кости.
В какофонии звуков послышался инородный звук. Через мгновение сверху мелькнули ноги, Олег буквально прыгнул на площадку. На нем был широкий пояс, какие она видела у ползающих по зданиям монтажников, такие же лямки обхватывали грудь и плечи.
— Поспала? — спросил он благожелательно.
Она с плачем бросилась ему на шею. Цепкие пальцы что-то делали с нею, тискали, потом вдруг он шагнул прямо в пропасть. Ее сердце оборвалось, но ее поддерживала за талию широкая ладонь, кроме того, что-то больно давило под ребра.
— Начинаем подъем, — шепнул он в ее ухо. — Не боись, я тебя закрепил надежно. Можешь даже не держаться.
— Ну да, — ответила она, — что ж, совсем дура?
— Только теперь лучше не кричи, ладно?
— С тобой никогда…
Она чувствовала, что ноги болтаются в воздухе, но не испытывала ужаса. Над головой скрипело, подрагивало, эта дрожь проходила через тело Олега и угасала в ее теле.
Мимо быстро уходили вниз железные перекладины, луч фонарика выхватывал изъеденные кавернами стены.
Над головой подрагивал толстый трос. Когда она подняла глаза, сверху набегали разлохмаченные волоконца. Трос давно не ремонтировали… вернее, не меняли. Неизвестно, сколько он еще выдержит…
Стараясь не думать о тросе, она прошептала измученно:
— Господи, до чего же ужасная смерть!.. Когда все внизу взорвалось… Там тоже… все прогнило?
— Да, — согласился он. — Как только и держалось… Так что все равно взорвалось бы рано или поздно.
Она вздрогнула всем телом:
— Так это… был не несчастный случай?
— Конечно, — удивился он.
Она снова вздрогнула. Перед ее внутренним взором быстро промелькнули отвратительные сцены, что эти грязные потные мужики с нею проделывали, как измывались, гоготали, все внутренности болят, могли повредить, скоты…
Крохотный механизм поскрипывал, сипел, пыхтел, с натугой и очень неторопливо тащил их огромные тела вверх по канату.
— Но там были и невиновные, — прошептала она.
— Будем как боги, — прошептал он.
— Как кто?
— Помнишь, бог сжег два города, ибо там жили преступники?.. За такое деяние я готов писать его имя с прописной буквы: Бог! И хотя праведник Лот умолял пощадить, мол, там есть и праведники, Бог ответил: лес рубят, щепки летят…
После всего, что с нею проделали, да и его явно пытали, били, из-за кровоподтеков лица не видно, она была целиком согласна, что всех их, гадов, надо побить, сжечь, Растоптать, в землю по ноздри, по уши, а сверху еще катком, но то многолетнее внушение, что называется культурой, заставило ее сказать помимо воли, почти на уровне спинных рефлексов:
— Ты зверь… Зачем?.. Мы ведь все равно убегали. Пусть лучше спасутся девять виновных, если среди них пострадает один невиновный.
— Это теория, — сказал он с сожалением. — Мне она тоже нравится, кстати… Но мы не формулы, а люди. К тому же в нашем случае незачем их экспертам знать, как нам удалось выбраться. У каждого свои маленькие секреты.
— Профессионал, — произнесла она с глубоким отвращением.
Колесики на тросе поскрипывали все жалобнее и все реже. Наконец затихло, тут же тело Олега напряглось, вытянулось, она слышала его затрудненное дыхание, словно боролся с невидимым противником. Она ничего не видела в кромешной тьме, но чувствовала над головой сплошное бетонное небо, по которому сейчас скользят пальцы Олега в надежде за что-то зацепиться.
Олег прислушался, приподнял крышку люка, осмотрелся, быстро выскочил, одним движением поднял к себе Юлию, едва не выдернув ей руку из плеча. Он все еще был страшен: с кровоподтеками, разбитыми губами, но, к ее безмерному удивлению, опухоль спадала настолько быстро, что все цвета радуги сменились ровной нездоровой желтизной. Она успела подумать об ускоренном метаболизме, ведь если бы просто лежали и отдыхали, то еще неделю бы кровавые синяки украшали его лицо, а вот при беге кровь ходит быстрее… Наверное, все из-за бега.
Со всех четырех сторон были серые бетонные стены. Как и сверху и снизу. Они выбрались снизу в заурядный подвал заурядного дома. Раньше в таких всегда бывало нагажено, ночевали бомжи, но после известного постановления двери подвалов заменили на железные, к тому же всегда на крепком замке. Этот подвал как все подвалы: он же и бомбоубежище, серые бетонные стены, масса труб на стенах — толстых и тонких, пара непонятных силовых агрегатов…
Олег оглянулся, на лице странное выражение.
— Ну, теперь один шажок…
По ветхой ржавой лесенке поднялся к потолку, сдвинул в сторону решетку. Открылась труба, но настолько узкая, что, если Олег вздумает пробираться в ней, его плечи застрянут наверняка. А если полезет она, то ее зад… нет, зад пролезет, но все же ей ни за что не подняться!
Замерев, она смотрела, как Олег взялся за скобы, полез, по его дыханию она чувствовала, как ему тесно, потом его ноги исчезли во мраке полностью. Снова она ждала целую вечность, пока сверху не опустился тонкий тросик с карабином. Она защелкнула за кольцо на поясе, ее повлекло наверх с такой скоростью, что она показалась себе горошинкой, которой выстрелили в небо из трубочки.
Подъемник поскрипывал, трудился, в голове лишь на короткий миг мелькнул страх, что вот-вот оборвется, тогда им лететь вниз до самой старости… но затем она вздохнула глубоко и постаралась убрать гримасу ужаса со своего аристократического лица. При всем ужасе успела заметить, что через равные промежутки от трубы отходят горизонтально отводки, все это мелькает, кружится перед глазами, пока движение не замедлилось, затем сильные руки ухватили за плечи.
Олег, оказывается, уже втиснулся в такой же горизонтальный отводок. Знаком велел следовать за ним, пополз, вскоре она услышала легкий треск. Чтобы попасть в лаз, пришлось извернуться как змее, она задыхалась, в страхе представляла себе, как ужасно выглядит, даже татуашь не спасет…
Олег исчез, а она в трубу, как в телескоп, увидела бе-лую стену, кафельную плитку, а когда подползла ближе, с изумлением узнала обстановку роскошной просторной кухни. Похоже, Олег уже в комнате…
Труба оказалась обычным воздуховодом. Юлия с опаской выглянула, осмотрела кухню.
Чертовы новые русские! Всегда мечтала о таком наборе посуды… А кухонные столики, полочки!
Ухватилась за край, благословляя занятия шейпингом, опустила ноги на кухонную плиту. Взгляд упал на широкое окно. Сквозь жалюзи увидела такое, что мороз побежал по коже. За окном городской район, всюду крыши, параболические антенны, трубы, кирпичи, строительный мусор… А люди и машины далеко-далеко внизу! Они каким-то образом оказались на десятом… нет, на двадцатом этаже! Значит, то был в самом деле подвал дома? А они лезли по вытяжной трубе?
Из раскрытых дверей доносились голоса. Она осторожно заглянула, сердце колотилось так, что едва не выпрыгивало.
Посредине большой комнаты с опущенными шторами стоит кресло с высокой спинкой. Крупный мужчина, совершенно лысый, привязан жестко. Еще жестче, чем была привязана она сама. Перетянутые проволокой руки покраснели, а ноги прикручены телефонным шнуром. Под правым глазом расплывается огромный кровоподтек, над бровью пламенеет ссадина. На Олега он смотрел с нескрываемой ненавистью.
Услышав шаги, Олег быстро обернулся:
— Выбралась?.. К окнам не подходить, шторы не трогать.
Юлия пожала плечами. Кобура с пистолетом приятно оттягивала пояс. Пальцы чесались достать пистолет, ощутить его приятно пугающую тяжесть в ладони, в то же время хотелось заползти в ванну и несколько часов беспощадно тереть себя самой жесткой из мочалок, сдирать всю эту пыль, слюни и пачкотню потных мужчин, а также паутину и свой пот.
Заглянула в ванную, ахнула, увидев себя в зеркале: лицо в кровоподтеках, правая щека распухла, до кончиков ушей перепачкана мазутом, на обе родинки налипла грязь, выглядят отвратительными бородавками, широкими и толстыми. Если когда-нибудь выберется отсюда живой, то обязательно сходит к косметологу. Хоть это и дорого, но, говорят, удаляют за несколько минут, а через неделю не остается даже шрамов.
Торопливо схватила несколько бумажных салфеток. Олег покосился краем глаза, Юлия яростно терла щеки, но только размазывала пятна, превращая их в маскировочную окраску коммандос.
ГЛАВА 16
Не придумав, что делать, она принялась бродить по комнатам в поисках женских туфель. Или любой другой обуви по ноге.
На столике лежал последний номер Vogue, она поинтересовалась:
— А посмотреть можно?
По губам Олега скользнула одобрительная улыбка.
— Потом расскажешь, что теперь носят… Итак, Коваленко, верно? Отвечай быстро и без утайки. Кто послал по мою голову? Зачем? Что велел? За это дам легкую смерть Я сегодня добрый.
Привязанный прохрипел зло:
— Смерть есть смерть. Легкая или тяжелая. Легкая даже хуже — умираешь сразу. А когда тяжелая… человек еще живет.
Олег рассматривал его внимательно, почти дружелюбно:
— Ты прав. Признаю. Хорошо, тогда скажи: почему? Думаю, ты допущен достаточно высоко в нашу масонскую ложу. Почему послали за моей головой?
Похоже, Коваленко клюнул, даже не среагировал, когда он назвал Организацию масонской ложей.
— Не только за твоей, — ответил он с грубой насмешкой. — Ты не пуп Земли! Таких, как ты, много. Тупых тварей, что тормозят прогресс!
— Ага, — сказал Олег. — Понятно… Но мы, я говорю о тупых тварях, ведь и раньше тормозили прогресс? Все-таки твари, да еще тупые. Почему вдруг бросили такие силы, и так спешно… чтобы просто грубо убить всех. Лишить жизни! Не переубедить, не перевербовать, а вот так сразу, нерационально?
Коваленко хмуро встретил его взгляд. Был он немолод, тверд, в нем чувствовалась жилка старого служаки, честного и преданного делу. Делу, в которое уверовал и которое нашел правильным и справедливым.
— А что тебе, чертов нацист? — спросил он грубо. — Прогресс не остановить! Правда победит во всем мире. Вам не удастся остановить приход Добра и Культуры во все уголки планеты.
— Да-да, — согласился Олег снова. — Но почему так срочно?.. Борьба шла всегда. Вы, понятно, на стороне прогресса и культуры, то есть на стороне Добра, а мы, сволочи, на стороне Зла. Можно даже — Извечного Зла. Но раньше борьба шла по правилам… ну, тлела, а сейчас вдруг кровь и убийства?
Коваленко поерзал, но провода держали его тело крепко.
— А ты не знаешь? — ответил он свирепо. — Появилась новая опасность. Надо спешить. Промедление может стоить жизни всему человечеству.
Юлия украдкой вздохнула. В какую организацию она попала? Ни разу не только о родном колхозе, но даже о судьбах региона или нации. Сразу — человечество! Мир сошел с ума, того и гляди сбудутся предсказания Нострадамуса, хотя еще ни одно из его предсказаний не сбылось даже близко.
— Какая опасность? — потребовал Олег.
Коваленко холодно усмехнулся:
— А ты не знаешь? А нам намекнули, что ты достаточно высокого ранга. Выходит, ты просто рядовой гасильщик?
На диване громко фыркнула Юлия. Вид у нее был: Я так и знала, я же чувствовала. Но когда Олег покосился в ее сторону, она встретила его взгляд милой понимающей улыбкой: Хоть ты и выпендривался передо мной полковником, но это не важно, я тебя люблю и такого, без лычек.
— А ты скажи, — предложил Олег. — Может быть, что-то и пойму. Тогда увидишь, рядовой я или с нашивками.
Коваленко оскалил зубы, плечи его передернулись, а взгляд, который бросил на Олега, был уважительным взглядом профессионала на другого профессионала.
— Да? А тебе говорит что-нибудь такая проблема, как СПИД-2?
Олег внимательно рассматривал его лицо, двигающиеся губы, вслушивался в интонации. Сказал медленно, с нарочитой небрежностью:
— Разве это проблема? Я хотел сказать, разве это новая проблема?
Коваленко презрительно фыркнул:
— Я ж говорю, что простой гасильщик! Только очень удачливый.
— Почему?
— Потому что удачливый, — отрезал Коваленко. — Остальных уже убрали. А ты еще бегаешь неубранно.
— Нет, почему простой?
— Выше третьей ступени уже все знают, что такое СПИД-2. Раз ты не знаешь…
— Скажи, — предложил Олег. — Разве это тебе не на руку? Чем дольше я тебя слушаю, тем скорее нас могут обнаружить…
Коваленко заколебался, дернул связанными руками:
— У меня руки затекли.
— Гангрена начнется не скоро, — успокоил Олег.
— Сволочь, — сказал Коваленко. — Ладно, ты мне еще попадешься. Даже если на том свете, все равно расквитаюсь… Хорошо, слушай. Хочешь, начну от сотворения мира?
— От сотворения мира не надо, — ответил Олег. Подумав, добавил педантично:
— И от Адама и Евы не стоит. Что такое СПИД-2?
— Наши специалисты, — сказал Коваленко медленно, его глаза сдвинулись, взгляд скользнул по окнам с опущенными шторами, — еще год назад выявили первые симптомы. Сейчас подтвердилось полностью. Проще назвать это СПИД-2, ибо это форма СПИДа, ну, тот же СПИД… для простых гасилыциков объясняю, что СПИД — это всего лишь ослабление защитной системы организма. По сути, СПИД не болезнь, а просто ослабление щита перед болезнями. Человек умирает не от СПИДа, а от насморка, ангины или любой другой болезни, что внедряется в организм и не встречает сопротивления. Словом, как если бы бронежилет постепенно проржавел настолько, что его можно пробить из мелкашки.
Юлия видела, что Олег кивает, будто Коваленко излагает не прописные истины, а тайные знания, которые сделают его богатым.
Емилина Ника
Махров Алексей
Бажанов Олег
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Перумов Ник