даже отплыл на периферию вагона и уже там сердито шуршал газетной
простыней.
фартук, галстуке, повел плечами: тесно, дружелюбно пихнул интелька в бок:
весь!
руками за поручень и буровя интеля чугунным взглядом.
в бок пальцами. Тот дернулся, секунду крепился, но Владислав навис над ним
тяжелой глыбой, угрожая разжать пальцы и сорваться как перезревший плод.
Он даже засопел трудно, задышал как Змей Горыныч, и галстучник не вынес
дамокловой угрозы девяностокилограммовой туши, поднялся, стараясь
сохранять достоинство, а Владислав как авиабомба бухнулся на его место, не
дожидаясь, пока тот пугливо отгребет с независимым видом в сторонку.
время, возложив руку на такое узенькое, что черт-те для чего плечо, и
похлопывая по свечеобразной шее. Эта покорливость заинтересовала
Владислава, он повернулся, взглянул в упор.
что Владислав расшифровал правильно: не тронь меня, а с другими делай все,
что хочешь, я и не пикну, то все чужаки, гомо гомини люпус эст, какое мне
дело до них, их же на Земле шесть миллиардов...
беспомощно оглядывался, но везде чужаки, на каждом вывеска с крупными
буквами: "Не тронь меня, а с другими, что хошь...", и он уже покорно начал
вставать, но Владислав дружески врезал по его горбатой спине, зашиб палец
о торчащие как у голодного котенка позвонки, кивнул на газету, которую
интелек так и не развернул:
Венеру, мадридская встреча...
главное вякни: кто выиграл вчера? Засадили "Спартаку" или нет? С каким
счетом?
последней странице...
газете, изрек презрительно:
правде, так ее бы заделать первой, а всю остальную муру на последнюю...
Про всякие театры так вообще бы самыми мелкими буковками, чтоб шизаки еще
по двое очков надевали... Правильно я грю?
соседа: холеного, чистенького, ухоженного. Тот дернулся, покосился
негодующе, попробовал чуть отстраниться, но с той стороны подвигаться не
собирались, а тут еще Игорь пробурчал грозно сквозь сон, всхрапнул, и
сосед застыл, делая вид, что такой пустяк его не задевает. Что с такого
возьмешь, ра-бо-тя-га, в музей искусств не ходит, литературные мемуары не
читает, зато кулаки вон какие...
села напротив. Она уловила посторонний взгляд, повела очами, тут же с
гримаской отвращения отвернула лицо. Кровь бросилась Владиславу в лицо, в
голову, зашумела в ушах. Восхищение одухотворенной красотой уступило место
веселой ярости. Эх ты, дура... Сотни лет твердят, что не по одежке, а
ты... Ладно, каждый получит то, что заслуживает. Точнее, кто чего ждет, то
и обретет.
грузно плюхнулся рядом с девушкой.
доверительно:
когда урожай на дураков случается, то и вовсе что хошь могу!.. Ну как,
пошли?
внимания.
напротив... Исчо червонец сверху за такой голосок. Пошли? Меня в любом
ганделике знают. Только на порог, бармен уже гнется: будьте здоровы,
Владислав Игнатьевич... Это я, значит. Знает, что завсегда на лапу кидаю.
Ты не боись, я долго валандаться с тобой не буду. Мне исчо футбол
посмотреть надо, а в этом сурьезном деле бабы только мешают.
попробовала освободиться, но он держал крепко, наслаждаясь властью над
незнакомой женщиной, сминая ей плечи, ощущая под пальцами тепло молодого
тела. Она противилась, стараясь не привлекать внимания, хотя в вагоне все
делают вид, что ничего не происходит, а Владислав уже всерьез хмелел от
безнаказанности, то чуть отпускал женщину, то снова сдавливал ей плечи.
чичас попрем? К тебе или ко мне? Только бутылочку по дороге прихватим. Ты
баба товаристая, таких люблю. Так вроде тощая, а приглядись: все на месте,
и тут, и тут, и даже тут...
соседа по колену и призывал восхищаться тоже. Сосед вынужденно улыбался,
ерзал, но не вставал: ехать еще далеко, а встань - место тут же займут
менее чувствительные.
двоих обслужишь, я ж по глазам вижу. У тебя и губы вафельные...
"Моя остановка". Игорь тут же снова заснул, дергал во сне ногами, зычно
плямкал, иногда запускал дикий храп, которого испугались бы и лошади.
Однажды, не раскрывая глаз, громко и звучно выругался, а потом продолжал
мирно похрапывать на плече окаменевшего соседа.
пространство, где разместились Владислав и Игорь, но, быстро сообразив,
что к чему, потихоньку вытискивались из опасной зоны. Так и стояли,
спрессовываясь в монолит, но упорно не замечали Владислава и Игоря. Даже
опасную зону покидали просто так, а вовсе не потому, что там резвились
двое подгулявших работяг.
негодующие взгляды, но Владислав проигнорировал, Игорь был занят, и
новичок - холеный такой хомячище, у которого явно персональная "Волга"
сломалась, потому в метро с народом - проворчал, пробно апеллируя к
общественности:
интеллигентный старичок, угодливо улыбнулся и сказал примиряюще:
оскорбляемся!.. Нормальные парни... э-э... современные.
размеров бактерии и предложил:
однако вокруг него словно около смертника начало образовываться свободное
пространство. Старичок тоже отодвинулся, словно хомяк уже маячил в
оптическом прицеле.
вагон, а не вверенное ему учреждение, и эти работяги не боятся, что им
зарубят диссертации.
морды посыпались! Он и лег их собирать. До-о-лго собирал. Так я с
корешками и ушел, не дождался, когда встанет. Пальцем бы не тронул: хотел
взглянуть - хороший ли из меня косметолог?
взбешенный хомяк вылетел пулей. Владислав покровительственно кивнул
старичку:
пристально, и тот чуть отступил, отвел глаза.
и начитанные, что об этом у них кричала каждая пуговица. Они сразу же
облили Владислава с Игорем верблюжьим высокомерием, морды задрали кверху -
грамотные, аж противно, и Владислав ощутил, что Игорь тут же завелся. Да и
сам не мог удержать тихую ярость. Ах, паскуды! Белая кость, да? Голубая
кровь, да? Сейчас покажем, что вы стоите, чистоплюйчики... Ноги будем
Херберт Фрэнк
Мацумото Сэйте
Херберт Фрэнк
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Каргалов Вадим