Чтение 44–й страницы книги ~Мрак~

примета воинов, а в левом ухе блистала серьга. Серьга означает, как уже
знал Мрак, что это единственный ребенок в семье. Таких особо оберегают в
бою, как единственных продолжателей рода. Впрочем, Зализняк выглядел так,
что сам мог охранить и защитить любого.

-- Гонта,-- поправил вожак разбойников. Он засмеялся.-- Если бы я
тогда признался, что куявским воронам удалось поймать самого Гонту, там бы
три дня на головах ходили!

-- Зализ... тьфу, Гонта,-- повторил Мрак пораженно,-- но как же ты
попался, что тебя даже не узнали? Хотя, понятно, лазутничал, царскую казну
высматривал...

Разбойники с облегчением смотрели как они похлопывают друг друга по
плечам, спинам. Мрак заодно пощупал исполинский лук за плечами Гонты,
удивился:

-- Как ты из него стреляешь?

-- А что? -- ухмыльнулся Гонта.

-- Да его и трем лучникам не натянуть!

-- Четырем,-- сказал Гонта беспечно.-- Ты уже пристроился к
поросенку? Ого, уже и отожрал половину? Знал бы, оставил бы тебя там в
бойцовской яме. Ты нас разоришь.

Еще раз обняв, усадил у костра. Когда опустился рядом, разбойники
снова заговорили, довольные, что гроза миновала. Гонта снял лук и бережно
уложил рядом. Мрак уважительно посматривал на грозное оружие. Такого еще
не видывал. Составной, собранный из десятка слоев клена и вяза,
пропитанный тугим клеем, он выглядел способным пробить стрелой городские
ворота. А то и городскую стену.

-- Как-нибудь покажешь? -- спросил он.-- Или для бахвальства
таскаешь?

-- Как Голик меч? -- засмеялся Гонта. Он не обиделся. Хлопнул по
плечу, голос стал мечтательным.-- Чую, еще увидишь...

Когда от кабанчика остались мелкие косточки, Гонта вывел на едва
заметную тропку:

-- Выйдешь к горной веси. Эти люди никогда не спускаются в долину.
Понимаю, руды копают, золото гребут лопатами, но откуда хлеб берут?

Воздух здесь был чище и реже, чем в долине, намного холоднее. До
обеда он карабкался по кручам, справа и слева окружали горы, огромные и
величественные как застывшие великаны, облака пугливо проскальзывали над
самой головой, небо блистало синевой. Зелень осталась далеко внизу, здесь
были только голые камни. Даже мох перестал следить за ним из-под тяжелых
глыб.

Некоторое время с ним наравне парил горный орел, затем Мрак оставил
его внизу. Но при виде орла вспомнил о жабе, вытащил из мешка, накормил.
Она ела вяло, тупо смотрела на него выпуклыми глазами. Лапа быстро зажила,
жаба опиралась на все четыре. Мрак дал ей малость поскакать меж камней,
затем снова сунул в мешок. Мелькнула мысль, не рехнулся ли? Зачем тащит с
собой это маленькое безобразное чудище?

-- А потому,-- сказал он вслух, благо никто не услышит,-- что другие
тебя не любят, жабуня. А у бога нет безобразных детей.

Он усмехнулся, подумав, что тем самым выгораживает и себя. Если он,
дескать, отнесется к безобразной жабе, как другие относятся к игривым
пушистым белочкам, то и к нему, может быть, отнесутся как к человеку. А то
на Таргитая все девки вешались, парни в друзья набивались, даже к Олегу
неровно дышала то одна, то другая, мужчины спрашивали совета, то с ним,
Мраком, все иначе. Мужчины сразу оценивающе смотрят на его плечи, рост,
широкую грудь, искоса поглядывают в глаза, затем мрачнеют и отводят взоры.
Женщины смотрят как на могучего заступника, с которым ничто на свете не
страшно. Но так же и мужчины, и женщины могли бы смотреть и на жабу
размером с быка!

За эти два дня, когда расстался с Медеей, только горные козлы прыгали
со скалы на скалу, сами похожие на огромные валуны, ящерицы шныряли между
камнями, да вездесущие муравьи таскали добычу и отвоевывали земли у
соседей.

Дорожка петляла между скал, иной раз ныряла в такие щели, что Мрак
напоминал себе, какой он предусмотрительный, прямо вещий, что отказался от
коня. Наконец тропа круто пошла вниз. Мрак разглядел серые крыши,
заторопился, ибо солнце уже угрожающе быстро сползало по раскаленному
небосводу к темному виднокраю.

Когда он ступил на околицу, черные тени слились, побежали впереди.
Вдогонку на темно-синем небе высыпали мелкие колкие звезды.

Мрак с облегчением перевел дух. Впереди уже заприметил двери, над
которыми горел факел. Там же гремели удалые песни. Не шибко ровно, но в
охотку. Боги мудро придумали, что корчма есть даже в самой мелкой веси.

Он переступил порог, с удовольствием окунувшись в знакомый мир
запахов жареного мяса, вина, пива, горящих березовых поленьев. Корчма
всего на четыре стола, да и те заполнены наполовину, селяне веселятся
после трудового дня степенно, размеренно, каждую каплю вина смакуют, по
домам не торопятся.

Мрак наметанным взором вычленил войта или старосту, они везде
отличаются чем-то неуловимым, подсел на лавку напротив. Войт неспешно
потягивал пиво, на пышных усах повисли клочья пены.

-- Доброго здоровья,-- поприветствовал Мрак.-- Я иду мимо, здесь
только промочу горло. Скажи, добрый человек, кто бы мог подсказать мне,
где можно отыскать пропавшего царя Додона? Внизу мало кто что понимает, а
здесь в горах, говорят, все как один вещие колдуны да провидцы.

Войт неспешно отставил кружку, довольно крякнул. Мрак ожидал, что
теперь-то войт ответит, но тот придвинул другой ковш, с наслаждением сдул
пену и лишь тогда, словно только сейчас заметил терпеливого чужака, сказал
с ленивой задумчивостью:

-- Только Хозяйка Медной Горы знает все в этих краях.

-- Хозяйка... А кто она?

-- Богиня,-- ответил войт еще неспешнее.-- Еще из тех времен, когда
горы были молодыми. Она ходит сквозь камень, она знает все.

Мрак поскреб в затылке:

-- Богиня... Гм, мне бы что-нибудь попроще. А где она? И на какой
козе к ней подъехать?

Войт щелкнул пальцами, отрок заменил пустые ковши полными. Войт с
прежним удовольствием сдул пену:

-- Как подъехать? Это мог бы подсказать разве что Дед.

-- Чей дед? -- спросил Мрак.

-- Не дед, а Дед,-- поправил войт уважительно. Мраку почудилось в
голосе главы общины кроме почтения еще и нотки страха.-- Он живет в
горах... К нам спускается раз в неделю.

-- И что в нем необычного? -- спросил Мрак настороженно.

-- Необычного?

-- Не виляй хвостом, я же вижу. Вы его в чем-то боитесь?

Войт покачал головой:

-- Не то, чтобы боялись... Но прошлой весной помер последний старик,
который помнил его отроком. А другие представились намного раньше. Наш же
Дед только называется дедом... хотя, по правде, уже треть села ходит в его
внуках... но он все еще мужик в полной силе. Он словно бы остановился в
зрелых летах, так и пребывает. Таким я его застал, когда народился, таким
он приходил дня три тому. Матерый волчище! Седина только виски
посеребрила, но я ее помню с детства.

-- Колдун? -- предположил Мрак.

Войт в сомнении покачал головой:

-- Вряд ли. На той неделе захворал его внук... один из внуков, так он
помочь не мог, как не старался. Слезы лил, травы готовил, но помочь не
смог. Да и вообще... Колдун в соседней веси хоть тучу отогнать к соседям,
хоть порчу или сглаз снять, хоть рыбу подманить на рыбалке, а наш Дед
только своей статью дивен!

-- Но он что-то подсказать точно может? -- спросил Мрак настойчиво.

-- Если он не может, тогда кто?

Жаба сидела смирно, сытая и сонная, держалась крепко, и Мрак
поднимался в горы легко. Воздух был чист как взгляд Светланы, свеж,
далекие вершины горы блистали синевой недоступные, как Светлана. Солнце
лучилось, напрасно подражая ее сияющей улыбке, и Мрак спешил, чувствуя
боль в мышцах, не давал им пощады.

Любой бы прошел мимо каменной стены, но не человек с волчьим нюхом.

Мрак остановился, подозрительно всматриваясь в потрескавшуюся стену.
Затем ощупал, запустил пальцы в едва заметную щель, с натугой потащил на
себя глыбу.

Открылся лаз, пахнуло спертым воздухом. Как жить можно, подумал он
раздраженно. Задохнуться пара пустяков. Или в самом деле колдун?

Протиснулся, сзади пробивался слабый свет, прополз по извилистому
ходу. Когда совсем померкло, очутился в небольшой пещере, не больше
темного чулана. Свод был низок, стоять приходилось на полусогнутых.
Спертый воздух заметно разбавился струей снаружи.

Чувствуя себя обманутым, Мрак потоптался на месте, осматривался. Ни
стены, ни пол не говорят о том, что здесь кто-то живет. Тем более, десятки
лет.

Спина заболела, он превратился в волка. Жаба протестующе квакнула,
хотя шлепнулась не на пол, на волчью душегрейку. Теперь он видел лучше, а
в запахах обозрел пещеру по-настоящему. Человек здесь бывал, но последний
раз это было несколько дней тому. Запах почти вывертился, а обглоданные
кости в углу пещеры остались, похоже, со времен великой битвы богов с
велетами.

Он уже повернулся уходить, когда в углу пещеры внезапно сгустился
воздух. Заблистали искры. Мрак отшатнулся, ибо из искр и жара шагнул
человек. Матерый, крепкий в кости, одетый просто, неоружный.