шее.-- Не верю... Погиб! За что? За эту жалкую тварь? За то, чтобы он
попрежнему сидел на троне?
Глава 50
издали закричал сорванным голосом:
в горло твоему сыну Соколенку. Он как раз вел отряд.
Куявией.
ухватил себя за волосы, рванул, пустил по ветру целые горсти, и, словно
ощутив в этом облегчение, принялся рвать снова, упал и катался по земле,
стуча головой о камни, разбивая в кровь лицо.
За спинами развевались длинные волосы. Их было не больше десятка, но
следом неслась колесница, влекомая парой взмыленных вороных коней. С
вожжами в руках стояла во весь рост полная женщина с короткими черными
волосами.
линию. Он хотел отдать еще какой-то приказ, но Шулика нашел силы
прошептать что-то, и его люди с места не сдвинулись.
колесницы, а спрыгнула. Народ поспешно дал дорогу. Посреди двора в
окружении вооруженных артанцев лежал Гонта. Широко раскрытые глаза
невидяще смотрели в грозно нависшее небо. По залитому кровью лицу
неторопливо сползала застывающая темная струйка. На груди пламенела
россыпь крупных капель, похожих на драгоценные рубиновые камешки.
отодвинулись еще на два-три шага, тесня народ, и оказались рядом с
поляницами. Те стояли кольцом, легкие мечи в руках, дротики наготове.
судорогой лицо расслабилось. Наконец-то, говорили его губы беззвучно, мы
не ссоримся. Наконец-то Медея плачет не из-за меня, а по мне.
с трудом:
была награда за твою голову! Есть ли на свете справедливость?
становится лучше.
песчинке -- это пройдут тысячи лет, пока мир станет заметно лучше. Но что
до того времени тем, кто чья жизнь длится пять-семь десятков лет?
первого снега! А снег, судя по всему, выпадет сегодня ночью.
смертельно бледным, в темных глазах появилась непонятная решимость.
осталась... Но сейчас ты не можешь это велеть!
глаза не отрывались от Гонты:
левую грудь. Медея закусила губу, рука напряглась, длинное лезвие
погрузилось в ее плоть по самую рукоять. На миг в глазах мелькнул страх,
затем лицо осветилось, а губы раздвинулись в торжествующей улыбке:
Все слышали как она прошептала угасающим голосом:
всхлипывания. Женщины утирали слезы, подростки стояли с бледными лицами,
подбородки вздрагивали, слезы бежали по щекам, оставляя блестящие дорожки.
кровью. Артанцы провожали их глазами, пока ее положили в царскую
колесницу, затем Шулика рявкнул что-то, четверо воинов взяли Гонту на
руки.
Медеей. Артанцы стали по обе стороны, разом ударили бронзовыми рукоятями
топоров в щиты, крикнули мощно, так что испуганное эхо заметалось во
дворе:
любимого сына, так и оставался желтым как покойник, но сумел ударить в
металлический щит, отдавая воинские почести:
вожжи. Мара вопросительно смотрела на Шулику. Тот выдавил пересохшим
горлом:
Додона, послышался вздох из дюжины глоток. Мара перевела тоскующий взгляд
на Мрака, тот выглядел виноватым, не уберег, не сумел, кивнула ему и
дернула за вожжи:
Мара дернула сильнее, сказала зло, едва удерживая рыдания:
глаз Мары первые слезы, и понял почему так торопится пустить коней вскачь:
под стук копыт и колес можно дать волю слезам, никто не увидит.
двор. Когда стук копыт удалился в сторону ворот, они начали садиться на
коней. Двое по взмаху руки Шулики сорвались с мест, понеслись вдогонку.
Горный Волк оглянулся на Додона, на Мрака, посмотрел на жалкую кучку
верных Додону воинов.
Мрака, старая ненависть зажглась во взоре:
подвели коня, тот взобрался тяжело, руки вздрагивали. Горный Волк кивнул:
выедем за ворота. Но если хочешь, можешь умереть как мужчина.
законов Куявии.
победишь... ха-ха-ха!.. Додон тебя в задницу поцелует и полцарства отдаст.
А то и поболе, чем полцарства. Ежели я, то умрешь от моего меча. Я бы и
рад потешиться, кости ломать по одной, но сам видишь как тебе повезло!
у седла, это и есть меч.
торг. Образовался круг посреди двора. Из-за спин всадников кто-то
выкрикнул:
одолевал.
чем потерять жизнь.
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Вронский Константин