степняк, но что-то сбивало с толку, он все рассматривал, пока калика не
поднялся:
помощь?
заорал, сюда бы сбежались все черти, а ими кишит вокруг, сам видел. Но
дрался молча!
ребра сломаны, на ногу хоть не наступай, калику слушал вполуха, сам
разбирайся с загадками, к тому же пошли вдоль гигантских следов копыт,
Томас невольно всматривался, наконец Олег озабоченно оглянулся:
иноходь... Я думал, что в конях разбираюсь.
ноги.
конь все равно один.
На Слейпнире, понял?
копыт?
а другого, азиатского. Но когда перекочевали на север... через всю Русь
прошли!.. то из степняков стали настолько оседлыми, что на коней не
научились садиться вовсе. Разве что Один все еще иной раз ездил на своем
Слейпнире, да сыну Хермоду позволял изредка... А вот старший сын уже вовсе
-- не поверишь! -- на двух здоровенных козлах.
чувствовал, что не сколько разыскивают дворец Вельзевула -- у дьявола
обязательно должен быть дворец с множеством слуг! -- сколько бредут
наугад. Калика часто останавливался, а если делал движение рукой, Томас
послушно нырял в щель, затаивался с мечом наготове.
шли так близко, что Томас мог бы дотянуться до любого. Все в черных
доспехах, настолько закопченных, что ни единого блика, вооружены топорами
на длинных рукоятях. Только у двоих щиты, простые деревянные. Обтянутые
кожей. Впрочем, он помнил из рассказов дяди, что у славного англа
Спартака, который поднял восстание в Риме, щит был из ивовых прутьев,
покрытых корой дерева, как и у всего его войска. Но сумели победить
римские легионы, так что простое вооружение чертей-латников еще не говорит
об их слабости.
двоих, простые, без личин или бармиц, конечно -- без гребня и перьев. У
остальных настолько лохматые головы, будто рога торчат во все стороны.
доспехах. Которых Господь низверг за гордыню сверкающим копьем на землю.
Неужто хоть час терпел подле себя эти морды? Вон у того страшнее, чем у
МакОгона!
с маковое зернышко, а здесь во злобе и жажде отмщения такое наплодишь...
Да и сами низвергнутые... Злоба да жажда расквитаться могут еще и не в
таких чудовищ превратить! Помню, один мудрец... его считали мудрецом,
когда возжаждал отомстить одному из владык, в такое превратился... Человек
и то опускается, а что хочешь от черта?
краю котлована.
неумолчный грохот, почва постоянно тряслась. Лунный свет серебрил вершины
камней, а в самом котловане было темно. Они долго лежали, всматриваясь до
боли в глазах, уже плавали цветные пятна от напряжения, наконец медленно
стало проступать копошащееся месиво человеческих тел. Тускло поблескивали
кирки, молоты, часто вспыхивали короткие багровые искры. Томас заметил,
что калика вслушивается в доносящийся снизу шум, выуживая крики, слова,
жалобы, стоны.
левоходники...
тритону, когда надо было поставить жертву протею. Еще тех, кто обошел храм
Аспы слева, когда надо справа, кто небрежно затесал кол перед статуей
Теплакенапа...
увидел багровое свечение:
еще терзают?
высокопарно о нем не говорили. Эти люди заброшены. Мир изменился, законы и
мораль изменились... Их грехи даже ваша злая церковь не признает грехами,
но они все еще терзаются в муках... И так будет.
бы ни говорили. Как и мы будем не нужны новому поколению. Как и те не
будут нужны следующим...
которые расшибаем головы сейчас, так что опыт прошлого неприменим. Так,
всего лишь история... Собрание анекдотов.
пряталась надолго, в эти мгновения они проскакивали открытые пространства,
иной раз едва не сталкиваясь с деловитыми чертями. На кольях висели
отрубленные головы, кровь темными струйками бежала по дереву, лица
дергались в судорогах, в выпученных глазах стояла боль. Они провожали двух
людей покрасневшими белками, губы кривились, но не хрипа не вылетало из
перекошенных ртов, лишенных глоток...
придонные рыбы, тела на вершинах. Чем ближе подходили, чем больше холодела
кровь от хрипов и стонов несчастных, что постоянно чувствуют, как
заостренное дерево разрывает им плоть. Олег шаг не прибавил, лишь чуть
отвернул голову, а Томаса трясло, он схватил себя обеими руками за голову
и сжал, пытаясь заглушить страшные звуки рвущегося мяса, и только страх,
что уже отстал от калики заставил ослабевшие ноги двигаться быстрее.
человека. Широкие плечи и могучая грудь говорили о его великих
достоинствах, как могучие руки -- о исполинской силе. Томасу почудилось,
что тело прикованного словно бы струится, лишь потом понял с содроганием,
что тот с ног до головы покрыт полчищами злых ос.
гиганта:
старину за что только не карали.
тот плюнул в огонь. Справедливо! Разве в огонь можно плевать?.. А тут ему
еще и добавят.
зарево. Только горело не само небо, а земля. Осторожно приблизились,
закрывая лицо руками от жара, там текла огненная река. В ней несло людей,
что страшно кричали и пытались выбраться, но берег был крут, руки
несчастных не доставали до края.
христианский!
выскочить из сжигающего жара, но от усилий уходили в горящую тяжелую массу