проехали в сотне шагов от странного древнего здания. Оно располагалось в
ровной долине, вокруг колыхалась высокая густая трава, вход в здание зарос
кустарником, а по стенам, цепляясь за расщелины, вверх ползли зеленые
веревки с блестящими, как воск, листьями. Само здание было огромно,
мрачно, состояло из чудовищных глыб серого камня. Заброшенное века назад,
изрезанное ветрами, зноем, оно безмолвно напоминало о древних империях,
исчезнувших народах.
позволит человеку карабкаться из дикости и невежества к сверкающим
вершинам, где обитают Светлые Боги, мешает, строит козни, но ведь помогают
же человеку его творцы, Светлые Боги? Однако все еще больше потерь, чем
удач на тернистом пути. Едва удается создать очаг культуры, как дикие орды
варваров, посланные Чернобогом, разрушают цветущие города, жгут
библиотеки, рушат дамбы и каналы... Снова поднимают из руин, и снова
появляются люди-звери: жгут, рушат, убивают. И так без конца, без конца.
Слишком много потерь, крови, страданий. Конечно, человечество движется к
сверкающей вершине: после каждой катастрофы, хоть и скатывается почти к
подножию, вбирается чуть выше, чем в предыдущий раз. Вот и сейчас при всем
невежестве и жестокости дикарей молодые европейские королевства сердцем
человечнее древних империй, оставивших развалины исполинских цирков, где
сражались живые люди гладиаторы, а также строивших пирамиды, маяки и
святилища, где в жертву приносили тысячи людей... В новой же варварской
вере была принесена лишь одна человеческая жертва, последняя, самая
великая -- умертвил себя основатель веры -- Христос. На нем людские жертвы
прекратились, даже бои гладиаторов заменили бегами на колесницах...
словно покрытую застывающей коркой крови: коричневой, темнеющей, лишь в
разломах выпускающей яркие пурпурные капли. Солнце до половины погрузилось
за край земли, по вечерней земле пролегли длинные красноватые тени.
небе, с каждым шагом разрастался в размерах. Олег косился мрачно, понукал
коня, стремясь до темноты проехать мимо. Вокруг замка словно страшный
ураган пронесся: сломано, истоптано, изгажено, вместо рощи блестят широкие
пни -- деревья пилили у самой земли, а посреди истоптанного поля вздымался
замок -- свежевыстроенный, еще без крыш над сторожевыми башнями, без
пристроек, лишь огромное четырехугольное здание в три поверха, конюшня и
высокая каменная стена, отгораживающая широкий участок грубо взрыхленной
земли вокруг замка. В главном доме вместо окон зияют дыры, кое-где уже
блестят свежевыкованные решетки, а над воротами замка гордо реет прапор с
орлами, драконами и разъяренными медведями.
вырубили, а траву сожгли, дабы не подобрался незамеченным лихой враг --
страна сарацинская, христианскому воинству надо срочно закрепиться на
отвоеванных землях, а потом уже распространять свою благородную власть на
прочие народы-язычники...
выметнулись два всадника. Оба звонко кричали, размахивали руками. Томас
остановил коня, медленно развернулся. Копье в его руке угрожающе
нацелилось на приближающихся незнакомцев. Олег отъехал в сторонку, снял
лук и быстро натянул тетиву. Чачар укрылась за спиной блистательного
рыцаря.
невооруженных, если не считать кинжалов на поясах, молодых, очень пестро
одетых парня. Один поднял руку ладонью кверху, сказал звонким чистым
голосом:
усталых путников, судя по облику -- франков, оказать ему честь! У нас
можно отдохнуть, коней накормят отборным зерном, а утром вас разбудят...
если вы не захотите остаться еще на несколько дней.
но Томас радостно заорал:
стену Иерусалима!.. Вокруг свищут стрелы, летят камни, а мы вдвоем, спина
к спине... Это его замок? Он теперь владетельный сеньор?
гордостью, словно сам получил этот дар.-- Нас всего семеро, остальные --
сарацины, наемники, бродячий люд... но место прекрасное: перекресток
караванных путей!
замку. Чачар бросила на калику, слишком похожего на дикого зверя,
победоносный взгляд, живо догнала блистательного рыцаря и молодых
оруженосцев. Олег спрятал стрелу, поехал без особой охоты следом.
со стен их видели издали, почтительно пропустили гостей вперед, включая и
варварски одетого Олега. Тот невольно поежился: не любил чужаков за
спиной, особенно, когда душа ежится в неясном предчувствии беды.
громадный рыжебородый воин в латах. Шлем держал на локте правой руки,
ветер слегка ерошил длинные огненно-красные волосы, ниспадающие на плечи.
вперед. Они обнялись с таким грохотом, словно сшиблись две наковальни,
брошенные рукой великана, а когда хлопали друг друга по плечам и радостно
орали -- стоял грохот, будто тараном выбивали железные ворота и брызгали
искры.
цепочкой по кругу, взирали на могучих воинов, кто-то осмелился, наконец,
поднять меч, прокричать славу крестоносному воинству.
седле, а лук сунул рядом с колчаном в сумку, что висела за плечом. Чачар
соскочила, как мотылек, грациозно бросила поводья второму оруженосцу.
Томас высвободился из объятий рыжебородого хозяина, поспешно крикнул вслед
Олегу:
Горвель, это не слуга мне, а доблестный сотоварищ, собоец. Соратник
по-ихнему, по-росски.
булатных колец:
как дома! Это у англов: мой дом -- моя крепость, а у нас все настежь, а
сердце на рукаве.
в булатных перчатках словно бы лежали на круглых гранитных валунах.
коней, угол для сна, ломоть хлеба на ужин.
гостям -- довольствоваться перинами в спальнях, а на ужин вместо хлеба
подадут только пироги, сладкие лепешки и сэндвичи. А чтобы сухое пролезло
в горло, найдется чем запить!
Несколько кувшинов вполне достаточно.
начала.
голосами, грубыми шутками, песнями, здравницами. Посреди освещенного ярко
пылающими смоляными факелами зала за двумя широкими столами пировали все
семеро франков, пили, ели, выкрикивали тосты. С ними были и сарацины,
принявшие веру Христа или просто поступившие на службу к отважному воину.
зеленоглазый, широкий в кости и с угрожающе раздутыми мышцами, он в то же
время был подозрительно тщательно вымыт, влажные волосы прилипли ко лбу,
он явно успел вытряхнуть пыль из одежды. Франкские рыцари даже в стране
сарацин оставались верны привычкам Европы: мылись редко, посуду давали
вылизывать псам -- те носились по всему залу, дрались за кости, поднимали
задние ноги, обливая ножки столов, особенно стараясь попасть на ноги
гостей, Чачар в особенности, чтобы включить их тоже в число знакомых.
Слуги и наемники из сарацин, повинуясь Корану, за неделю мылись чаще, чем
благородные рыцари за год.
на троны. Остальные расположились на широких лавках. Отдельно сидели
напротив хозяина трое: Чачар, рядом с ней -- очень красивая высокая
породистая женщина с усталыми глазами, красивый молодой человек с холеным
лицом и злым высокомерным взглядом, а также неизменный в любом
христианском замке грузный монах в черной рясе, подпоясанной простой
веревкой.
подносом, указал Олегу место рядом с монахом. Тот сделал вид, что
подвигается, но вместо этого лишь подвинул к себе ближе большой кувшин и
блюдо с половинкой жареного кабана.
локтями себе пространство, дотянулся до жареной кабаньей ляжки, посолил
Ибсен Генрик
Белов Вольф
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Рыбаков Вячеслав
Березин Федор