же такое там сложили древние? Хоть одним глазком!
Томасу и до пояса. Массивная крышка прилегала плотно, в щель не просунуть
и волосок, а толстые дужки надежно скреплял пузатый висячий замок. Томас с
азартом повертел замок, упрел, взмок, наконец взмолился с отчаянием в
голосе:
языческий паломник...
скважину замка. Щелкнуло, дужка внезапно удлинилась, освобожденно повисла
в петлях, а пудовый замок обрушился Томасу на ногу. Рыцарь взвизгнул от
боли и неожиданности, вытаращил глаза:
языческого колдовского зелья помощь, а руки сами ухватились за крышку,
ноги уперлись в пол покрепче, железная плита поднялась без скрипа.
отсвет. Глаза рыцаря расширились, брови взлетели. Он произнес потрясенно:
профиль сурового лица с горбатым носом, на обороте крупная сварга. На
других монетах виднелась трехглавая гора, похожая на трезубец, ее Олег
хоть с трудом, но узнал: единственная гора Атлантиды, ее моряки видели
издали -- на вершине в непогоду и по ночам разводили сигнальные костры. На
обороте виднелись странные знаки, что позже превратились в черты и резы, а
с принятием учения Христа вовсе исчезли на Руси...
берестяные книги, записи, уничтожали манускрипты, написанные чертами и
грамотами, стирали с лица славянских земель местное письмо и местную
культуру, спеша заменить чужой...
протеста, но фигура калики маячила уже в другом конце зала, и что-то в его
походке, вздернутых плечах подсказывало рыцарю, что ежели не поспешит
следом, то придется выбираться самому -- калика разгневан, что с ним
бывает крайне редко, виноват Томас или нет, но под горячую руку лучше не
попадаться.
скрылся из виду, Томас спешил, в душе колотился страх, поклялся, что не
даст сатане прельщать ни златом, ни драгоценными камнями, ибо стыд и срам
христианину поддаться там, где устоял темный язычник... Впрочем, может
быть язычник просто не знает цены драгоценностям.
подкосились. Он чувствовал себя раздавленным великолепием. Пещера блистала
зеленым малахитом, стена вертикально стесана, под ней высился огромный
блистающий трон. К нему вели три мраморные ступени, а над троном сверкала
золотом огромная сварга!
часто-часто. Ноги ступали по выщербленным ступеням, изъеденным временем,
исцарапанным за тысячи лет острыми коготками пробегающих муравьев.
когда-то сидел человек в три-четыре сажени ростом, если это вообще был
человек. Томас охнул, тихонько толкнул Олега. Справа от трона на вбитом в
стену крюке висел широкий меч в три человеческих роста. Бляхи на широкой
рукояти были с рыцарский щит, а самые мелкие из драгоценных камней -- с
кулак Томаса.
понял, что там белеют начисто обглоданные человеческие кости -- если
человек бывает такого роста, -- кости и черепа, словно там навеки остались
последние стражи подземного дворца.
друга, муравьи напали или что-то еще -- какое нам дело? Обереги бы найти!
шейных позвонках опасно хрустнуло.-- Как-то я прищемил палец дверью, так
мне казалось, что гори весь мир синим огнем...
-- Томас бросился следом.
когда Олег вдруг ускорил шаг, пробормотал что-то, внезапно свернул в
боковой ход. Томас держался как привязанная на короткой веревке коза, ибо
туннель поворачивал часто, его пересекали другие норы, а калика увлекся,
не оглядывается, хоть криком кричи, хоть волком вой...
громадную пещеру. Калика был уже далеко, едва виден, и Томас с проклятиями
ринулся, прыгая через разбросанные панцири и доспехи странной формы -- из
многих еще торчали человеческие кости, а под железной пятой Томаса трещали
и рассыпались в пыль черепа. Пол не был виден под горами оружия всех
времен и народов, щитами, были даже камнеметы, свирепо изогнутые мечи и
странные копья -- одновременно и топоры, и даже клевцы.
колесниц, статуям из драгоценных металлов, разбитым сундукам, скрыням,
истлевшим сидельным сумкам, из прорех которых при малейшем движении
сыпались золотые монетки. Наконец калика торжествующе заревел, едва не
сорвался вниз вместе с зашатавшейся верхушкой трофеев. У Томаса застыло в
испуге сердце: внизу среди сундуков и колесниц торчали остриями вверх
дротики и мечи. Калика чудом удержался, указал туда, где едва виднелось
злополучное ожерелье:
сияло, он на ходу одел обереги на шею, Томас заорал, срывая голос:
странной колесницы длинный серп, а мимо прогрохотала тяжелая масса
сундуков и щитов. Один сундук лопнул, звонко посыпались золотые монеты.
Томас вздохнул: этими монетами по щиколотку усыпана вся необъятная пещера.
свете!
Пречистая в своей непонятной милости еще не прихлопнула тебя как муху, ибо
надеется, что ты еще обратишься в истинную веру. Но ты хоть знаешь, куда
идти?
иных местах приходилось двигаться на четвереньках, -- Томас молился Святой
Деве, чувствовал, как давит на плечи каменная гора. Камни потрескивали,
смещаясь под страшной тяжестью, кое-где сыпалась земля, мелкие камешки.
неожиданности остановился. Впереди высился исполинский лес странных
полупрозрачных деревьев. Стволы в три-четыре обхвата, высотой всего в
три-четыре роста, вместо ветвей вздуваются наросты, листьев нет вовсе.
Внутри странных деревьев медленно двигаются темные струи, расслаиваются,
закручиваются хвостатыми кольцами.
муравьи: полупрозрачные, медлительные, с просвечивающимися внутренностями.
Маленькие острые челюсти, тускло блестели, муравьи надсекали ими стволы,
из надрезов выступал белесый шар тягучего сока, муравей припадал, выпивал
без остатка, медленно уходил, волоча по земле раздутое брюшко.
настолько чудовищные, что у бедного Томаса волосы встали дыбом от
неразрешимого вопроса: неужто сам Бог создал эту мерзость? Если бы Дьявол
-- понятно, но ведь Всемогущий все творил сам, дьяволу вроде бы не давал
воли...
ярмарке!
чего муравьи вывели себе таких зверюшек. Да и муравьи могли забыть. Для
забавы ли, для работы или для охоты?
подпрыгивал, если какое прошмыгивало между ног, а у крупняков с отчаянием
сам прошмыгивал между лап, с грохотом бросаясь на брюхо, звеня доспехами и
плотно зажмуриваясь.
Ильин Андрей
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Буркатовский Сергей
Лукин Евгений