Чтение 4–й страницы книги ~Стоунхендж~

пытался вытрясти хоть каплю. Ему надавали по шее, а со второй обращались
бережно, чуть ли не с поклонами.

Кабанчик ухитрился насытить всех, так как быстро обрастал сочным
пахнущим мясом, уже жареным и нашпигованным чесноком и луком. Старший
держался дольше всех, ел и пил за дюжину, ремень сперва распустил, затем
снял вовсе. Друзья отвалились по одному, засыпали пьяно, один захрапел с
костью в руке. Ведьма осторожно высвободила кость, припрятала в суму на
поясе. Олег заметил, кивнул. Оплошала ведьма, не учла, что у купцов не ее
беззубые десны. Это она со своими желтыми пеньками снимает лишь волоконца,
а здесь крепкие зубы купцов в поисках костного мозга перемололи то, без
чего кабанчика не восстановить. Придется искать заклятие посильнее, нового
поросенка достать труднее. Может и не получиться, древнее умение
волхования уходит безвозвратно.

Когда старший сдался, повалился навзничь и захрапел, у чудесной
скатерки остались только Томас и Олег. Ведьма почти не ела, а рыцарь и
калика насыщались по-мужски неторопливо, степенно, умело наедаясь впрок,
как матерые волки.

Ведьма огляделась по сторонам -- чужих ушей нет, а купцы спят
непробудно.

-- Так кто вас подстерегает?

-- Подстерегали, -- поправил Томас гордо. -- Теперь их самих черти
стерегут. И дрова под котлы подкладывают.

-- Куда? -- не поняла ведьма.

Олег объяснил снисходительно:

-- Это из их учения о загробном мире. Не обращай внимания.

-- А-а, -- протянула ведьма. -- Какая-то новая вера? Лады, много их
было... Авось, и эта долго не продержится. Одних вы сокрушили, а как с
другими будете?

-- Других нет, -- ответил Томас сердито, слова ведьмы о святейшей
вере Христовой задели. -- Сокрушили злодеев безбожных.

-- Они как раз и были христианами, -- не преминул уколоть Олег.

-- Всех сокрушили? -- не поверила ведьма.

-- Главных побили, а стадо, ежели есть, разбежится. Да и кто пойдет
супротив, ежели побили сильнейших?

Ведьма сожалеюще смотрела на молодого рыцаря, гордого и счастливого,
упоенного победой. Даже сейчас выгнул грудь и расправил плечи, будто
король уже благосклонно одаривает милостями. Не знает еще, что святой угол
пустым долго не бывает.

Глава 2

В корчме, каких в Киеве не меньше сотни, за дальний столик сели двое.
Один в легкой одежде степняка, смуглолицый и черноусый, каждый в нем
признает берендея, при кривой сабле и в кольчужной сетке, другой повыше и
пошире в кости, белокожий и с распущенными до плеч белокурыми с проседью
волосами. Синие как лед глаза выдавали уроженца Севера. Он был в кожаных
латах, из-за спины торчала рукоять исполинского двуручного меча.

-- Здесь платят золотом? -- спросил человек в одежде степняка.

Голос его был высоким, гортанным, с хищным орлиным клекотом. Глаза
навыкате были похожи на глаза крупной злой птицы.

-- А также медью, кунами и зуботычинами, -- ответил северянин
неспешно.

Он двигался с ленивой грацией, голос густой и мощный, словно говорил
из глубокого дупла. В движениях чувствовалась мощь, хотя лицо и открытую
грудь испещряли глубокие шрамы. Один буквально рассекал правое плечо, но
движений, судя по всему, не сковывал.

Северянин пытливо всматривался в смуглое лицо с черными, как терн,
хищными глазами. Степняк усмехнулся, показав белые, как снег, зубы:

-- Ответ верен. Тогда скажи еще: какое кольцо у Слымака на мизинце?

Северянин напрягся, его ладонь потянулась через голову к рукояти
страшного меча.

-- У Слымака нет мизинца на левой руке. А на правой колец не носят
вовсе.

Улыбка степняка стала шире.

-- Тогда ты -- Неистовый Ролан. Меня зовут, как тебе уже наверняка
сказали, Бадри. Что будешь пить?

Северянин расслабился. Огляделся уже иначе, без опаски, оценивающе.

-- А что здесь пьют? Брагу, настой мухомора?

-- Издалека ты, -- заметил степняк, назвавшийся Бадри. -- Здесь
медовуха в чести. Хмельная. А едят... Едят все. Впрочем, и пьют все.

Молчаливая женщина поставила перед ними глубокие миски с гречневой
кашей и жареным мясом, бесшумно удалилась. Ели неторопливо, искоса
посматривали друг на друга. Когда появились чаши с хмельным вином, тоже
пили неспешно, оценивающе. Чувствовалось, что Бадри моложе, быстр в
движениях, в глазах светился ум и веселье. Ролан тяжелее, с крупным телом
викинга, широк в кости, нетороплив. Вокруг глаз собрались мелкие морщинки,
не от возраста -- такие люди до старости выглядят молодо или хотя бы
моложаво, а от пристального всматривания то ли в огонь, то ли в сверкающие
на солнце снежные просторы.

Наконец Ролан сказал медленно:

-- Давно не случалось, чтобы вот так... Почему не передали с ветром?

-- Могли перехватить чужие уши, -- ответил Бадри. Черные, как смоль,
брови озабоченно сдвинулись. -- А дело очень серьезное... Ты знавал
Слымака?

-- Командора Северо-Востока? Его все знали.

-- Так вот, он теперь уже точно не будет носить колец.

Ролан откинулся от стола, будто увидел на блюде змею. Синие глаза
впились в лицо степняка.

-- Кто его сместил?

Бадри покачал головой.

-- Сместил? Да, можно сказать, что его сместили... Приехали двое
диких, сместили. Мозги расплескали по всем четырем стенам. И стражу, а ты
знаешь, какая у таких людей стража, тоже сместили. Перевели на работу
ковриками. Чтобы ноги вытирать удобнее.

Ролан смотрел, не веря. Но лицо степняка было серьезным.

-- Не может... быть! Слымак... Да сильнее его не было!

-- Как видишь, есть. Или же кому-то очень повезло. Но этому "кому-то"
повезло еще в Константинополе. Там сразили Барука! Не слыхал?

Ролан покачал головой. Не слыхал о Баруке, но, судя по голосу
степняка, это наделало шума в тайных коридорах власти.

-- А что Тайные передают нам?

-- Тайные пока что решают, кому быть на самом верху. Но в одном
сходятся: этих двоих надо остановить во что бы то ни стало! Они несут
серьезную угрозу.

-- Тайным?

Бадри сказал наставительно, голос был сухим и неприятным:

-- Тайные ничего не делают для себя, все только для цивилизации.

-- Хорошая формулировка, -- пробормотал Ролан. -- Но я знаю, откуда
она. Я читал Коран.

-- Откуда ты знаешь, что Тайные не помогали Магомету составлять свод
законов? Так что это вполне могла быть их формулировка. Да и вообще,
Ролан, ты говоришь опасно, усомнившись в высшей мудрости Тайных. Ты еще не
на высшей ступени...

Ролан отмахнулся с беспечностью сильного человека.

-- Но кто они? В чем угроза?

Лицо Бадри стало непроницаемым.

-- Кто мы, чтобы требовать разъяснений? Для этого надо быть выше
шестой ступени, а мы на какой?.. Впрочем, никто не мешает нам самим
попробовать вызнать... У Тайных забота о всем человечестве, а мы проще.
Нам можно сперва о своих позаботиться. Кстати, мы и поставлены следить за
своими регионами. Я наблюдаю за степными народами, их как песка в пустыне,
а ты...

-- За северными, -- кивнул Ролан, -- их как капель в море. Если эти
двое пойдут через мои земли, я могу сдвинуть с мест пару племен и бросить
им навстречу хоть сегодня. А могу и два десятка. Они и так передвигаются,
как стаи волков. Сегодня там один народ, завтра -- другой.

-- Они пройдут. Но засаду выставь! И не одну. А я пошлю вдогонку
степняков. Они на своих легких конях доскачут и до самого дальнего моря!

Северянин кивнул, но поморщился.

-- Не доскачут.

-- Почему?

-- Северные племена сильны и свирепы. Они сами начинают посылать
своих в походы на Восток. Ты разве не слыхал о викингах? Или о крестовом
походе за... ха-ха... отвоевание Гроба Господня?

Бадри кивнул.

-- Слыхал. Думаю, я надзираю за степняками временно. Я слышал, меня
намереваются перевести на ступень выше: буду следить за сарацинами.

-- Это лучше. А степные кочевники... Ни грамотности, ни даже городов,
живут разбоем... Почему Тайные не сотрут их с лица земли? Ведь давно ясно,
что цивилизация на стороне землепашцев. Будь это христиане или сарацины. А
степняки и тех и других постоянно грабят и уничтожают.

Степняк пожал плечами.

-- Кто мы, чтобы спрашивать Тайных? Возможно, они нужны как щуки,
чтобы караси не дремали. Возможно, кровопускание спасает не только
ожиревшего человека, но и целые народы... Возможно, у Тайных есть и другие
цели. Не забудь, эти двое, что уничтожили Слымака, очень сильны. Не только
мускулами, конечно.

-- Они маги?

-- Неясно. Только и знамо, что один -- невежественный меднолобый, а
другой вовсе калика бродячий...