враждебный лес, хотя опять же знала окружение и лучше, за ними гонятся
нанятые убийцы, драконы, маги и колдуны, впереди земли с враждебными
племенами, а за каждым их шагом могут следить Тайные, но все равно она
почему-то ощутила себя в безопасности и очень счастливой.
набитой волосами. От нее шел хороший обволакивающий запах, в ней была
надежность и безопасность, и Яра вжималась в нее, потому что воздух был
холодный, негостеприимный, а она цеплялась за остатки ночного тепла.
которому прикреплена ее роскошная кровать, ноги куда-то соскользнули, но
тоже лежат на теплом, надежном, слегка щекочущем ее нежную кожу.
повернуть голову, потому что волосы торчали из подушки так часто, будто та
порвалась. Ее щека лежала не на подушке. Замерев, она старалась понять,
что же случилось, и тут разом поняла, что она, спасаясь от холода, во сне
вскарабкалась на Томаса целиком, спала на нем, обхватив обеими руками за
шею, приняв ее за дубовый столб, а ноги ее лежали поверх его ног. А живот,
она ощутила с ужасом, горячий, как огонь, и мягкий, как горячий воск, был
прижат к его твердому, как дерево, брюху.
голый живот, но и грудь прижата к нему, Яра начала потихоньку сползать с
него, моля всех богов, в том числе и нового, Христа, чтобы Томас не
проснулся.
холодную и сырую. Вскрикнула, а сверху раздался голос, в котором не было и
намека на сон:
захрустели суставы. Похоже, он не двигался всю ночь. Спал, как убитый. --
Ты там и спала всю ночь?
она спала и как спала. Хуже того, знает, что она знает, что он знает!
удержать глаз, что сами поворачивались, следили за каждым его движением.
Вот на этой волосатой груди она спала сладко, а ее руки, которые она перед
сном держала как барьер перед ними, обхватывали его за шею, а то и гладили
по мохнатой, как у зверя, груди!
взгляда от его широченной мускулистой спины. Он спал на камнях, да еще она
навалилась, как колода, но на спине не отпечаталось и полоски. Его спина
мало уступала камню по твердости, под гладкой кожей перекатывались тугие,
как корни старого дуба, мускулы.
повернулся, брови взлетели вверх. -- Ты так и собираешься жить в моей
рубахе?
рубаху. Ее шелковистая нежная кожа от холодного воздуха сразу пошла
крупными пупырышками, и Яра испугалась, что вдруг он обернется и увидит,
какая у нее отвратительная кожа. Еще подумает, что она болеет коростой, а
то и вовсе шелудивая.
платью.
повернуться.
взглядом, стала поспешно натягивать платье, что как на зло село и налезало
туго, застряв в плечах, а она, с таким чехлом на голове, ничего не видела,
сжималась от стыда и унижения, ибо он мог повернуться и таращить свои
бесстыжие глаза на ее посиневшую как у гусыни на морозе пупырчатую кожу.
спиной. Уже или все еще. Плечи его подрагивали, будто удерживал смех. Яра
стиснула зубы. Может быть, он и подглядывал, а потом, чтобы не лопнуть от
смеха, отвернулся. У них, мужчин, вся порода такая -- бесстыжая, наглая.
какое-то тепло. Томас спихнул плот на воду, Яра села посредине, а он встал
с веслом у края. От воды несло холодом, и Яра сжалась в комок, стучала
зубами. Постепенно воздух теплел, но вода не нагревалась от бедного
осеннего солнца, и холод пробирал до костей.
берега, если подносило слишком близко, отпихивал плывущие рядом бревна,
выворотни, трупы зверей. Однажды Яра взвизгнула, когда к плоту прибило
раздутый труп коровы. Томас обернулся, с невозмутимым видом ткнул шестом,
корова уплыла вперед.
высокомерен, чтобы к нему можно было чувствовать хотя бы малейшую
симпатию. Надменность, которая якобы обязательно должна быть врожденной у
человека благородного происхождения, брызгала у него из каждой поры. А это
портило его еще больше, чем лицо, испещренное шрамами, или квадратные
плечи.
Томас покачал головой.
стремительно, плот качало и вскидывало. Она хваталась за мокрые скользкие
бревна обеими руками, едва ли не зубами. Томас отчаянно греб веслом --
лопасть была слишком узкой, чтобы быстро уйти с середины реки.
даже закрыла глаза. Снизу страшно ударило, грохнуло, ее подбросило в
воздух. Обрушилась уже в ледяную воду, ушла с головой так, что на миг
ощутила под ногами дно. Ее потащило в потоке, швыряло, крутило, она
держалась изо всех сил, показалось, что услышала голос Томаса, потом ее
плечо сжали жесткие пальцы. Мелькнуло перекошенное лицо, глаза прищурены,
в волосах белеют клочья пены.
Река впереди обрывалась, Яра с ужасом поняла, что там водопад, о котором
говорил Томас. В следующий миг ее швырнуло в пропасть -- она едва успела
набрать в грудь воздуха и поджать колени к груди.
давило, крутило, мяло, она изо всех сил стремилась выбраться наверх,
отчаянно работала руками и ногами. Когда грудь уже разрывалась от удушья,
ее выбросило наверх, как щепку, она вынырнула по пояс, жадно хватила
воздуха, окунулась, ее понесло в бешеном течении.
злой и торжествующий. А водяные брызги швыряло в лицо то с одной стороны.
то с другой. В какой-то миг ее повернуло, и она увидела, как над рекой
пронеслось темное исполинское тело. Крылья били тяжело, вздымая высокие
брызги. Ей показалось, что на драконе, если это был дракон, а не Змей,
темнела человеческая фигурка.
Хватайся, дура!
сквозь брызги пронесшуюся мимо толстую веревку с широкой петлей на конце.
Томас орал на нее, он держался среди волн на расстоянии длинного копья.
остатки сил и подпрыгнула, вытянула руки. Петлю ветер относил в сторону,
но она сумела уцепиться одной рукой.
боли, едва не разжала пальцы, но тут дотянулась другой рукой. Ее потащило
по волнам с такой скоростью, что гребни били по ногам, как твердые
булыжники. Затем вода осталась внизу, она ощутила свой вес, ветер свирепо
дул в лицо, и она поняла, что ее тащат наверх.
брюху летящего чудовища. Яра из последних сил подтянулась, ее ослабевшие
пальцы разжались в тот самый момент, когда она сумела вдвинуться в петлю.
лютый ветер, который пронизывал ее в мокрой одежде насквозь, леденил
каждую косточку. Она почти теряла сознание, когда ударилась головой с
Посняков Андрей
Березин Федор
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Круз Андрей
Херберт Фрэнк