Чтение 22–й страницы книги ~Трое и Дана~

-- Неплохо, -- промычал он с набитым ртом. -- Мрак говорит, что
женщина, способная накормить в лесу или степи мужчину, заслуживает многое.

Она улыбнулась, голос ее был мурлыкающий:

-- Ну, многое я не требую... Там ручей, я сейчас вернусь.

Он сидел у костра, всматривался в темноту, слушал ночь. Изредка
вскрикивали птицы, стрекотали кузнечики. Теплый воздух был наполнен
запахами, и он в темноте видел на два-три полета стрелы так, как будто бы
смотрел днем. Но глазами не увидишь сзади, а запахи и звуки рассказывают,
что творится за спиной и дальше. Нужно только уметь видеть и слышать, а
это он уже умел благодаря Мраку.

Что потеряю, когда меня убьют? Эти облака, что плывут неслышно в
ночи, полоску рассвета, запах земли и цветов. Так сказал бы Таргитай, он
любит говорить красиво и непонятно.

Кора вернулась свежая, вымытая, чистая, как рыбка. Увидев Олега перед
костром, сказала задумчиво:

-- Не знаю почему, но я так люблю смотреть в огонь...

-- Взгляни последний раз, -- сказал он резко и вылил остатки похлебки
на горячие угли. Зашипело, взвились клубы пара. -- Только глупый зверь
может смотреть в огонь... И ослеплять себя. Любой подойдет и убьет тебя с
легкостью.

Сердясь на себя за минутную слабость: расслабился, как Таргитай, даже
о красотах заговорил, -- оседлал коней. Кора смотрела, раскрыв рот, на лбу
еще блестели капли воды. Приложила ладони ко рту. Он спросил с надеждой:

-- Остаешься?

-- Ты безумец... Ехать ночью?

-- Зато остаться живым. Думаешь, не сумеют захватить нас здесь, у
костра на берегу ручья?

-- Нас надо еще найти! -- запротестовала она.

-- Даже мне ясно, что этот родник один на десятки верст. Каждый дурак
останавливается именно здесь.

Отойдя на три шага, он набрал пригоршню пыли и медленно пропускал
сквозь пальцы, пока остатки костра не покрылись тонким слоем. Выглядело
это так, словно костер здесь жгли две-три недели тому.

Он вскочил на коня. Он не был дураком, по крайней мере не каждым.
Кора посмотрела на него, перевела взгляд на расстеленное возле костра
широкое одеяло. Странно: смотрела все-таки, как на дурака. Не простого, а
редкостного.

Глава 10

В Новограде, как объяснила Кора, хоть и появлялись какие-то законы,
но все равно здесь жизнь куда опаснее, а народ круче и злее.

-- И городская стена не нужна, -- заметил Олег, когда на горизонте в
рассветной дымке показались крыши невысоких домов. -- Лучшая защита -- это
отвага жителей. Свободные воюют лучше, чем рабы.

Копыта застучали суше. Дорога была плотно утоптана. Впереди вырастал
добротный дом в три поверха. Во всех окнах было светло, где от смоляных
факелов, где от масляных светильников. У коновязи стояли десятка два
коней. Из окон неслись удалые песни. На крыльце, несмотря на ранний час,
сидели и стояли мужчины. Пили, обнимались, били друг друга. С лаем
носились псы.

-- Постоялый двор, -- сказал Олег с удовлетворением. -- Вовремя
выпрыгнул навстречу. Я не знаю, что нас ждет в этом Новограде. А в таким
местах знают все новости.

Он соскочил, бросил повод на коновязь. Кора слезла, шагнула за
Олегом. Нищий, слепой и безногий, сидя в пыли, жалобно воззвал к ним,
таким молодым и здоровым:

-- Сжальтесь над несчастным, который потерял все радости жизни!

-- Бедолага, -- пожалела Кора, -- он, оказывается, еще и евнух.

Олег огрызнулся:

-- Что смотришь укоризненно? Я с ним не дрался.

-- Да нет, мой укор не потому...

Кора бросила несчастному медную монетку. Когда прошли мимо к крыльцу,
Олег сказал язвительно:

-- А он в самом деле слепой!

-- Ты ясновидящий?

-- А он сказал тебе: "Спасибо, красотка".

На крыльце дорогу загородил огромный мужик в разорванной до пояса
красной рубашке. Голова была повязана платком, в ухе блестела золотая
серьга. Он был непристойно силен и красив, как бывает красив дикий
жеребец, полный огня и свободы.

-- Женщина?.. -- Даже голос его был звучен и мужествен, как зов
охотничьего рога. -- Черт, как давно я не мял женщину! Даю за нее две
монеты.

-- Пошел! -- отмахнулся Олег. -- Она не для продажи.

-- Все женщины для продажи!.. Только лучших продают богам, а что
поплоше -- нам.

Он подумал, что мужик вообще-то прав. Но тот загораживал дорогу, и
Олег сказал раздраженно:

-- Но пока что она не продается никому.

-- Три монеты! Бери, дурень. Ни одна женщина не стоит больше.

Олег покачал головой. Опять мужик был прав, но Кору все же отдавать
не стоило. Даже за хорошие деньги.

-- Черт с тобой, бери четыре. Сам не пойму, с чего это я такой
щедрый?

-- Сойди с дороги, иначе перешагну!

Глаза мужика выпучились, как у рака.

-- Через... меня?

Олег в ответ двинул кулаком. Удар достал в подбородок, грузное тело
тряхнуло, но мужик остался на ногах. Глаза начали наливаться кровью. Удар,
даже такой добрый, еще не решает дело, и Олег ухватил обеими руками за
голову, рванул вниз, а навстречу метнул колено.

Раздался хруст, будто собака грызла кости. Мужик качнулся и рухнул.
Земля дрогнула от удара. Олег переступил не глядя. Кора подпрыгивала в
восторге.

Из-за меня еще никогда не дрались!

Олег вошел в харчевню. Сонный повар разжигал огонь в большой жаровне.
Олег спросил вежливо:

-- У меня всего одна монетка. Ты можешь сказать, что я могу купить...
и сколько?

Тот хотел явно ответить нечто иное, но смерил взглядом широкие плечи
незнакомца, оценил волчью шкуру, огромные руки, суровое лицо.

-- Немного мяса... и кувшин воды.

-- Воды?

Хозяин кивнул.

-- Во дворе колодец с чистейшей водой. Из преисподней! А ты, похоже,
воду предпочитаешь вину.

Кора пихнула его под столом, шепнула горячим шепотом, едва не спалив
ему ухо:

-- У меня есть деньги! Заказывай и вино.

-- Угадал, -- согласился Олег. Он с уважением смотрел на хозяина,
волхв не волхв, но кое-что умеет видеть даже в чужаках. -- Но почему
похоже?

-- Варвары в походе всегда предпочитают родниковую воду любому вину.

Вскоре вошли еще двое и сели у дверей. Олег насторожился. Всякий, кто
входит, обычно плюхается за стол и поднимает крик, требуя к себе внимания,
заказывает еду, вино, а успокаивается не раньше, чем раздвинет пояс на две
дырки. А у этих к тому же повязаны головы цветными платками, чем резко
отличаются от остальных. А в ушах обоих болтаются серьги.

К столу Олега подошел дюжий мужик. Он был в лохмотьях, но опоясан
широким ремнем. Справа висел кинжал в дорогих ножнах. Рукоять блистала
затейливым узором. На такой кинжал можно было бы одеть небольшую семью.

-- Ты обидел нашего соратника, -- сказал он медленно. -- Мы с ним
прошли многое...

Олег покосился на Кору. Ее щеки начали розоветь, а глаза радостно
заблестели. Дурочка. Скучно ей, видите ли. Решит, что и этот пришел
драться из-за нее.

-- Говори, -- велел Олег, -- или убирайся.

Мужик смерил его недобрым взглядом. Стоял он чуть покачиваясь, словно
находился на палубе кораблика в открытом море. Кулаки его были в ссадинах,
под глазом остались следы кровоподтека двухдневной свежести.

-- Я пришел проститься.

-- Убираешься к Ящеру?

-- Нет, чужак. Убираешься ты.

-- Гм... Уверен?

-- Да. Ты либо уберешься сам, либо вынесут твой труп.

Олег смотрел на разбойника, но глаза видели уголками все, что было с
боков. Что-то уж слишком уверенно он держится. Их вожак был не слабее,
могли бы чему-то научиться. Здесь что-то другое... Ага, один зашел сзади!
Сейчас первый начнет поносить его, чтобы варвар выхватил меч. Тогда тот,
что сзади, ударит его кинжалом. Здесь есть какой ни какой, а закон, все
подтвердят, что варвар обнажил меч первым.

-- Продолжай.

-- Ты, вонючий дикарь... ты...

Олег начал медленно подниматься, глаз всех в корчме были на них,
разговоры прекратись. Олег так же медленно потянулся к рукояти ножа,
глазами держал лицо разбойника. Когда пальцы уже почти коснулись рукояти,
что-то увидел у того в глазах, неуловимое изменение, внезапно резко
сдвинулся, ухватил нечто лохматое сзади, крутанул и с силой ударил о стол.

Разбойник ахнул и попятился. Олег придержал голову второго на столе.