в потемках. Воздух потеплел, застыл. Запах Дерева стал плотнее, гуще. От
стен шло слабое свечение, а когда края щели сомкнулись, отгородив от неба,
невры обнаружили себя в широкой норе. Извилистый ход тянулся во тьму, на
стенах блестели потеки. слизи, с потолка плесень опускала мохнатые
щупальца. Олег всякий раз сжимался, замедлял шаг.
отдых, но взгляд Мрака был устремлен на огромное копье, торчащее из
блестящей поверхности. Наконечник погрузился почти весь, а он, судя по
форме, был размером с короткий, но широкий меч. Непростой человек сумел
вогнать копье с такой силой, очень непростой!
страхе. Мрак потрогал копье, попробовал выдернуть, напряг все мышцы,
засопел, рассердился, искоса поглядывал на изгоев. Те смотрели с надеждой,
и Мрак тужился изо всех сил, побагровел так как, что вздулись жили на лбу
и висках, вот-вот лопнут.
котором девять суток висел в муках пронзенный насквозь Один!
висел?
неверных богов, но пришлось отдать еще и глаз... Помните, Мимир говорил?
Ну, та говорящая голова, вокруг которой все пчелы летали! Зато теперь Один
зрит грядущее.
выползало. Таргитай бросился на помощь, дерево чмокнуло и сомкнулось, а
двое невров упали на спину, нелепо задрав ноги. Копье было у Мрака в
руках. Он поднялся, взвесил его на руке, посмотрел на стену, где отверстие
моментально затянулось, оглянулся на Олега. В глазах появилось новое
выражение. Олег спросил затравлено:
надо зреть грядущее... Тарх, с какого раза выбьешь глаз нашему волхву? А
я...
болота глаза шарили по груди Олега. Олег завизжал как заяц, бросился
наверх и через пару мгновений уже карабкался далеко вверху как белка, что
удирает от злой куницы.
морщился. Мрак настораживался, быстро сбрасывал с себя лохмотья, а
Таргитай вскоре стал похож на облепленную тиной большую лягушку. Олег
наконец не выдержал, сорвал с него липкие мохнатые лапы. К его великому
облегчению, на теле Таргитая не оказалось ни жутких ран, ни ожогов.
зарождался глухой рык. Он уже уловил, кроме запаха слизи и кислоты, запах
далекого страшного зверя. Настолько огромного, что даже не мог вообразить
себе размеры.
червяки, а его черти где-то носят. Олег предостерег:
клюнет.
странно-замедленно. Любознательный Таргитай пал на четвереньки, обмакнул
палец, лизнул. И без того круглое лицо расплылось в изумленной улыбке.
чудодейственный сок великой мощи? Это же бессмертная кровь бессмертного
Прадуба... Нигде в мире такого нет...
пробегаем. Жизнь наша такая собачья, понимаешь? Столько неустроенного, что
сперва надо врагов перебить...
стены, впитывался, оставляя мокрые стены. Сапоги стали липкими, блестели.
Стены подрагивали, слышался хруст, шевеление. В толще Дуба жили свои
короеды. Олег страстно мечтал о таком дне, когда не надо ни с кем драться,
когда вернуться бы сюда и проверить: вдруг да и жуки в бессмертном дереве
тоже бессмертные, а ежели бессмертные, то неужто за тьму веков не
научились говорить, не расскажут, каким мир был раньше?
Мысли о жуках сразу выпорхнули, как стая вспугнутых воробьев. Да и откуда
научатся говорить? Жуки и есть жуки. Грызут себе дерево, ничего не видят
во тьме, ничего не знают. Для них что день, что век.
тени, утолщения. Не сразу Олег понял, что просто гигантский червь
переползает из одной норы в другую. Ход, по котором они трое идут, пересек
всего лишь... Волосы встали дыбом, к горлу подкатила тошнота. Он
вообразил, что червь свернул бы в эту нору. Размазал бы их по стенам, вмял
бы в ядовитую слизь, заставил бы долго и мучительно задыхаться в... даже
слово не подберешь сразу, в чем.
смотрел на слизистую тушу, что подрагивала, как кисель, передвигалась
медленными судорожными рывками, уходя из стены через их узкий ход в стену
напротив. Нора была узковата для червя, втискивался с трудом, слизь
собиралась краями норы. Олег с ужасом представлял, сколько ее будет, когда
червь заползет весь. Возможно, перегородит весь ход.
всяких жаб брал в руки. Ни одной бородавки.
получился во весь его гигантский рост. Края раны выгнулись, как лепестки
жирного цветка. Выступили капли бледной крови. Мрак, довольно оскалив
зубы, полоснул еще. Стена подрагивающего холодца задвигалась шибче, пошла
влезать так, будто оттуда тянули.
сами прогрызай проход. Я не смогу... Разве что Таргитай? Он всегда
голодный.
секирой, -- будешь жрать быстрее Таргитая.
Вздутые кольца наползали друг на друга, заталкивали, спешили миновать
жалящее место.
Мрак сказал чересчур спокойным голосом:
Таргитай сказал с детским удивлением:
белесого червя истончалось, оборотень в прыжке проскользнул в щель между
сводом и червем. Треск стал оглушительным, на Олега и Таргитая посыпались
твердые и тяжелые как глыбы древесные опилки. Хруст стал таким, словно в
кулаке бога перемалывались в песок целые скалы.
мелькали широкие и сизые как булат клинья, крушили и перемалывали плоть
Дуба. Зверь был чересчур велик, чтобы вылезти, его нечеловечески злобные
глаза не отрывались от двух замерших людей, а челюсти спешно расширяли
дыру. С жутко лязгающих резцов сорвалась капля слюны с человеческую
голову.
проскочил над червяком, ухитрившись хряснуться головой о свод и зачерпнуть
слизи в голенища. Упал на той стороне, невидимый за белесым телом. Мрак
еле поднял, оттащил.
полз и полз. Истончающийся хвост неспешно скользил по широкой луже
зловонной слизи. Под ногами липко чавкало, сапоги влипали по халявы.
Поскальзываясь, кое-как прыгнул, упал на скользкое отвратительное тело.
поспешно, что Таргитай остался в груде тугой слизи, медленно оседающей,
колышущейся, зловонной и жгучей как крапива.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Русанов Владислав
Березин Федор
Пехов Алексей