гигантские, в три человеческих роста фигуры, казалось, целиком из зубов и
когтей. Те неспешно растворились в воздухе.
вся мощь Жезла: Прадуб сам древнейший из богов, своих детей защитил
надежно.
львиная шкура не помогает -- одевай лисью. А где и в лисьей не пройти --
там бедный зайчик прошмыгнет...
стен неслышно выходили серые стражи-гиганты. Не только, оказывается,
умели, как Мрак или Олег, менять личины, но и становились вовсе
невидимыми, когда хотели. Как жуки или бабочки, которых не обнаружишь на
серой коре, пока не наступишь.
светло-зеленую, нежную как полупрозрачные крылья кузнечика. Ровный мощный
свет озарял вершину, но дальше была пугающая чернота. Без звезд, без туч
-- чернота, словно выше была только та пустота, в которой возникло Яйцо.
его обеими руками. Пальцы рук начали соприкасаться, когда Таргитай едва не
ткнулся макушкой в... каменную секиру!
глаза с таким изумлением, что едва не разжал пальцы. Секира была знакома,
чересчур знакома. Длинная прямая рукоять, чуть изогнутая на конце и с
утолщением, дабы потные пальцы не соскользнули, камень подобран умело,
скол делал мастер, почти и затачивать не пришлось. Дыра в камне для
держака высверлена точно, секирище не соскользнет: в торец вбиты тонкие
пластинки обсидиана. Для прочности узкий ремешок намертво скрепляет дерево
и камень, даже бороздки пропилены в дереве и камне, чтобы держалось
крепче.
они покинули родную деревню. Но откуда здесь секира невров? Был здесь
кто-то из людей, тогда Страж брешет, как деревянный, или же прохожий
охотник повесил на молодой дубок свою секиру, забыл о ней, а дубок все рос
да рос...
всего доискается. Олег поймет и нам скажет...
различал только гигантского сокола. Оперение было не просто белым или
белоснежным -- белизны такой чистоты просто не существовало на свете,
который именовался белым.
ослепляло. Сокол был как из застывшего света, только немигающие глаза
горели багровым огнем. Таргитай с трепетом понял, что Сокол, вот так не
мигая, сидит уже тысячи лет.
богу богов надо бы как-то почтительнее, но все одно, как не обратись,
будет недостаточно. Перед ним -- Прародитель, Отец Всего Сущего!
тень, но и на фоне слепящего света Сокол был как пылающий факел в ночи.
Таргитай сказал громче:
повернулась к нему. Пурпурные глаза, где блистал огонь, взглянули устало.
Прозвучал слабый надтреснутый голос, голос умирающего старика:
Последнее твое творение, мудрый!
забытым. Что для бога богов сотня-другая лет? А тут и семь, то бишь три
дня, срок всей жизни. Наконец тот же слабый голос почти прошептал:
боги?
все можешь!
корове слепня.
людства:
самые любимые?
-- закричал Таргитай во весь голос. -- Почему?
могу создать лучше, чем сотворил... Но мир должен быть лучше...
океаны, был мир пылающей земли, был расплавленного железа... Когда все
получалось плохо, я, устав, сотворил богов... Оказалось намного лучше, я
воспрял духом. Они должны были продлить мое дело. Сами перестроить,
улучшить, добавить украсить...
вот они и... не спешат.
умирающего мира... Последняя, угасающая надежда... Младшие боги, которые
живут один миг...
всего мира.
конец...
окаменевшего света. Таргитай в великом горе отступил на шаг. Сердце
прыгало, как заяц, а в животе лежала льдина. Жизнь как кощуна: чем дальше,
чем страшнее. Сделать то, за что не берутся даже боги? Да что боги -- сам
Род не в силах? А еще успеть в три дня?
был холоден и жесток.
согнулся, как от резкой боли в животе.
другие злые, третьи... третьим все одно. Но любой сильнее нас во сто крат.
Мы бессильны даже со всей-всей магией!
две колоды. Руки мертво хватались за выступы. К счастью, спускаться все же
легше, иначе бы сразу...
друга. Но даже исчезли бы боги -- что могут люди?
потрескивали. Даже волчья шерсть встопорщилась, по кончикам прыгали
искорки. Щелкали, будто кто давил вшей. Магический кокон с трудом
выдерживал удары. Через скорлупу пробивался свист, треск, непрестанный
скрежет, будто он ломился сквозь гору, а не несся сквозь пустой воздух.
зеленый свет -- вынесло за пределы ствола, но не успел перевести дух, мол,
уже под кроной Прадуба, как исчезло и зеленое. Он мчался во сто крат
быстрее выпущенной рукой Мрака стрелы!
серую полосу внизу. Такое зрел только однажды: скакал на обезумевшем коне,
свесившись с седла от стрел киммеров, едва не вспахивая носом землю...
Тогда перед глазами точно так же сливалось в серую дымную полосу.
себя мухой, попавшей в клейкий сок березы. Зато в лицо не дул яростный
ветер, что терзал на летящем ковре, Змее, Рухе. Пожалуй, на такой скорости
ветер срывал бы не только слюни, но и куски мяса.
кулак. На мизинце было серое кольцо, настолько незаметное, что не
вспоминал с момента находки. И не замечал: руки редко бывали другого
цвета. Но сейчас колечко начало нагреваться само по себе!
мчался сквозь пространство холодный и рассудительный: что понятно, то не
страшно... ладно, пусть страшно, но тот страх легко побороть, а
неожиданное... или мало ожидаемое, так как втайне надеялся, может поднять
волосы дыбом на затылке и шерсть по всей спине. Кольцо начало наливаться
Лукьяненко Сергей
Роллинс Джеймс
Курылев Олег
Акунин Борис
Махров Алексей
Панов Вадим