Чтение 12–й страницы книги ~Трое из леса~

Глава 4

Таргитай тянул на голову шкуру, спасаясь от яркого света, умащивался,
подтыкивал края, чтобы не дуло. Вдруг прижгло так, что услышал шипение и
запах горелого мяса. Он дико заорал, открыл глаза.

Олег, бледный как смерть, раскорячился над едва тлеющими углями.
Снизу его подсвечивало красным, лицо казалось залитым кровью.

-- Уже утро? -- спросил Таргитай в испуге.-- Только глаза закрыл...

Из нижней губы Олега текла кровь, бородка слиплась коричневым клином.
Он сказал хрипло:

-- Думал, ты околел... Здесь были упыри! Собрались вокруг,
тянулись... Я бросил последнюю хворостину, когда рассветало... Еще бы
чуть...

Таргитай подул на обожженные пальцы, пожаловался:

-- То-то мне всякая пакость мерещилась. Каюсь, грешил на тебя.

Олег прошептал с ужасом:

-- Как ты мог... Они так орали!

-- Поспать я умею. Говорят, что я ни на что не годен. Дурость!
Поспать и поесть -- с кем угодно схлестнусь! Когда сплю, на мне хоть дрова
руби!

Он зевнул, потянулся. Суставы затрещали, как деревья в сильный мороз.
Не глядя, пошарил в изголовье, нащупал сапоги. На ладони осталась слизь,
словно по холявам проползли улитки. На дереве блестели мокрые пятна,
гнилью пахло сильнее.

-- Просыпаться не люблю,-- объяснил Таргитай со вздохом.-- Все что-то
требуют, орут, гонят, всегда недовольны... У тебя в мешке что-то осталось?

-- Осталось. Я брал на неделю.

-- Зачем еде пропадать? Развязывай.

Олег не двигался, глаза его медленно закрывались. Таргитай развязал
мешок волхва, а завязку бросил на деревья. От Болота несло гнилью.
Таргитай повернулся к ветру спиной, налег на хвощ, перебивая вонь.

Олег вздрогнул, от непонятного хруста очнулся. Таргитай перемалывал
крепкими зубами птичьи кости, облизывал залитые жиром пальцы. Губы
блестели, словно всю ночь целовался с упырями. Он шумно чавкал, высасывая
мозг из костей, сопел, взрыгивал, обглоданные кости разбрасывал по всей
поляне.

-- Жрешь, как стадо свиней,-- сказал Олег со злостью,-- а что завтра
есть будешь?

-- Думаешь дожить? -- удивился Таргитай.

Утро перешло в день, наконец Олег, не вытерпев, выхватил из его рук
свой наполовину опустевший мешок. Небо оставалось в тучах, там
перемещались тяжелые массы, солнце редко проглядывало мутным пятном.

-- Надо идти!

-- Надо так надо,-- согласился Таргитай нехотя.

Он увязал мешок, который стал намного легче, поднялся. Олег послушно
вскочил, и снова Таргитай удивился, что волхв даже не пытается выйти
вперед.

Таргитай соступил в жидкую грязь, уже прогретую на мелководье. Тучи
двигались на небе, отражения быстро бежали по Болоту. Расходились круги,
словно крупная рыба на лету хватала комаров. Поубавилось широких листьев
болотных растений, лягушки исчезли вовсе. Над темной водой мелькнула тень,
Таргитай с изумлением узнал крупного кожана.

Вода поднялась до коленей. Сзади взвизгнул Олег, ухватился за мешок
Таргитая. Волхва колотило, он смотрел в мутную воду, со дна поднимался
рыжий ил. Когда тень от тучи падала особенно густая, сумрачная, снизу
поднималось что-то бледное, мертвенно-желтое. Таргитай различил сквозь
толщу воды крупные немигающие глаза, полные лютой нечеловеческой злобы.
Туча сдвинулась, и упырь ушел от дневного света в глубины, укрылся в
клубах коричневой донной мути.

Олег закричал:

-- Тарх, нам не выйти! Островок окружен. Здесь их целое племя.

-- Князя выбирают, что ли,-- сказал Таргитай. Он постоял в воде,
чувствуя, как холод поднимается по ногам.-- Не повезло нам... Кого боги
невзлюбят, тот и в носу палец сломит. Это ты их прогневил, любимец богов!

-- Боги не любят еще больше ленивых!

-- Может быть, упыри скоро разойдутся? После выборов? Или изгоняют...
изупыривают кого-нибудь? Тогда разойдутся еще раньше.

Олег с мукой в глазах следил за небом.

-- Тучи, будь они неладны! Хорошо -- не дождь, а то упыри прямо
сейчас вылезли бы на берег!

-- С чего бы? Они смолоду привыкли сидеть в Болоте. Так мы идем или
нет?

Олег оглянулся на берег, поднял глаза кверху, считая тучи, снова
пошарил глазами по Болоту. Таргитай спросил нетерпеливо:

-- Ну? В Лесу волки воют, а дома страшно?

-- Тарх, сейчас мы не пойдем... Надо переждать.

-- А что изменится?

-- Тарх, ты совсем дурак, если не понимаешь. Упыри боятся солнца.
Тучи уйдут, солнце прожжет воду огненными лучами. И мы пройдем по
мелководью, как шли сюда.

-- А когда тучи уйдут?

-- Только боги ведают.

-- Сам ты дурень, а еще волхв,-- сообщил Таргитай злорадно.-- Дед
Тарас в точности знает, когда будет дождь, когда снег... Даже червяки,
жабы, муравьи ведают, а ты -- боги!

Олег попятился к острову, не отрывая глаз от упырей. Лицо было таким
же желтым, а глаза таращились и не мигали. Даже шерсть на волчьей шкуре
прилипла, блестела как покрытая слизью.

Таргитай вернулся следом, довольный, что сейчас бездумно ляжет,
разбросает руки. Даже поиграет на свирели -- руки чешутся давно.

-- Хвороста нет, помнишь? -- сказал он, ложась под деревом.-- А ночью
здесь шастают твои друзяки.

Олег побелел, будто кровь через пятки ушла в землю. Таргитай даже
отодвинулся, чтобы сомлевший волхв не грохнулся своими костями на него, но
Олег подергал-подергал кадыком, сглотнул, проблеял:

-- Мы... мы залезем на дерево.

-- А упыри не лазают? Не знаешь, а еще волхв... Чему тебя только
учили. Ладно, ночью узнаем. Мне тоже не хочется мочить задницу в Болоте.
Переждем. А у тебя сало осталось?

Олег сел на выжженное костром пятно, сжал ладонями голову. Таргитай
вытащил свирель, тонким прутиком потыкал в дырочки, прочищая от шерсти,
грязи и другого непотребного мусора.

Волхв дернулся, едва Таргитай заиграл, отвернулся.

Пока Таргитай играл, мощно раздувая щеки, Олег злился, дергался, но
когда тот отложил свирель, волхв пожалел, что песни такие короткие:
Таргитай тут же почти с головой залез в мешок. Олег долго терпел, морщась
от хруста, чавканья и сопения, наконец взорвался:

-- До сухарей добрался, ненасытное брюхо! Мне положили еды дней на
десять!

-- Кто хорошо ест,-- ответил Таргитай с набитым ртом,-- хорошо и
работает.

-- Ты хорошо работаешь?

-- А чо?

-- Не набивай пузо! К утру корчи схватят.

-- Не тревожься,-- ответил Таргитай сыто.-- Я все предусмотрел!.. Нас
сожрут задолго до утра.

Он сыто рыгнул, отпихнул ногой мешок и взял свирель. Олег смотрел
зло, не находя слов. Редкостный дурень уже в своем дурацком придуманном
мире, где именно он -- редкостный герой и умник, а все вокруг дураки. Он
там самый сильный, самый неустрашимый. Побивает упырей, смоков, полканов,
спасает берегинь, а униженный Громобой виновато кается, что недооценил,
недопонял... На самом же деле только он, Олег, понимает, что оба живут
именно в этом жестоком мире, другого нет. Если упыри сожрут, то сожрут, и
это уже навсегда.

-- Великие боги,-- прошептал он с отчаянием.-- Как нас выперли, таких
разных, вместе? Или мы на крайних концах палки, а Народ -- посередине?

Он часто вскакивал, не в силах слышать пронзительные звуки свирели
прямо над ухом. Вода блестела вокруг островка тусклая, темная, похожая на
деготь. Листья кувшинок уже не лежали царственно, а плавали, помятые,
сорванные, притопленные. На выворотне враскоряку все еще сидел упырь,
только по шею сполз в воду, но упырей собралось еще больше. Издали Болото
казалось покрытым болотными кочками.

До вечера Олег бродил по островку, осмотрел и перещупал все деревья.
Таргитай не расставался с сопилкой, дудел и дудел, вконец охрип. За весь
день лишь разок перевернулся на другой бок. Он сложил новую песню, сыграл
на все лады, спел на два голоса. Начал пробовать еще одну, но на поляну с
радостным воплем вывалился Олег.

-- Отыскал хороший толстый дуб! Ветки широкие, крепкие. Можно не
привязываться. Отсидимся? Ветки до самой земли, залезать легко, лягушка и
та заберется...

Он осекся. Таргитай лениво привстал, нащупал мешок.

-- Во упыри обрадуются. Ну, идем?

Олег затрясся как лист на ветру.

-- Об одном думаешь, другое упускаешь... Тогда вон на ту березу!
Высоченная, а веток совсем нет.

-- Тебя хоть сейчас вместо Боромира. Как там просидим ночь, если
веток нет?

Со стороны Болота тихо хлопнуло. Потом что-то тяжелое шлепнулось на