губам. Теплая налитая грудь провоцирующе уперлась в его твердые грудные
мускулы. Он уже отстранял ее, когда на крыльце заскрипели деревянные
ступеньки.
легким стуком. В холодном лунном свете и без того бледное лицо Брунгильды
показалось ему смертельно бледным. Вместо глаз темнели широкие провалы, но
на миг ему почудилось, что в той бездне блеснули две колючие звезды.
заговорщицки подмигнула Фарамунду:
Фарамунд услышал, как едва слышно ахнула Брунгильда. Тревор что-то
проворчал, неуклюже переступил с ноги на ногу.
раздраженно. Вроде бы не было необходимости оправдываться, но чувствовал
себя гадко и беспомощно. Ощутил, что все разводит руками и пожимает плечами
как дурак. - Она просто играется...
будет позорить все время!
не могут оторвать? Что же ему делать? Вроде бы нельзя сильно... и часто
отказываться, урон не только женской чести, но и мужскому естеству.
Брунгильда выпрямилась, глаза сверкнули гневом.
всех баб! Эта как-никак - дочь владетельного конта...
сделал движение пригласить их вернуться в пиршественный зал, там, на людях
не сможет дать выход своему благородному гневу, но Брунгильда шарахнулась от
его рук, словно от прокаженного.
во-первых. Во-вторых, никто не видел, а разве это не важнее?.. У нас, как
говорит твой ученый дядя, династический брак. Союз племен, кровные узы,
всякое такое...
кулачок огромной лапищей, наклонился к уху, что-то пошептал. Брунгильда
вздрогнула, некоторое время слушала с отвращением. Даже отстранилась с
брезгливостью, но, в конце концов, холодно взглянула на Фарамунда.
что вздумала заигрывать так... так откровенно, нарочито провоцируя
Брунгильду - не знает, что это лишь видимость брака, злился и на себя, что
не в состоянии ничего сказать впопад, и вообще все идет не так, как
хотелось!
Глава 27
переступил порог вслед за Брунгильдой и Тревором, здесь воздух был горячий и
насыщен пиром. Гости, положив друг другу на плечи руки, раскачивались и
орали про коней и длинные мечи.
прокричал здравицу молодым, пожелал крепких сынов, что вот прямо с этой
ночи... ха-ха!.. начнут стучать ножками и рваться на волю, чтобы на коней,
чтобы за мечи... Дальше Громыхало запутался, но гости радостно вопили,
вскидывали кубки, отовсюду Фарамунд видел устремленные на него глаза
соратников, в которых были любовь и преданность.
Лютецией, хотя первая мысль всегда была о ней. Там, на небесах, Лютеция
одобрила бы брак с ее младшей сестренкой... наверное. Вина перед всеми, что
впервые в жизни пошел на постыдную сделку... или не впервые?.. и особенно
вины перед Брунгильдой. Хотя как раз перед ней не должен испытывать никакой
вины. Разве с самого начала не договорились об условиях? Это всего лишь
скрепление племен. Все лишь для дела.
соловьиных печенок показался горьким, а на дорогое вино уже смотреть не мог.
В разгар пира внезапно поймал на себе взгляд Брунгильды, но едва сам вскинул
на нее взгляд, она надменно и гордо смотрела прямо перед собой.
теперь сидит как пес на цепи?
Тревор поперхнулся очередным тостом, изумленно посмотрел на жениха, гулко
заржал:
Га-га-га!.. Это понятно, никому в мире не доставалась такая жемчужина!..
несверленная жемчужина, га-га-га!.. Доблестный рекс, мы все с тобой на поле
брани, но здесь... га-га-га!.. теперь придется показать себя в поединке! Но
мысленно мы все с тобой!
обычай, а старинные все почему-то соблюдают с превеликой охотой.
слушал напутствия, пожелания, советы, прерываемые хохотом. Желали в первую
же ночь зачать доблестного сына, равного которому не будет на свете, желали
быть таким же воином, каким показал себя при захвате бургов...
видел, с каким испугом Брунгильда взглянула на огромную безобразную кровать
посреди этого зала, такую одинокую и затерянную. Над ней был полог на
четырех стойках по углам кровати, но все занавески забросили углами наверх,
хотя бы придвинули к стене. А лучше - в угол, чтобы защищенным чувствовал
себя с двух сторон.
в постели. В дальнем углу стояла ширма из тонкого шелка. Брунгильду повели
туда знатные женщины, а две служанки и верная Клотильда плелись сзади.
ее платье. Чье-то женские руки подхватили, дальше он не видел: его самого
раздевали с шуточками и смешками, давали непристойные советы, делились
опытом, гоготали жирно и противно на разные голоса.
показывали на него пальцем. Из-за ширмы вывели Брунгильду. У Фарамунда
перехватило дыхание. Без своего свадебного наряда она выглядела еще
прекраснее, хоть это и немыслимо. Но сейчас никто не нарушало ее чистейшую
безупречную красоту. Ее волосы были распушены, он не поверил глазам, глядя,
как они опускаются ниже поясницы. Это был такой роскошный водопад, что нет
надобности в ночной сорочке, волосы скроют ее наготу надежнее зимней шубы.
глазах, это хуже, чем брезгливая ненависть, отвернулся. Она чуть приподняла
одеяло, скользнула неслышно рядом.
слюни. Фарамунд рыкнул:
как и что... Обычай такой, рекс. Тебя, хоть когда-то и стукнули по голове,
но не мог же ты забыть такой древний и славный обычай...
лицом. Глаза закрыла, словно мертвая, густая тень от длинных ресниц легла на
пол-лица. Губы даже в полутьме выглядели почти белыми.
властны!
что-то ухватиться:
желаю. Мне плевать, что вы обо мне подумаете. Прочь отсюда!.. Идите в зал,
пока там все вино не выхлестали.
подниматься. Тревор отступил, успокаивающе развел руками, попятился, затем
повернулся и начал подталкивать гостей к дверям. Фарамунд слышал, как он
убеждает всех, что рекс - ого-го, если в бою зверь, то и здесь зверюка, если
не разорвет сразу, то утром все равно дознаются о подробностях, а сейчас, в
самом деле, надо бы за стол...
всхрапывая от бешенства, как разъяренный боевой конь. Брунгильда не
двигалась, он даже не слышал ее дыхания.
видели, что я... возможно, храплю.
ними было пространство, куда можно было положить коня. Затем он услышал, как
Конюшевский Владислав
Контровский Владимир
Буджолд Лоис
Самойлова Елена
Панов Вадим
Прозоров Александр