Чтение 24–й страницы книги ~Армагеддон был вчера~

тянет.

"То есть как?" - чуть было вновь не воззвала я, и опять успела сдержаться,
хотя удивляться и вправду было чему.

Везде, во всем нашем грешном мире, "мокрые" дела для следователя - самые
трудные. Везде - но не здесь. Первач-псы (они же "Егорьева стая", они же
"психоз Святого Георгия") разыскивают убийцу лучше всякого инспектора. Нам
остается лишь обождать, пока в морг поступит труп с характерным ей" нюшным
цветом лица. И ждать приходится тридцать шесть часов - в худшем случае.

Обычно хватает и двенадцати...

- Он сейчас ведет дело о том парне, с серьгой. В общем, подключайтесь.

Настала очередь моргать мне. Субординация, конечно, душа службы, но когда
старшего следователя "подключают" к новичку...

Усмешка исчезла. Маленькие глазки смотрели в упор.

- Это не простое убийство. Эра Игнатьевна. К тому же... Изюмский - мой
племянник, это его первое дело.

Все наконец стало ясно. Кроме одного. "Непростым" в нашем городе дело об
убийстве может быть только в одном случае - если следователь грамоте не
разумеет. В прямом смысле: не знает букв, дабы изваять протокол. Проще работа
только у гаишников. С нашими "саморегулирующими" знаками можно спать двадцать
пять часов в сутки. Правда, для этого приходится ложиться на целый час раньше.

Похоже, Изюмский именно из тех.

...Вечером, перед тем как заснуть, я несколько раз прислушивалась к
глухому гудению труб из-за стены, но стояк, усмиренный Евсеичем, напоминал о
себе только запахом сохнувшей штукатурки. Да, дела! Так и тянуло включить
компьютер вкупе с модемом, но для экстренного сеанса связи не было повода.
Значит, завтра.

Завтра.

Понедельник, шестнадцатое февраля

Лица традиционной ориентации * Духоборец Македонии вкупе со своим
подельщиком * Моисей Угрин, покровитель нелегалов * Пятый и Девятый * Слон
отменяется

- Эй, это ты - Гизело?

В дверях возвышался розовощекий дуб, и была на том дубе златая цепь.

- Здоров, подруга! - Дуб продемонстрировал золотые коронки и рухнул на
стул. - Ну че, поехали?

- Да, милый! - отозвалась я как можно медовее. - Поехали, сладкий! Сразу
баиньки или потанцуем?

Кажется, понял. Во всяком случае, кора треснула. Дуб привстал, почесал
могучий подбородок.

- Так че, подруга?..

- Катись на хрен, козел! - пояснила я. - Не будешь базар фильтровать,
рыжевье из пасти вышибу! Усек?

Усек. Усек - и сгинул, унесенный ветром. Вовремя: я только входила во
вкус. Не люблю строить этажи, но иногда другого способа просто нет. "Подруга"!
Фраеру ушастому и двадцати пяти нет...

Легкий стук.

Растерянная ряха втискивается в щель.

- Госпожа старший следователь! Разрешите? Теперь можно и разрешить.

- Госпожа старший следователь! Следователь Изюмский в ваше распоряжение
явился...

- Являются привидения, - безжалостно отпарировала я. - И шалавы по вызову.
А младшие по должности прибывают. Садитесь, господин Изюмский!

Дуб осторожно опустился на краешек стула. И начал медленно, но верно
превращаться в обычного парня в модном костюме, с которым в принципе можно и
потанцевать на какой-нибудь вечеринке. Понаблюдав за этой поучительной
метаморфозой, я сухо кивнула:

- А теперь докладывайте!

Встать он все-таки не догадался. Ну ладно, стерпим.

- Ну так, два дня назад... Четырнадцатого февраля, стало быть, блин...

Все это "стало быть" я уже знала назубок - побеспокоилась с утра заглянуть
в следственный отдел. Четырнадцатого февраля во дворе дома номер три, что по
улице Рымарской, найден труп неизвестного гражданина лет девятнадцати-двадцати
с двумя пулевыми ранениями.

- Баллистическую экспертизу провели?

- Направил, - дуб виновато моргнул. - Только что...

Так и знала! Два дня - коту под хвост. Хорошо хоть кто-то догадался
сфотографировать место происшествия!

- Слушайте, господин Изюмский! Могу я узнать, чем вы эти дни занимались?

Вообше-то, зря спрашиваю. В лучшем случае этот болван послал дежурного
инспектора в обход моргов - искать труп с синюшным лицом и разрывом аорты.

Оказалось, я права. Дальше можно и не интересоваться.

- Юракадемию заканчивали? Заочный?

Ответ слушать не стала. И без того все понятно.

- Так ведь нам рассказывали! - не выдержал наконец дуб. - Специфика
расследования убийств! Первач-псы... То есть, блин, "психоз Святого Георгия..."

Оставалось порадоваться, что господин Изюмский умудрился запомнить слова
"специфика" и "психоз".

- Личность убитого? - вздохнула я.

Золотая цепь потускнела, зуб куда-то спрятался.

- Личность еще не... Но он, блин, пидор, это точно! Серьга-то...

- Простите?

- То есть этот... лицо традиционной... В смысле, блин, нетрадиционной
сексуальной ори...

Серьгу я тоже заметила, но это еще не факт. Сейчас многие сопляки такое
носят.

- Значит, так...

Я не торопясь встала, подождала, пока дуб догадается сделать то же,

- К вечеру узнайте имя жертвы. Делайте, что хотите, но узнайте. Тогда
будем работать. А нет - катаю рапорт, что вы завалили расследование к чертовой
матери. И еще. За полгода - это третье нераскрытое убийство. Понимаете? А из-за
таких пинкертонов хреновых, как вы, до сих пор неясно, что это: то ли просто
наша халатность, то ли...

Договаривать не стала, рассчитывая, что у "хренова пинкертона" все-таки
хватит догадливости. А ведь дело - серьезнее некуда. Похоже, в отдельных
случаях Егорьева стая теряет нюх. Об этом мне тоже сообщили в следственном
отделе - сугубо секретно. Вот и еще одна черточка...

После этакого разговора не грех было и остыть, но мерзавец-телефон опять
звякнул, сообщив невероятную весть: подследственный Егоров просится на допрос!

Сезон чудес продолжался. Подследственный Егоров Алексей Владиленович, он
же отец Александр, викарный священник Иоанно-Усскновенской церкви, на допросах
молчал. Молчал мертво, даже не здоровался. Именно общаясь с ним, я впервые
почувствовала себя инквизитором. И вот, пожалуйста...

Упускать подобный шанс воистину грешно, и я ради такого случая достала из
шкафа кофеварку. Лень-матушка водит меня каждый раз в буфет, где кофе
препаршивый, но тут я заставила себя вспомнить все тонкости, благо душистый
перец и корица оказались на месте; да и старая кофемолка, спасибо Святому
Филиппу Суздальскому, работала исправно. Как-то не удержалась, заглянула в
святцы. Святой Филипп окончил свои дни во времена Симеона Гордого, и только
здешняя епархия вкупе с заводом "Кондиционер" ведают, отчего именно ему выпало
следить за работой бытовой техники.

- Добрый день, гражданка следователь!

Отвечать, отвернувшись к кофеварке, было неудобно. Пришлось заниматься
акробатикой, дабы и кофе не расплескать, и вежливость проявить.

- Добрый день, отец Александр! Садитесь. Кофе будете?

- Благодарствую.

Так и не сообразив, благодарствую "да" или благодарствую "нет", я
водрузила на стол две чашки, поставила сахарницу...

- Не трудитесь, гражданка следователь. Ни к чему. И совершенно напрасно!

Ради такого, как отец Александр, не грех и потрудиться. Мужчина он
интересный, причем вовсе не старый, и сорока нет. Только глаза...

Почему-то не хочется встречаться с ним взглядом.

- Гражданка следователь, прежде всего приношу вам свои персональные
извинения. Мой отказ отвечать на вопросы никак не был связан с вами лично.

Я кивнула, принимая извинения. Что это с ним? Взгляд прежний, острый,
яркие губы знакомо поджаты...

- Хочу сделать заявление.

Он помолчал. Губы, и без того узкие, превратились в тонкую полоску.

- Продумав свое поведение, заявляю о своем полном раскаянии перед властями
светскими и властями духовными. Признаю свою неправоту и прошу соответствующие
органы определить мне должное наказание. Одновременно буду просить
священноначалие простить мне грехи мои.

Я нерешительно достала бланк протокола, сняла колпачок с ручки.

- Так и писать, отец Александр?

-Да.

Я послушно заскользила пером по бумаге, но вдруг почувствовала - что-то не
так. Вообще-то все так, завтра же дело можно отправлять в суд. Объективная
сторона установлена, один из подследственных пошел на "сознанку". Это гораздо
лучше для процесса: один беленький, другой черненький, одному - по полной,
другому - условно...

-Нет.

Я отложила в сторону бумагу, вздохнула.

- Отец Александр! Объясните! Почему вы...

- Имеет ли сие значение, дочь моя? - Теперь на его губах была грустная
улыбка, совсем как у отца Николая. - Не в том ли работа ваша?..

Моя работа? Легко сказать!..

- Моя работа состоит не только в том, чтобы оформить протокол, отец
Александр. Гражданин Рюмин, то есть отец Николай, вчера ясно и четко изложил