мой - враг мой! Зря я, конечно, через слово ругался по-черному, но уж больно
разобрало! Некому мне выговариваться, сижу над "Легатами" в тоске душевной,
дерьмо в себе коплю яко во месте отхожем, травлю душу злостью, будто
кислотой... раньше хоть перед Натали распинался - все, глядишь, полегче
становилось.
Легаты Печатей?.. Ангелы-Хранители?
воскликнул он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и
морю, говоря..."
котярой, - ни земле, ни морю, ни деревам доколе не положим печати на челах
рабов Бога нашего!" Ишь ты - ангелы-вредители... Вы, Алик, это тоже сами
придумали или как?
адаптированном варианте "Новой Жизни". Мифы Древней Греции - еще старые,
куновские... потом эту, как ее?.. Младшую Эдду, вот.
порнографические смотреть? Как там кто-то кого-то углом ставит? Так сказать,
любовь в доступной форме?!
дал бы я тебе по роже. Я еще сам кого хочешь углом поставлю! А фильмы твои
поганые...
голубого экрана, а "Шахнаме" в пересказе читаете. Тем более в пересказе идиота
со справкой, господина Розенфельда! Вы погодите, Алик, я сейчас... я вам для
начала подыщу...
подумал, что пора и домой валить, - а тут Ерпалыч возвращается. С деревянной
шкатулкой в руках. Крышку откинул и книгу достает. В мягком переплете,
зеленовато-болотном; и издание незнакомое. Потрепанная книжица, клееная;
вернее, была клееная, а сейчас все развалиться норовит.
Алоллодор. Автор небось.
резьба на крышке обалденная: хоровод голых мужиков в шлемах с гребнями. А за
ними вроде как море плещется. Редкая вещь. Антикварная. Как столик. Как сам
Ерпалыч.
возьмите. Да, вот еще...
вам, Алик, нужная музыка! Вы, когда Аполлодора читать станете, обязательно ее
включите. А в особенности ежели мне после прочтения позвонить надумаете.
Включайте звук погромче - и звоните. Договорились?
Золотой Ключик и от сявки Буратино, и от пахана Карабаса. Неожиданно грустные
глазки часто-часто моргают, гоняют морщинки от уголков, и тоненькие "гусиные
лапки" ручейками вливаются в океан впадин, складок, бугров и ямочек, теней и
света, из которых время слепило это подвижное лицо, коему место скорее в музее,
под стеклом, на пыльном листе бумаги с неразборчивой подписью типа: "Рембрандт.
Возвращение блудного сукина сына. Эскиз соседа на заднем плане" - нежели в
обшарпанной квартире за рюмкой перцовки.
дошло до меня: магнитофон старик выключил. Точняком как я на пороге встал и за
замок взялся.
(ура моему разгильдяйству!) и почти сразу заснул.
понять не могу - то ли пьяный я, то ли во сне ничего понимать и не положено -
короче, листаю, злюсь ужасно, а из книги все листики в клеточку сыплются.
Надоело мне их с пола подбирать, сунул я листики эти клетчатые не помню куда,
книгу на стол бросил и сплю себе дальше.
Гроза, должно быть. Зимняя. В подъезде. На моей лестничной клетке. Сперва
гремела, а теперь опять звенит. В звонок звенит. В мой дверной звонок. А вот
опять гром бьет. В дверь. Сапогом, похоже. На литой подошве. Сильно бьет.
Видать, разошлась гроза не на шутку.
чтобы совсем мрак, но темнеет. Потому что вечер. Наверное.
полагать. Рано у нас зимой темнеет. А светлеет - поздно. Вот ведь какие чудеса
природы...
часы и стрелок ни черта не вижу. Только что видел, и вот - не вижу.
придурок!
сидел на кровати - решил дверь все же открыть.
Жорик-служивый и мой школьный товарищ. Злой в данный момент до чрезвычайности.
книжицу зеленую, и самое главное - что обещал познакомить сегодня Ритку с моим
приятелем из Дальней Срани, кентавром Фолом, для чего мы все трое должны были
встретиться около пяти в "Житне".
тут утром с Ерпалычем... под Икара и Дедала...
сапожищами. Он недавно сменился с дежурства, так что до сих пор был в полушубке
(правда, без погон) и казенных сапогах - только табельное оружие сдал и ушанку
с кокардой сменил на легкомысленный вязаный "петушок".
Не зря тебя Фима Крайц "прожженным интеллигентом" назвал! Золотые слова!..
просторечии Фима Крайц по кличке Архимуд Серакузский - еще в школе обозвал меня
"прожженным интеллигентом". И на мой резонный вопль: "А ты?!", не менее резонно
ответил: "И я!"
Фол у подъезда битый час мерзнет - это кто прав?! Ерпалыч?! Или Фима?!
душами в ожидании "этого разгильдяя Алика, вывесившего фонарь обоим (конец
цитаты)". Я давно заметил: когда вместе с кем-то от души ругаешь одного и того
же человека, сходишься с коллегой-ругателем необычайно быстро.
жорик - нашли общий язык, а я выспался и стал вполне готов к употреблению.
друга, мягко выражаясь, не любят. Что вполне объяснимо. Служивые - они стражи
порядка, а там, где собираются кенты в количестве, большем, чем двое (пожалуй,
и одного-то много!), порядка быть не может по определению. Так уж эти
двухколесные оболтусы устроены. То гонки затеют, да такие, что светофоры вслед
мигают от обалдения, а дорожники из ГАИ валидол спиртом запивают; то старушек
по вечерам пугают, то между собой передерутся, а драка у кентов - дело долгое и
совершенно невыносимое, даже если со стороны смотреть. Плюс слухи: как кентавры
винный магазин разнесли (а с их повьем что-нибудь разнести - дело плевое) или
случайную прохожую всем табуном до смерти изнасиловали. Не станешь же через
прессу объяснять народу, что для насилия над гражданкой по смертельного исхода
вовсе не требуется целый табун - одного Фола за глаза хватит. И гражданки - они
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Акунин Борис
Флинт Эрик
Херберт Фрэнк
Чернецов Андрей