тебе в лицо. - Пощадите, я не знал, кто вы, я никогда не складывал слова в
витражи, я не... Не надо говорить надо мной!
и спешишь по замызганной улочке обратно, в гостиницу. Слова старого
мечника преследуют тебя.
говорите надо мной!
располагаться в вазе, и жена в очередной раз переставила весь ворох пионов
в колодце хрусталя. - Дочь Звезды, понимаешь... А фигура, глаза, ножки,
наконец?
слишком. А лгать он не умеет, учился когда-то, да видно - не тому...
созвездиями, ветер путается в невидимых сухих ветвях, палых листьях,
грубых складках плаща, привычно откинутого с остывающего эфеса... Спать не
хочется. Ты идешь сквозь мерный шелест, чернильную вязкую темноту, сквозь
ровное дыхание ночи, пока она не становиться твоей, вобрав в себя шаги,
плащ, ветер, судороги бунтующего рассудка, - пока... Вот теперь можно
возвращаться. Спать. И просыпаться от собственного крика.
когда в дверь постучали. Он ничего не ответил. Дверь осторожно заскрипела,
и в проеме показался человеческий силуэт. Вошедший был стар, седые редкие
волосы лежали на костлявых плечах, обтянутых длинным серым балахоном.
Оружия при нем не было.
при этом не объясняя. Ты встал, застегивая пряжку пояса и привычно
набрасывая перевязь с оружием.
костыли. Оставьте его здесь.
засунув большие пальцы за пояс. Старик пожевал губами.
хозяин заклинает тайным словом, - затянул он, постукивая каблуком, -
выходи, клинок послушный, волю Мастера исполни, что и в мыслях не держал
он, что во сне ему не снилось...
непривычную легкость перевязи. Меч снова висел на стене. Ты невольно
потрогал пряжку крепления, еще раз глянул на висящий клинок - и шагнул за
гостем. Странная способность. Странные стихи, ритм тоже странный. "Скажи
мне, кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною?" - пробормотал
ты, берясь за ручку двери и спотыкаясь о длинные ножны. Предательский меч
послушно закачался у бедра. Старик обернулся, посмотрел тебе в глаза и,
ничего не сказав, шагнул вперед.
высохших и потрескавшихся. Вначале он еще пытался запоминать дорогу, но
через полчаса убедился в бессмысленности этой затеи. Проклятый старик,
казалось, шел с закрытыми глазами, уныло напевая себе под нос. Слов он
разобрать не мог и подумал, что это первая песня, услышанная им в городе.
Первая песня, и она не понравилась ему - однообразная и бесконечная, как
эти коридоры с извилистым незаметным ритмом поворотов.
бормотание, ничем не отличался от всех предыдущих. Старик опустился прямо
на глинистый пол, поджав тощие ноги и указав рукой напротив себя. Он
остался стоять и вызывающе прищурился на морщинистое лицо.
скончались? Тогда мир их праху...
больше.
исполнить предписание об оскоплении, то ты переоценил силы свои, старый
человек...
шествие, чужеземец? Говори, не бойся, здесь стихии не властны над
витражами. Как и витражи над стихиями... Отвечай.
задушенного всадника... Лгать не хотелось.
стадо коз, что сбегают с гор гилеадских, как разлом граната...
остановился, с удивлением глядя на вставшего старика.
в древних витражах?..
называть меня так, старик?
не Мастер, ты куколка, зародыш, и неизвестно будет родившееся из тебя...
Иди по крайнему левому кяризу, человек, и ты выйдешь на свет. Я сам найду
тебя. Потом. Не ходи на площадь Истины, чужеземец. Не надо... Прощай.
обратный путь. Выйдя на свет, ты опустился на запыленный камень и стал
ковырять сухую землю концом ножен. Из кусков реальности никак не хотела
складываться мозаика правды. Мозаика. Витражи. Смена ритма в третьей
стихии. Или во второй?
из переулков города, обычно кишащем нищими и юродивыми, но в этот раз
непривычно безлюдном. Узкие выщербленные ступени незаметно погружали
входящего в светящуюся разноцветную пыль, медленно текущую из оконных
витражей, едва различимых в немыслимой глубине купола. Церковь? Или у них
нет церквей?.. Наверное, нет - потому что у седого неприветливого старца,
изображенного на стене и неуловимо схожего с сегодняшним гостем, не
наблюдалось привычного астрального нимба, не было апостольского смирения с
примесью непогрешимости. Что ты знал, старик, чего не знаю я, что ты нес
людям?.. Что ты не сумел им донести?
прошептал ты, вставая с камня и запрокидывая голову к небу.
Оружейников ты говорил не те слова. То есть те, но более правильно.
равно сохранилась.
уговаривал себя, что делает это вовсе не из-за прекрасных глаз местной
звезды, а назло старому лохматому колдуну, назло своей дурацкой судьбе,
назло... Назло всему, но чему именно - всему, - он так и не выяснил, хотя
продолжал яростный внутренний монолог, даже стоя на холодном мраморе
площади и слушая Голос. Голос шел ниоткуда и заполнял мягким бархатистым
тембром все пустое пространство. "Это мы уже ели, - раздраженно подумал
он. - Трубы, укрытые в стенах, и лысый оратор у мундштука. Очень
впечатляюще для чувствующих себя орлами."
тому, что серьезно говорить с ним станут лишь по прохождении какого-то
Лабиринта Химер. Открывшаяся в стене дверь, видимо, и указывала путь в
этот невеселый лабиринт. Он переступил порог. Архитектура здесь не
отличалась разнообразием. Лабиринт, как лабиринт. Вполне. Первый час он
шел, держась за эфес и готовясь к любым ловушкам. Потом ему надоело.
не было никаких ловушек, а только вечное кружение по нескончаемым
коридорам и вечное напряжение от ожидания неведомо чего. Он ускорил шаг.
Потом побежал.
Громыко Ольга
Сапковский Анджей
Березин Федор
Шидловский Дмитрий
Березин Федор
Посняков Андрей