меня, похоже, навалом...
поближе к стенам, и остановился у двери, ведущей в коридор.
завершим, отдохнем слегка, а завтра с утреца и к тебе приступим. Или
послезавтра. Плотно приступим, и слева, и справа, и как получится... Да,
наверное, до последующего полудня обождем. К полудню Белый Отец Свидольф
вернется, а он на тебя зол гораздо... ты со своими ублюдками чистоту его
Страницы замарал, а Книга такого не прощает. И Свидольф тебе не простит...
из моего кармана выскочил запечник. На мохнатой рожице Болботуна ясно
читался испуг и недоумение. Запечник юрко метнулся к одной из дымящихся
плошек, на полпути резко остановился, словно почуяв жаркое дыхание
пламени... Потом, раздумав возиться с плошкой, осторожно ступил через
меловую линию, ворча себе под нос что-то на удивление серьезное и
членораздельное.
вдруг померещилось, что я слышу, как стучит его маленькое отчаянное
сердечко... колотится об узенькую грудную клетку, будто пойманный
воробей...
мгновение следом за ним выскочил запечник Черчекова хутора по прозвищу
Болботун. Кем он был, и где он жил, прежде чем умереть и попасть за
Переплет; прежде чем стать Лишенным Лица?..
лежал напротив, закуклившись в плотный кокон из прошедших минут, и я был
крошечный-крошечный, а кокон большой-большой, минуты в нем слипались в
часы, а часы...
текли ленивой рекой, как и должны, наверное, течь мысли у привидения в
Пяти Углах. И назойливая щепка чужих слов все мелькала в потоке моего
сознания...
старичку по последним зубам - человека Пять Углов не держат. Да только не
человек ты пока..."
безвинному старичку, и не только по зубам. Впрочем, Болботун ведь выбрался
из меловой ловушки, а он тоже не человек!.. Значит, дело не в этом...
значит, дело здесь в том, успел ли ты оформиться до конца. А я явно не
успел... тень отца Тальки...
им всем отвечай, да?
честное слово, нашел! Давай, говори, что дальше делать! Ну и что, что
больно, мы потерпим... сейчас я еще дядю Бакса нащупаю, и мы..."
попробовал было расслабиться - в этот момент они в меня и вцепились. Две
трети Дара в оставшуюся треть... Я просто физически ощутил бесплотные руки
Вилиссы, тонкие пальцы Тальки, уверенные лапы Бакса; и все они ухватились
за меня изнутри, а мое личное сознание не только попустительствовало этому
вторжению, но даже словно потянулось навстречу ему.
выгнувшегося тела взывала к богу отдельным захлебывающимся голосом, и этот
молящий хор обжигающим вихрем захлестнул меня, вертя и подбрасывая; и
время у порога испуганно вскочило, глядя на корчащегося человека.
разбитых костяшках была почти приятна, потому что она отвлекла меня от
воспоминаний о той ушедшей боли, а память то возвращала, то отдаляла ее...
сыну моему было десятикратно больнее - первым я подумал о Тальке, не о
Баксе, не о Вилиссе, и мне не было стыдно за это.
не мог от нее отделаться.
бренных тел в частности. Мы ЗДЕСЬ формируемся - наши останки ТАМ
разлагаются. А если мы ЗДЕСЬ формируемся ускоренными темпами?
но ТАМ. Дома. Кем угодно - хотя все-таки лучше самим собой.
ТАМ - и снова буду ЗДЕСЬ.
ногой. Плошка взлетела в воздух, врезалась в стену, разбрызгав содержимое
- и там, где дымящаяся дрянь стекала по стене, желтела и осыпалась
штукатурка. Но до пола чертов клей не дошел. Исчез. А вот куда - не знаю.
И знать не хочу.
плюнул еще раз. Уж больно много всякого накопилось...
и перестали дымиться, и дверь в смежную комнату со скрипом отворилась. В
щель по-прежнему был виден письменный стол и фолиант на нем. Я пожал
плечами, пересек помещение наискосок и собрался выйти в коридор.
спина эта наводила на разные невеселые размышления.
вдоль позвоночника.
повернул ко мне задумчиво крокодилью морду.
сквозит же, а у меня и так хвост ломит...
уже было нечего. Потом согласно кивнул и одновременно пожал плечами. Оба
этих жеста плохо стыковались друг с другом, но очень удачно отражали
создавшуюся ситуацию.
с позволения сказать, физиономии, и его трехпалая когтистая лапа поиграла
письменными принадлежностями на столе.
перед собой. - Вот если бы я сказал тебе, что я - материализация местных
суеверий, и в придачу стал бы жевать твою ногу, ты поверил бы мне после
первого укуса. Можешь не моргать, я и так знаю, что поверил бы... А когда
я говорю, что я - Книга, у тебя на лице сразу появляется кисло-сладкое
выражение, и меня от него тошнит.
умудряется сидеть на табурете, с таким хвостом-то?..
возразил я. - Книга должна лежать на столе. Плашмя... вот.
привык? А действительно - почему?
такой упрямый, то я сейчас лягу на стол. Тебя это удовлетворит?
табурет передо мной опустел. Без серного запаха и раскатов грома. Тихо и
мирно.
переплете с витыми медными застежками.
захихикал. Я быстро обернулся.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Доценко Виктор
Зыков Виталий
Круз Андрей