дает Дару развиться, он должен препятствовать и его использованию, и
любому чужому Дару! Логично?
ощущение направления, отступающего от Тальки Страничника - и ту же
безрезультатную попытку связаться со своими. - Но у меня Дар случайно... и
вообще...
"ты". - Просто плохо знаешь, как это делается. Хочешь, научу?
то жалко. Твой ведь это Дар, не из Книги, не от меня... Ничего своего я
тебе не навязываю. Впрочем, как знаешь... я думал, ты сына своего увидеть
хочешь...
смотри и представляй, что проходишь сквозь меня, сквозь стены - и выше,
дальше, над деревьями...
меня, совместились, сошлись вместе, образуя черный сверкающий провал - и
я, набрав в грудь побольше воздуха, кинулся в эту бездну... и тут же
вынырнул в небе над Книжным Ларем. Вокруг мчались остатки рваных туч,
между которыми сияла умытая утренним дождем девственная голубизна - и вот
уже я купаюсь в ней, несусь вперед, вот внизу мелькает просвет в хмурой
чащобе, и замшелые избы вырастают неподалеку от опушки, а возле крайней из
них сидит на бревне мой Талька и улыбается, дразня прутиком возбужденного
домового - неужели Болботун домой добрался?!. Или это Падлюк - не
разглядеть отсюда...
комнате, и мой чешуйчатый собеседник по-прежнему возвышался на табурете
возле меня.
подтолкнул...
дома жена осталась...
тебе убивается.
сфокусировалась в черный бездонный зрачок, давая понять, что пора - и я
уже без колебаний кинулся в этот колодец. Только на сей раз путь мой был
долог, и вел он через ледяной туманный тоннель с призрачными стенами, и
имя тоннелю этому было - Переплет.
хутор, очень похожий на здешний (господи, "там" и "здесь" совсем
перепутались у меня в голове!), и, пикируя вниз, заметил - будто
выхваченный камерой кадр... Инга, моя Инга склонилась к этому лохматому
верзиле-костолому, который чуть не прирезал Тальку тогда, и бинтовала его
раненную лапу! Бинтовала заботливо, бережно, как некогда делала то же
самое с Талькой, разодравшим руку о ржавую железяку на какой-то стройке,
где он играл с пацанами...
и бесстрастен. - Не знаю, насколько я верю тебе, Зверь-Книга, но я понимаю
тебя.
тревогу. Силы небесные! Умер два месяца назад и до сих пор не забыт? Будем
ходить в соболях! О принц из далекого Эльсинора, как же ты был прав!..
тебе понадобился я? Ведь не зря же ты уделил мне столько внимания? (Я тоже
перешел на "ты", не заметив мгновенного перехода). Я нужен тебе. Зачем?
много знаешь. Ты - оттуда. И у тебя есть Дар. Кроме того, ты не боишься
спорить со мной. Вернее, боишься, но все равно споришь. Мне нужен такой
человек. Мы с тобой нужны друг другу.
Слова и Господ Фразы - ненамного меньше, Страничников... в общем, тоже
хватает. Мне необходима Глава. Глава над моими Страничниками. Человек,
сила которого будет в чем-то соизмерима с моей - уравнять не обещаю, это
невозможно - и который будет постоянно подвергать мои действия сомнению.
или иной мученик войти в сонм святых. Один из священников работал
профессиональным скептиком, подвергая сомнению все заслуги кандидата в
святые. Как же его звали?.. Адвокат дьявола! Энджи, тебе предлагают стать
адвокатом дьявола! Заманчиво, черт побери...
жестом, пристально всматриваясь в меня.
ты надеялся переделывать его, живым выбравшись из Книжного Ларя? Если бы
ты погиб в Пяти Углах или как-нибудь еще - ничего бы не изменилось!
Попробуй хотя бы... Сыграем мир в четыре руки? Я не прошу тебя выполнять
мои приказы - многие пойдут на это с радостью, и будут целовать мне хвост
- я прошу тебя обсуждать и осуждать мои действия. Стань застежкой для
Переплета Зверь-Книги! Согласен?!
спрашивая, требуя, не давая сосредоточиться. Где-то на самом краю сознания
кричали и не могли докричаться до меня едва слышные голоса - Лишенные
Лица, Лишенные Дара, обреченные, требующие моей смерти, смерти сына моего,
смерти друга моего, - они взывали ко мне, но заслоняло все остальное,
вставало лицо Инги, и рядом с Ингой - смеющийся Талька, и я сам, в белом с
серебром одеянии...
ждал. Мир хотел прикосновения моих рук... пусть и не только моих... и
черные точки чьих-то зрачков двоились, троились, множились; безмолвный
вопрос дробился в этих черных знаках, правильными рядами выстроившихся на
белой бумаге...
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Буркатовский Сергей
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Контровский Владимир