любопытства, из потного мужского тщеславия, и не варки придавили Тяжелым
Словом твое тело - я это сделал, я!.. Ничего, Лаик, ничего, я иду, я уже
совсем иду, и если пена не разорвет и мое горло...
скрипела на пронизывающем ветру. Наружную стену затянуло бурым мхом, и
лишь какой-то упрямый одинокий цветок сиял всем безрассудством белой
чашечки между брусами ноздреватого камня. Круглое лицо луны любопытно
оглядывало запущенный бледный сад, выщербленный гранит парадной лестницы,
отбрасывающей резкие черные тени; вспугнутые нетопыри перечеркивали диск
отшатнувшегося светила, и сводчатая, увитая плющом галерея вывела меня
наконец к острым наконечникам чугунной витиеватой ограды.
озноб от ночной прохлады, казалось, принадлежал не мне, а кому-то другому,
далекому, идущему между плитами, вглядывающемуся в полустертые имена
далеких владетелей, блестящих кавалеров, кокетливых дам в сгнивших
оборках, чьи последние потомки ковыряют сейчас землю в Скиту Отверженных,
добывая нелегкий хлеб свой в тени Слов, Знаков, Печатей - и все потому,
что их Лаик, моя Лаик...
но не тени и не отражению клялся я в душе своей, в крови своей, текущей в
жилах, капля за каплей, и вот стоит передо мной спрашивающий за
неосторожность клятв. Всю, капля по капле... и я спотыкаюсь о барельеф с
родным лицом и коряво выписанными датами жизни. Здравствуй, Лаик. Все
верно - ты действительно умерла молодой. Здравствуй.
Всю. Капля по капле.
земной мой страх приветливо укрывал меня белесым струящимся плащом, и от
холода его стекали по щекам капли жгуче-соленого пота - по щекам, по шее -
багряный пот, уютный страх, поднимавшийся во мне скрипом черной
лакированной крышки с золотыми вензелями; дикое ожидание посеревших костей
и мрачной ухмылки безгубого рта, ожидание бледных извивающихся нитей в
полуразложившихся останках...
белые волосы, тронул белые нити жемчуга, белые губы; и мрамор измученного
лица ожил огромными кричащими глазами.
рыхлый порог свежевырытой земли, становясь Жившим в последний раз. Обними
меня, призрак ночи, ошибка моя, кровь моя, бедная мечущаяся девочка в
такой бестолковой Вечности...
вендийка. - Разве грех обмануть смерть, чтобы приобрести жизнь? Она не
могла примириться с тлетворным дыханием старости, превращающей богинь в
морщинистых старух, в ведьм; и она взяла в любовники Мрак, а он подарил ей
жизнь - нет, не ту, ведомую смертным, но жизнь без увядания и дряхления. И
она погрузилась во тьму, где смерть не нашла ее...
саркофага. Кокон был пуст, и кровь заледенела от хохота девушки за спиной.
о повелительнице сфер, взятой на небо богами; но лишь во тьме лежит для
праха земли дорога бессмертия. Дай мне твои губы, богатырь!..
могучую шею короля. Он смотрел на прекрасное лицо и испытывал ужас,
леденящий ужас и отвращение.
мне частицу твоей жизни, чтобы поддержать мою молодость, дай! - и познаешь
мудрость всех эпох, тайны вековых подземелий, призрачное войско склонится
перед тобой, пирующее на древних могилах, когда ночь пустыни расписывается
на лунном пергаменте полетом нетопыря. Я хочу воина. Люби меня, воин!
боль у основания шеи. Он с проклятием отшвырнул девушку на ее последнее
ложе.
в глазах, прекрасных и завораживающих, и медленная улыбка обнажила острые
белые зубы.
в этой темноте и никогда не сыщешь обратной дороги. И иссохший труп твой
еще вспомнит о предложенном бессмертии. Глупец, я еще напьюсь твоей крови!
меча! Ему не впервой разговаривать с бессмертными...
за спиной шелестел тихий смех порождения мрака, подобный сладкой отраве
адских скрипок; и король побежал, побежал во тьму - лишь бы уйти от
обиталища прекрасного и омерзительного, живого и в то же время мертвого
существа.
присоединились боль и обида за величественную легенду, обернувшуюся...
смыла Тяжелое Слово, - ты исчез. Исчез на девять ночей - и Верхние, и сам
Сарт искали тебя, только я не искала - я ждала... И дождалась. Не уходи
больше, я не хочу всматриваться в темные глубины неведомого... Где ты был?
дыхания. - Какие друзья - люди? У варка нет друзей, ибо они с радостью
пробьют его сердце, в память былой дружбы. Люди отправят тебя в Бездну
Голодных глаз; но и варки, Верхние варки и наставник Сарт, не должны
видеть нас. Мы можем кружиться туманом, плыть по лунному лучу, - но все
законы против ослушников, людские и нелюдские. Ты добровольно ушел к
Не-Живущим, рука твоя теперь чиста от браслетов, - и дорога человека
закрылась для тебя; я встала из-под заклятия, и неразрешенный человек стал
моим - дорога варков не примет восставшую...
смыкался над притихшими, светящимися подмостками...
теперь наш, один на двоих - мы скользнули вверх и вскоре уже зарывали его
в развалинах заброшенного капища Сай-Кхон, за много лиг от родового
кладбища Хори. Старое место было приведено в надлежащий вид, материнская
среда уплотнена и обложена дерном, груз водружен на холм - но на новом
захоронении были сняты все приметы, и под остановившимся, закрытым
взглядом Лаик земля затвердела и приняла прежние очертания. Затем широким
жестом она начертала в воздухе четыре горящих Знака и произнесла
неизвестное мне Слово, заставившее письмена потускнеть и растаять.
сияние, оно разгоралось, и обожженное тело стало чужим, отказывалось
подчиняться, боль путала мысли; и в последний момент мы успели уйти в
дыхание, голубоватыми струйками тумана скользнув в кокон, ощутив объятья
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Громыко Ольга
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия