Чтение 13–й страницы книги ~Живущий в последний раз~

материнской среды, шероховатость каждого камешка, упругость и сочную
мякоть корней...

Уже засыпая, я слышал мягкий шепот Лаик: "Где б ты ни был эти девять
ночей - они пошли тебе на пользу. У меня прошел не один год, пока я
научилась уходить в дыхание. Спи..."

- Мама!..

- Кто здесь?

- Это я, мама, Эри...

Я собираю туман, подтягиваю его со всех сторон, как подтыкают одеяло
сонные дети, уплотняю, придаю форму - и читаю в глазах матери ужас и
отвращение.

- Прочь, гнусный варк! Не смей тревожить облик моего сына! Прочь!

- Мама, это же я! Ну хочешь, я расскажу тебе о вечных драках с Би, о
собранной тобой еде, когда я уходил к Джессике, о ворованной фасоли с
огорода змеелова Дори - помнишь, ты долго ругалась с ним, а потом
замолчала и пошла за крапивой...

Мама плакала, как ребенок, вздрагивая всем высохшим телом, и на руке
ее, робко тронувшей мои пальцы, были ясно видны все девять браслетов.
Зачем ты рожала урода, мама...

- Эри, мальчик мой, ты бледный стал, и руки какие холодные... Тебе
плохо, Эри?

- Да, мама. Мне очень плохо.

Я закатал рукав и показал ей свою девственно чистую руку.

На этот раз она не отшатнулась, но долго, с грустью, глядела мне в
глаза. Никто не способен долго выдерживать взгляд варка - но первым
отвернулся я. Тишина висела между нами.

- Почему ты здесь, мама?

- Да что там говорить, Эри... Не верила я, да разве этим, городским,
в балахонах, докажешь?.. Вешали меня вчера, до того топить водили, - ну,
ты не маленький, закон знаешь, небось, - знаешь... Утром вот в последний
раз будут. Сожгут, сказали... Мне-то что, я свое уже отходила - перед
людьми стыдно...

- Не мог я иначе, мама. Никак не мог. Сам пошел - по своей воле... И
тебя за собой зову - идем к нам, мама. Я поцелую тебя, легко-легко, и
мы...

Она подняла на меня глаза.

- Не нужно, Эри. Я знаю - ты спасти меня хочешь, за тем и пришел.
Варк ты там или кто - я тебя рожала, не ночь бесплодная... Спасибо тебе.

- Но я хочу подарить тебе Вечность, мама!

- А на что мне Вечность? Кровь людскую вечно пить?.. Не смогу я так,
умру вот завтра - и хватит с меня... А выведешь ты меня человеком - опять
же куда пойду? В Скит? В лес?.. Иди, мальчик, пусть будет, как положено...

- Напрасно ты так, мама.

- Ничего, Эри, раз обижаешься - значит, был ты человеком, помнишь
еще. Вот и не забывай никогда, как приходил за мной, и как варк ночной
плакал на коленях моих - не забывай, мальчик мой... Нож мне только оставь,
больно очень, когда жгут, боюсь я... Спасибо тебе. Теперь не боюсь.
Прощай.

И я ушел в срывающееся дыхание; дрожащие капли меня оседали на ломкие
стебли начавшей желтеть травы...

НЕЧЕТ

Мерцающее облако тумана сползло на мирно посапывающих стражников,
безобидное и бесформенное, и уже высокий мужчина в полной форме панцирной
пехоты встал между спящими, у хижины арестованных за родство. Один из
часовых беспокойно заворочался - в таком хорошем сне, с девочками и пивом,
возник неприятный узкий меч и неведомый задумчивый палец, пробующий
заточку.

Пришедший опустил оружие обратно в ножны, так и не нанеся удара, и
немигающий взгляд его был холодней змеиного - потом он склонился над
спящими.

Когда воин из тумана вновь выпрямился - безвольно повисшие руки
стражников уже оплетала коричневая змея последних браслетов.

Он выпил их до дна. Все оставшиеся жизни - сколько их там ни было.
Досуха.

Они не были кровными родственниками. И ужас отразился в бездонных
глазах возникшей рядом светловолосой женщины.

ЧЕТ

...Он вышел черный, вышел страшный,

И вот лежит на берегу -

А по ночам ломает башни

И мстит случайному врагу.

На воротах сиял Знак - только теперь я понял переплетение бронзовых
лепестков - но мы с Лаик скользнули сверху и вновь обрели тела лишь у
самой каморки Шора. В щели пробивался тусклый огонь лампы, и сгорбленная
тень архивариуса ложилась на крестовину окна.

- Кто там?

Знакомый старческий голос.

- Это я. Открой, Шор.

- Я ждал тебя, Эри. Входите.

- Я не один.

- Входите. Я стар, чтобы бояться варков, особенно если я пил вино с
одним из них.

- Откуда ты знаешь?..

- Знаю. Входите.

И мы вошли. Я подвел Лаик поближе к лампе - пусть рассмотрит нас
старик, хотя ей свет безразличен...

- Да, Эри, ты почти не изменился, - мягко улыбнулся Шор; ни тени
страха не отразилось на его сухом лице. - А вы, госпожа, надо полагать,
Лаик Хори. Не хочу показаться непристойным, но ради такой женщины я и в
моем возрасте, пожалуй, рискнул - и рискнул бы на большее... - глаза
старика вспыхнули; он был моложе нас обоих, с такими-то глазами!..

- Где Чарма, Шор? - перебил я его, оглядываясь.

- Сбежал твой Чарма. Недели две, как сбежал...

Недели две. Как раз, когда я...

- Шор, мне нужна помощь. И у меня нет времени.

- Да, Эри, нет. В тебе еще бродит человеческое, но вскоре станет
поздно. Только не предлагай мне поцелуй и длинные зубы, с привычкой к
крепкому багровому напитку. Я знаю, что тебе нужно - тебе нужно Слово
Последних, - и я знаю, где оно хранится. Но...

- Сюда идут, - неожиданно сказала Лаик. - Ты предал нас, старик?!

- Ты тоже так считаешь, Эри? - выпрямился Шор.

- Нет. Я так не считаю. И прошу у тебя прощения.

Входная дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ввалился капрал
Ларри с двумя караульными. Желтые зубы капрала оскалились в торжествующей
усмешке.

- Ну вот, все наконец в сборе! - довольно рыкнул Ларри. - Пара
гнусных варков и высохший книжный червь! Три сапога пара!..

Знак блестел на кольчуге капрала, меч в его руке, нож, широкий
короткий нож отсвечивал в левой, вот он, Тяжкий Блеск, ужас варков...
Храбрый ты человек, капрал, глупый, но храбрый, а ребята твои бледны, что
ж так, и мечи дрожат в их руках - ведь дрожат, а, капрал?..

Я скользнул к Шору. Еще не поздно, старик, прими поцелуй Обрыва,
книжник, уйдем вместе, а дурак капрал...

Я знал ответ Шора, но надеялся, надеялся на невозможное, и надежду
мою нелепую оборвал "летящий цветок сливы", нож Ларри оборвал, по медную
гарду вошедший в грудь архивариуса. Нет у тебя больше Тяжелого Блеска,
капрал...

- Прощай, Эри, - Шор сполз на холодный пол. - Слово - в подвале,
нижний ярус, в конце...

Я выпрямился и повернулся к капралу. Ларри шагнул мне навстречу,
выставляя оружие - и я прошел вплотную, запрокидывая ему голову. До дна,
капрал, пью честь твою! Ты слышишь меня, ушедший старый архивариус?!.

Когда я оторвался от обмякшего Ларри, Лаик стояла над лежащими
караульными.

- Они могли слышать сказанное Шором, - встретила она мой
вопросительный взгляд, и губы ее отливали пурпуром.

- Да, - глухо пробормотал я. - Да.

...нижний ярус в конце. Мы сочились сквозь ржавчину решеток, вокруг
капала мутная вода, хлопали крылья гнездившихся в подземелье летучих
мышей, шуршали быстрые крысиные лапки - теперь это был наш мир, и ухо
человеческое не уловило бы и десятой доли звуков запределья.

Наш мир - стены коридора, ряды однообразных массивных дверей,
окованных железом, и внутренний взгляд легко пронизывал тщету запоров;
оружие, драгоценности, архивы, картины, книги... Нам не нужно было золото.
Нам не нужны были книги. Нам нужна была одна книга.

Слово Последних.

В конце коридора - все же и он не был бесконечным! - обнаружилась еще
одна дверь, подобная предыдущим, но над проржавевшим замком выгибалось
переплетение деревянных полосок - этот Знак остановил бы и Сарта, но сырое