Сегодня же вечером.
сомневайся... иди за мной. Только оружие здесь оставь. Не верю я тебе, ни
на вот столечко не верю.
дагу, извлек из-за голенища нож и передал все это подошедшей сзади Марте.
невероятное: не клонивший головы перед грозным воеводой Мардула потупился
и уставился в землю.
сзади осанистый старик с окладистой седой бородой и хитрыми глазами,
сверкавшими пронзительной голубизной весеннего неба. - А чтоб наверняка
вернулся, мы с Кшиштофом, - он кивнул на подошедшего следом другого
старца, как две капли воды похожего на первого и наверняка доводившегося
ему родным братом, - с ними сходим. При братьях-Кулахах ни один разбойник,
будь он хоть разбойничьим гетманом, непотребства творить не станет. Верно
говорю, Мардула?
слушались на большой территории; что-то вроде неофициального главы клана,
особенно среди воинственных горцев-гуралей], - поспешно согласился молодой
разбойник. - Только я и не думал... и в мыслях не держал, когда на Божий
Суд звал - чтоб втихую, в лесу...
терпит, да круто судит. И на тебя зря грешить не стану. Только мы с тобой
все равно пойдем. Слава за тобой, парень, дурная волочится, хуже крысиного
хвоста: добро б деньги или скотину какую украл, как порядочный гураль - а
то бабу на сносях! Опять же на людей наговариваешь, - солтыс степенно
указал на Михала. - Вот и пришлось нам с Кшиштофом от самого Черного
Дунайца к вам в Шафляры ехать, чтоб чего не вышло... Да не гордись ты,
дурень, не гордись, не из-за одного тебя мы тут! Ты на все Татры бугаем
разорался, любопытные целыми оравами прут, всякое сейчас случиться
может... Ладно, пошли.
они, два непримиримых врага - Мардула-разбойник с Михалеком, сыном
покойного Самуила-бацы - и два старца, солтыс Ясица Кулах по прозвищу
Маршалок и его брат Кшиштоф, неторопливо бредущие в сторону леса...
лишь вблизи от селений - они плутали довольно долго. Видимо, лукавец
Мардула умышленно путал дорогу, петлял, как поднятый лисой заяц; Михалу
дважды казалось, что здесь они уже проходили, но на старую память о Кривом
лесе, где лазил еще мальчонкой, он положиться не мог. Наконец разбойник
остановился поперек ничем не примечательной тропинки, одной из многих,
бросил косой взгляд на своих спутников и негромко свистнул.
выступил парень примерно того же возраста, что и Мардула - горбоносый,
чернявый, смахивающий на цыгана, в короткой рубахе навыпуск и холщовых
штанах, заправленных в онучи и перехваченных ремешком; на ногах парня
красовались пастушьи керпцы, сшитые из одного куска кожи, на голове -
плоская шляпа с узкими полями, увешанная цепочками. В руках лесной бродяга
держал длинный лук, из-за спины выглядывал колчан со стрелами, а за поясом
удобно устроился небольшой ухватистый топор.
Ясица и Кшиштоф, незаметно переглянулись: уж больно похож был сейчас юный
разбойник на своего отца, сгинувшего восемь лет назад в Оравских Татрах.
приготовился ждать. Оба старика степенно расположились напротив, подстелив
прихваченную непонятно зачем холстину (ну, теперь-то понятно - зачем, и не
зря Кшиштоф тащил ее под мышкой); Михал, чтоб не стоять столбом,
подумал-подумал и устроился на пеньке в двух шагах от Мардулы.
центром каждой было одно - Беата! Почему-то он склонен был верить
разбойнику, что с женой ничего не случилось, если не считать того, что
хрупкая женщина в тягости все это время скиталась по лесам в компании
заядлых душегубов. Михал тяжело повел плечами и неожиданно подумал, что ни
Мардула, ни парень с луком никак не походили на душегубов. Может быть,
поэтому им хотелось верить. Но верить - одно, а вот своими глазами увидеть
Беату, перекинуться хоть парой слов, коснуться мягких волос... Да, знал
сукин сын Мардула, как заставить его, Михала, принять любые условия. Знал,
догадывался - не все ли теперь равно?! Дело решенное, вечером им с
Мардулой выходить в огненный круг с чупагами в руках - и покинет место
Божьего Суда, скорее всего, лишь один.
что втайне сочувствует дураку-Мардуле, вступившемуся за чужого, в
сущности, ему человека против приемного сына этого самого человека. Ну кто
Мардуле-разбойничку, юному гулене, старый Самуил-баца?! Считай, никто. Так
нет же! - на рожон лезет, из кожи вон выпрыгивает, жизни собственной не
жалеет! Интересно, как бы поступил на месте Мардулы он сам, воевода Михал
Райцеж, шафлярский приемыш Михалек Ивонич?! Да точно так же! Разве что
жену чужую воровать не стал бы... А если бы ему, как Мардуле, никто не
поверил? То-то же, друг воевода. Прав разбойник, пусть со своей колокольни
- но прав. Если с Беатой все в порядке...
не может. Иначе не повел бы его сюда Мардула. Или разбойник хитрее и
подлей, чем кажется на первый взгляд? Вон, даже солтыс Кулах пошел, чтоб
приглядеть... да где ему приглядеть, старику-то?!
и на мгновение застыл, глядя, как Беата, одетая в длинную суконную накидку
поверх платья ("Молодцы, разбойное племя, додумались!"), выбирается из
кустарника, почтительно поддерживаемая под руку все тем же цыганистым
парнем.
увидела стоящего на тропинке человека...
отставшего парня Мардулы, Беата бросилась на шею мужу.
в щеки, в нос, путаясь в растрепавшихся льняных волосах и не решаясь
высвободится, чтобы ненароком не сделать Беате больно, ощущая сквозь
одежду ее теплый округлившийся стан - и наконец заглянув в ее полные слез
глаза, лучащиеся радостью из-за мерцающей завесы, Михал вдруг
почувствовал, как клинок запоздалого понимания и раскаяния входит к нему в
душу, разрывая невидимую плоть.
почище ушата ледяной колодезной воды, опрокинутого похмельным утром на
голову сына мамой Багантой. Ведь как оно бывало: вскочишь спросонья,
мокрый до самых некуда, поджилки зимним трусом трусятся, ноги
разъезжаются, как у новорожденного телка, в башке черти ночевали, язык
распух колодой - и стыд, стыдобища ознобом по телу, когда припомнишь, что
творил вчера в пьяном угаре!
неблизкие Шафляры, не о младенце в чреве своем пеклась, пока Мардулины
побратимы ее, брюхатую, по лесным берлогам таскали - о нем, о Михалеке, о
муже непутевом, которому голову сложить, что два пальца оплевать...
княжич Янош?! Напрасно навлек Михал на себя гнев старого князя
Лентовского?! Напрасно мучился все это время, ел себя поедом?! Напрасно
заявился в Шафляры к батьке-Самуилу, став невольной причиной его смерти?!
колчерукому...
все будет хорошо.
У нас и было хорошо... и сейчас - хорошо...
наконец Мардула не выдержал и не пробормотал смущенно:
себя за это, нарочно в сотый раз вспоминая сползающего на траву
Самуила-бацу - в конце концов парень добился-таки своей цели, вытеснив из
головы забравшегося в нее червя. Этот надменный шляхтич, невесть какой
кривдой добывший шляхетское звание - убийца; значит, сегодня вечером все
Березин Федор
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Соломатина Татьяна
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия